– Хороший совет же, – лыбится Аня, утирая слезы. – Может, тебе реально попробовать: молочко, конфетки… дружба… – На последнем слове она игриво подмигивает.

Я молча и в упор смотрю на Аньку, мысленно прокручивая в голове ее дальнейшие действия. Вот сейчас она посмеется, пойдет на пару, отсидит репетицию и вернется в комнатушку общежития, где ее не ждет никакая похабщина в виде «зачетных сисек» и никто не указывает, когда и как ей играть на своей скрипке. А вот мой провод от инструмента был возвращен лишь вчера утром, когда Данил все же соизволил выползти из своего убежища. Заспанный, помятый во всех смыслах: и лицо, и футболка со спортивными штанами.

Он резко появился в гостиной, загородив широкими плечами весь дверной проем. Смерив меня взглядом, который идеально подходит пустому месту, без слов швырнул взятую вещь на стол, за которым я завтракала. Именно швырнул. И после этого беззвучного представления, не дожидаясь моей реакции, «замечательный» сосед вернулся в свою спальню, а я так и осталась сидеть, изумленно поперхнувшись едой.

За прошедшие выходные мы в прямом смысле не виделись. Мне показалось, что сосед вообще больше не выходил из комнаты. Лишь ночью услышала шум льющейся в ванной воды. И я ни разу не видела, чтобы Данил ел. Никакая чужая еда так и не появилась за эти дни в холодильнике. Только то, что покупала я сама. Даже сегодня утром собиралась на учебу в полной тишине. О том, что я в квартире не одна, напомнили лишь огромные мужские кроссовки, брошенные на коврике у двери.

Мне, конечно, все равно, чем Данил питается и чем занимается. То, что мы толком не пересеклись за все выходные, – прекрасно, но, как бы там ни было, мириться с таким соседством я не собиралась. Правда, все мои планы только что рухнули окончательно: вернуться в общежитие я пока не могу.

– Ты идешь? – Аня дергает меня за лацкан пиджака, вырывая из легкого ступора.

– Нет, – отрицательно мотаю головой, – у меня на сегодня все.

– Домой спешишь? – Анька в который раз задорно подмигивает.

Я лишь цокаю языком, закатываю глаза, вставляю в уши наушники, где играет Второй концерт Рахманинова, разворачиваюсь и оставляю подругу посреди коридора в полном одиночестве.

Мне не хочется домой. Лучше буду бесцельно шататься по улицам еще пару часов, чем приду туда, где не чувствую ничего, кроме дискомфорта. И я бы шаталась, если бы не мелкий колючий дождь в дуэте с яростными порывами ветра. А одежда на мне совсем не по погоде: легкая футболка под пиджаком и джинсы. Только вот от дождя можно спрятаться под зонтом, а от собственного настроения скрыться не удается. Так душно и тяжело на душе, что я буквально плетусь домой под мощные и яркие аккорды первой части Второго концерта. Оказавшись на пороге квартиры, понимаю, что рано радовалась нашим редким встречам с Данилом. То, что он за пределами своей комнаты, но находится где-то в квартире, я понимаю мгновенно. Дверь в его каморку распахнута настежь, но кроссовки огромного размера стоят в коридоре.

Я быстро скидываю обувь, пиджак, сумку, делаю три глубоких вдоха и осторожно захожу в гостиную. Увиденная картина вынуждает ахнуть. Как? Как вообще такое возможно? Меня не было всего полдня, а тут…

Хочется топать ногами, материться и орать, когда взгляд охватывает пространство кухни-гостиной. Но слышу лишь скрежет своих зубов, который звучит громче, чем волнообразные арпеджированные пассажи в моей голове, и чувствую, как начинает сводить судорогой пальцы от того, с какой силой я сжимаю кулаки. Выдергиваю из ушей наушники, кидаю их на стол и грозно обращаюсь к темно-русой макушке Данила, которая выглядывает из-за спинки дивана:

– Ты вообще уже?!

– И тебе привет, – спокойным басом выдает Данил не поворачиваясь и даже не перестает залипать в приставку, присоединенную к телевизору, висящему на стене.

На экране огромной плазмы мелькают какие-то гонки, перестрелки, а у меня мысли о том, как бы его придушить и чтобы на Страшном суде мне за это еще и медаль дали. Я продолжаю ошарашенно осматривать кухню и гостиную. Лучше бы Данил не выходил из комнаты и не прикасался к еде и дальше.

Идеально чистая, убранная кухня, которую я оставила за собой всего несколько часов назад, словно превратилась в поле битвы после какого-то кулинарного шоу. Грязная сковородка брошена на заляпанной маслом индукционной плите, по белой гранитной столешнице раскиданы ложки, вилки, скорлупа яиц. Аккуратно стоявшие до этого в шкафу баночки со специями теперь в хаотичном порядке валяются прямо на столе. Пустая коробка из-под замороженной пиццы, парочка пустых бутылок из-под колы, обертки от каких-то конфет и сладостей… Данил даже не удосужился убрать использованные тарелки в посудомойку. Я уже молчу про заляпанные серые дверцы кухонных шкафчиков и ящиков.

– Убери, – проговариваю сквозь зубы и стараюсь дышать медленно и глубоко, чтобы сдержать неуемное желание схватить Данила за ухо и ткнуть во все это носом.

– Чего? – отстраненно переспрашивает он.

Я делаю шаг к дивану и становлюсь почти напротив Данила, загородив собой часть экрана телевизора. Но мой сожитель особо и не реагирует на мое появление, лишь сосредоточенно кусает губы и продолжает сидеть в позе Будды, опершись локтями на разведенные в стороны колени и начиная активнее дубасить пальцами по геймпаду. Волосы взлохмачены; пряди у лица распались на кривой пробор, демонстрируя недовольную складку между широких бровей.

– Убери за собой на кухне, – повторяю громче и жестче, перемещаясь прямо в середину экрана.

– Минут через пятнадцать, когда закончу раунд, – без эмоций озвучивает Данил, пытаясь рассмотреть то, что происходит за моей спиной.

– Я хочу поесть нормально, а не в свинарнике.

– А я хочу, чтобы ты отошла от телевизора, потому что твой папа не стеклодув. Подождешь, ничего с тобой не произойдет, – равнодушно пожимает он плечами.

Я понимаю: Данил и не собирается поднимать свой зад. Поэтому проделываю примерно то же, что он сделал в субботнее утро, только с моим инструментом. Просто выдергиваю провод, соединяющий приставку и телевизор.

– Убери. Сейчас, – важно киваю подбородком за его спину и оборонительно скрещиваю руки на груди.

Пару секунд Данил молча созерцает потухший экран, а потом переводит внимание на меня. Не просто смотрит исподлобья, а буквально взглядом вдавливает в стену, так что я неосознанно делаю шаг назад. Так же молча Данил отбрасывает геймпад в угол дивана, неторопливо поднимается, растягивает крупные губы в неоднозначной улыбке, одергивает черную футболку, обхватывающую мощный торс. Следом демонстративно засовывает ладони в карманы спортивных штанов. Делает два шага – и мой путь для отступления уже перекрыт стеной, а передо мной почти вплотную стоит крепкая мужская фигура.

Хочется слиться с обоями, когда я встречаюсь с взглядом зелено-карих глаз, пропитанным холодом. Данил смотрит сверху вниз – моя макушка едва достает ему до носа. По-прежнему держа руки в карманах, он стоит так близко, что я дышу не воздухом, а теплом, исходящим от его тела.

– Ты чего такая нервная? – усмехается он, и низкая вибрация его голоса словно отдается в моих ногах, делая их ватными.

Я вздрагиваю как от разряда тока, когда мужские пальцы касаются моих, легко разжимают и беспрепятственно забирают провод от приставки.

– А как напряжены пальчики-то… Да и сама ты какая-то дерганая. Может, это связано с отсутствием парня? Или он тебя просто плохо ублажает?

«Отсосать», «зачетные сиськи», «плохо ублажает» – страйк по моему терпению. Я больше не думаю, хороший ли Данил и будут ли у меня проблемы, потому что звонкая оплеуха летит прямо в его наглое лицо.

В комнате повисает невероятная, вакуумная тишина, а по моей ладони рассыпаются горячие иголки. Напряжение не просто режет пространство между нами, оно вынуждает нас не дышать несколько мгновений. Но эти сотые доли секунды кажутся мне вечностью. И я успеваю только ойкнуть, когда вижу, как одновременно заполыхало адское пламя в его глазах и расширились зрачки.

– Достала… – Данил сквозь зубы втягивает воздух и сгребает меня в охапку, закидывая себе на плечо.

Глава 8

– Пусти! Немедленно! – Ору и брыкаюсь изо всех сил, пока болтаюсь вниз головой на широком плече Данила.

Я колочу кулаками по спине и пояснице этого гада, но его клешни держат меня крепко и весьма недвусмысленно сжимают мои ягодицы. Вот урод! Из-за распущенных волос, свисающих перед глазами, не могу сориентироваться, куда меня тащат. И только по знакомому орнаменту плитки на полу понимаю, что в ванную.

– Ты что задумал? – Я чувствую, как ослабевает хватка Данила.

Снова отчаянно пытаюсь вывернуться и слезть с его плеча. Но и одной рукой он легко удерживает меня на месте, не давая толком пошевелиться. Сквозь откровенно издевательский смешок слышу характерный щелчок кнопки тропического душа, и мелкие капли мгновенно падают мне на спину.

– Даже не думай! Нет! – визжу на одном дыхании, отпираюсь и рьяно машу руками-ногами.

В ответ получаю насмешливое:

– Охладись! Что-то ты слишком буйная.

Под мой непрекращающийся визг Данил закидывает меня в непрерывный поток прохладных капель. У меня пропадают голос и дыхание. Я издаю беззвучный вопль, едва удерживаясь на ногах. Чувствую, что легкая ткань футболки впитывает в себя каждую прохладную каплю. Вода потоком сбегает вниз, делая омерзительно влажными и мои джинсы. Я все еще стою в ванне под тропическим душем, хватая ртом воздух, пока в глазах Данила разгорается победный огонь, а на губах играет кривая ухмылка.

У меня пропадает всякое желание быть здравомыслящей и адекватной. Без зазрения совести распускаю весь клубок нервов, скрутившийся за эту пару дней. Рука непроизвольно тянется к отдельной лейке душа. Одно нажатие кнопки, и весь поток, льющийся сверху, оказывается на нахальном лице этого гада.

Мне плевать, что вода теперь хлещет по всей ванной комнате, заливая пол, стены, зеркало, да вообще все вокруг. Месть так адски бурлит в крови, что я делаю напор сильнее и обливаю Данила с головы до ног, мечтая, чтобы этот придурок захлебнулся прямо здесь и сейчас.

– Ненормальная! – Его лицо за секунду меняется с самодовольного на бешеное, и он решительно сокращает расстояние между нами.

Данил одним рывком выдергивает лейку душа у меня из рук, лишая равновесия. С замирающим в груди сердцем лечу вниз, успев лишь ухватиться за ворот чужой футболки. Скользкий пол, закон всемирного тяготения, и вот мы оба с оглушающим грохотом оказываемся на дне ванны. И каким-то образом я приземляюсь точно на Данила.

От удара мои ребра словно сжимаются, перехватывает дыхание. Совершаю несколько отчаянных попыток подняться, но в узком пространстве ванны и в хаотичном переплетении наших рук-ног я лишь барахтаюсь, развалившись на мужском теле. А еще эта дурацкая вода, бьющая прямо в лицо из перевернутой лейки.

– Прошу… не двигайся, – сипло стонет над ухом Данил. – Еще одно движение – и я по твоей вине стану импотентом.

– А мне нравится эта идея, – злобно пыхчу и не прекращаю попыток выбраться.

– Боже! – слышу вместо баса самый настоящий фальцет.

Совершенно не стесняясь, Данил пристраивает свои ладони на моей талии.

– Отвали, – снова начинаю отбрыкиваться от его рук.

Игнорируя мой недовольный писк, он легко подтягивает меня ближе, одновременно приподнимаясь сам.

Наконец мы оба оказываемся в вертикальном положении. Вдыхаю воздух так глубоко, что в глазах тут же темнеет и приходится ухватиться за бортик ванны. Меня раскачивает в стороны, пока сердце совершает под ребрами неритмичные прыжки.

– Ты чего? – сквозь шум в ушах слышу вопрос Данила, а его ладони, все еще лежащие у меня на талии, сжимаются крепче, не давая снова грохнуться на дно.

Пронизывающее тепло чужих рук еще больше обездвиживает. Резко исчезнувший из крови адреналин не оставляет ничего, кроме ощущения разбитости и слабости.

– Все нормально, – перевожу дыхание и отодвигаюсь от Данила подальше.