Затем я заварил отвар. Отодвинул кровать в сторону и нарисовал под ней специальный символ. С помощью него я пущу демона в свое сознание. С помощью одного напитка приведу свое тело в оцепенение, чтобы у демона не появилось желания остаться внутри меня и сбежать. Затем мы выпьем еще один отвар. Он запустит процесс в наших телах, который поможет душе демона найти путь ко мне. Потом снотворное. А дальше дело будет за тем, хватит ли мне мастерства.

Я выпил одну заварку. Теперь у меня было около минуты, чтобы дать дальнейшие указания.

– Сейчас мое тело оцепенеет. После этого влейте вот этот отвар в рот мне и малышу. А затем вот этот. Он погрузит нас в сон. А дальше молитесь, чтобы глаза открыли мы оба, а не только он. Хотя…

Язык перестал слушаться. Отныне я просто лежал на кровати и наблюдал за тем, что делает аристократка. И морально готовился к противостоянию.

Ангелина Рудольфовна намочила одну из тряпок и выжав ее прямо над моим ртом, влила первый отвар. Малышу тоже. Затем взяла другую тряпку и дала нам снотворное. Очень скоро мои глаза закрылись, и я заснул.

– Что будете заказывать? – передо мной, прямо за стойкой, стоит азиат в колпаке, на котором написано «Шаурма и точка».

Я лезу в карман и достаю свой старый верный «Сяоми». Проверяю сколько у меня осталось денег на банковском счете.

– Сколько стоит стандартная шаурма? – спрашиваю я и обращаю внимание на маленького паренька, который держит меня за руку. – Ты же будешь шаурму, Артём?

Сын кивает головой.

– Триста рублей, – отвечает азиат.

– Тогда шаурму и морс.

Мужчина в колпаке кивает и уходит крутить обед моему сыну.

– Займи место, Артем, – я указываю на стол в углу забегаловки, в которую мы пришли.

Мальчик радостно кивает в предвкушении обеда и бежит к диванчику.

Я задумываюсь.

Надо бы найти нормальную работу, чтобы не перебиваться с копейки на копейку. Еще и машина сломалась. А чтобы ее починить нужна круглая сумма. Только вот где ее взять, если кредиты мне не дают, а родственники погибшей жены уже просто не берут от меня трубки. Тачку продать тоже не вариант. Тогда я лишусь единственного инструмента, который сейчас приносит мне деньги.

Так странно. Сегодня ночью мне снился сон, в котором я был каким-то охотником на демонов. В нем у меня была дочь, которую я искал. А зарабатывал на жизнь убивая тварей, докучающих людям. Проснулся как раз в тот момент, когда пришел проводить ритуал Избавления над…как же называли этого демона? Окро…Окма…Окаянный! Точно!

В этот момент меня осеняет. Я начинаю понимать, что нахожусь во сне. И у меня никогда не было сына. Артём и есть Окаянный.

– Фух, – выдыхаю.

Я знаю один случай, когда охотник на демонов во время ритуала так и не понял, что это сон. В итоге они вместе с Окаянным впали в долгую кому. До последних событий прошло лет семь, и я не припоминаю, чтобы мне кто-то рассказывал о том, что Фантазёр вышел из комы. Да. Еще один риск проводить Избавление. Темная сторона такого младенца может просто хотеть жить в фантазиях. Собственно, поэтому охотника так и прозвали.

– Ваша шаурма готова, – азиат широко улыбается и протягивает мне еду вместе с бутылочкой морса.

Я беру и медленно иду к столу. Теперь мне нужно избавиться от темной сущности. А по возможности воспользоваться положением и продолжать играть роль заботливого отца.

– Твой обед, Артём!

Я сажусь напротив своего сына и передаю ему шаурму. Открываю бутылочку с морсом.

Мальчишка жадно откусывает от угощения. Еще раз. Он уплетает так быстро, что только по этой манере можно было догадаться, что это сон. Мирон орал наяву не просто так. Вот именно так сильно он хочет есть. И эта шаурма не утолит его жажду. Сколько бы он не съел.

Я смотрел на темную сущность и думал о том, в какой момент будет удобнее провести ритуал. То же самое изгнание, которое охотники проводят наяву, но в этом случае придется использовать символ из мелиолита. Как только я изгоню сущность тут, она покинет мое тело в истинном мире. Если будет достаточно Сияния. И тогда все будут свободны.

Но внезапно мальчишка перестал уплетать шаурму с таким аппетитом. Он вообще перестал есть. Посмотрел исподлобья на меня. Его глаза были залиты тьмой.

– Ты все понял, так? – спросил он.

Скверна. Легкой прогулки не будет.

– Даже если бы нет, то сейчас ты бы спалился, – ответил я и указал на свои глаза, подразумевая под этим жестом тьму, которая залила его белки.

– Проклятый охотник! – заговорил голосом жеванной пленки демон и вся нереальность вокруг завибрировала. – А ведь мы могли дружить и жить тут вечно!

Существо взмахнуло руками и вместо того, чтобы сидеть в забегаловке «Шаурма и точка» на красном грязном диване, я теперь стоял посреди каменной тюрьмы, а мои руки и ноги были прикованы цепями к потолку и полу.

– Значит теперь я убью тебя, а тело заберу себе! – страшным голосом вновь прорычал мальчишка и достал из-за пазухи пистолет и наставил его на меня.

Выстрелил.

Глава 4. Пустошь 1423

Вместо пули из дула пистолета вылетела ромашка. Почему-то именно это пришло мне в голову в тот самый момент, когда парнишка наставил на меня ствол.

Еще один выстрел. Снова цветок.

Тогда парень выкинул пистолет в сторону, повернулся и достал из каменного пола огромный двуручный меч.

Началось. Битва за мое сознание. Там, где мы оба можем управлять реальностью. А точнее будет сказать – нереальностью. И чье воображение окажется сильнее, тот и победит.

– Ненавижу, – проворчал я, повиснув на цепях. – Все равно, что смотреть сны с высокой температурой.

Парнишка, чей меч в руках был раза в два больше, чем он, шел на меня. Я обхватил цепи и дернул их. Вместе с мелкими осколками камней они свалились на пол.

Отскакиваю, когда лезвие меча проносится возле моей груди. Рывком подбрасываю цепи вверх и одна из них обматывается о правую руку Окаянного. Еще один рывок. Парень подлетает ближе, и я хватаю его за руку, которой он держит меч.

В эту же секунду холодное оружие превращается в боксерскую перчатку на пружине. Пружина срывается и кулак прилетает мне в лицо. Я пячусь и встряхиваю головой.

Проклятое Избавление. Вот за это охотники и ненавидят его. Окаянный может придумывать все, на что только хватит фантазии. А учитывая его тысячелетнее перерождение – там фантазии хватит. Нужно быть хитрее.

Я хватаю цепи в руки и представляю, что держу два огромных автомата Калашникова. Когда я поднимаю их, то вижу, что цепи превратились именно в то, что я загадывал. Выпускаю очередь. Артёмка бежит, а на стене следом за ним остаются десятки дыр в каменной стене подземелья, в котором мы оказались.

Я убираю руку с курка, когда вместо моего противника на пути пуль оказывается моя дочь. Я знаю, что это не она. Прерываю автоматную очередь интуитивно. Но этого хватает на то, чтобы Окаянный создал ослепляющую вспышку.

Я бросаю свои АК-47 и прыгаю в сторону. В никуда. Только для того, чтобы не стоять на месте и в меня не прилетело что-то, что убьет. Навсегда.

Кувырок. Еще один. Еще. В процессе зрение возвращается. Но теперь я вижу вокруг себя зеленый газон. Вокруг болельщики на трибунах. Скандируют «Артём! Артём! Артём!». В этот же момент на меня выходит огромный робот.

Это хреновина огромная. Внутри нее вижу голову Окаянного. Он управляет большой махиной. Пулеметы, которые выскакивают из рук робота, нацеливаются на меня и заводятся с пронизывающим звуком. Успеваю поставить защитный купол, прежде чем пулеметная очередь обрушивается на меня.

Защитное поле держится. Газон вместе с кусками земли подлетает на несколько метров вверх от не совсем точных выстрелов Окаянного.

Патроны заканчиваются и из железных рук появляются ракетницы. Две. В каждой по два заряда.

Я достаю из кармана телефон. Там программа. Ракеты вылетают в меня, но я успеваю нажать две кнопки и перепрограммировать их. Убийственные бомбы разворачиваются, подлетают вверх и пикируют прямо в робота, внутри которого сидит мой противник.

Первый взрыв. Второй. Третий. Я знаю, что мне нужно сделать следующий ход, пока Окаянный растерян. Поэтому вместе с четвертым взрывом я оглядываюсь. Нахожу взглядом спортсмена с битой в руках. Срываюсь с места и бегу к нему.

Прямо за мной стелется новая пулеметная очередь.

Но я успеваю добежать до бейсболиста и в прыжке выхватить у него биту из рук. Встаю, размахиваюсь и втыкаю ее в землю. Тяну на себя. Газон под роботом расходится в разные стороны, словно все это время под ним был скрытый люк и теперь Артём под мертвое молчание трибун проваливается туда.

– Проклятое Избавление, – в который раз ворчу я себе под нос и выпускаю рычаг из рук.

Одна промашка. Один пропущенный смертельный удар или выстрел и весь этот бредовый сон закончится. Но кто из нас победит решит, по сути, случай.

Когда я впервые встретился с Окаянным тогда, шесть лет назад, у меня не встал даже вопрос о том, помочь ребенку или нет. Конечно, я согласился. Но та тварь оказалась более изощренной. И в этом была ее ошибка.

По незнанию я стал пленником. То темное начало решило пытать меня перед тем, как убить. И я перенес достаточно пыток до тех пор, пока Федорыч третьим не вошел с нами в контакт. Именно старый охотник спас меня тогда. Зеленого и наивного. Но с тех пор я хотел больше никогда не встречаться с Окаянным. Не вышло.

Я взял бейсбольный мяч с газона по пути и подошел к люку.

Едва я успел ступить на край, как огромная рука робота схватила меня и потащила за собой.

Мы пролетели этажа три, прежде чем упасть на асфальт во дворе моего старого дома. От удара, итак, треснутый шлем робота разбился окончательно. Я сделал судьбоносное движение и несколькими кувырками ушел в сторону.

Робот встал следом за мной и направил на меня свои пулеметы.

– Все кончено, охотник, – сказал Артём и ухмыльнулся.

– Все кончено, – согласился я и показал чеку от гранаты.

Окаянный уже не успел бы выстрелить. Пушки, итак, долго прогреваются. А теперь, когда он понял, что где-то под броней вот-вот сдетонирует граната, его охватила паника.

Но ничего уже не могло помочь. Она взорвалась. Мне оставалось только подойти ближе и провести ритуал с тем, что осталось от Окаянного.

– Виктор?

Первое, что я увидел, едва открыв глаза – испуганное лицо Ангелины Рудольфовны.

– Он не просыпается, Виктор, – сказала девушка, держащая на руках своего сына.

Это странно. Ребенок должен был проснуться вместе со мной. Одновременно.

– Мы можем еще что-то сделать? – аристократка положила ребенка на кровать.

Попыталась прощупать ему пульс и услышать дыхание.

– Пульс есть. Дыхание тоже. Но он не просыпается, – продолжала паниковать испуганная мать.

Я поднял руку и попытался создать светоч. Тщетно. В теле не осталось ни капли Сияния.

– Вам придется отдать мне ребенка, – сказал я.

– Что? – глаза девушки расширились.

– Отдать ребенка и сказать, где мне искать Нестора. И чем скорее, тем лучше.

– Я…

– Нет времени! – рявкнул я. – Мне не хватило Сияния, чтобы окончательно выбить темную сторону из вашего сына. Сейчас Мирон спит, потому что Окаянный восстанавливается после поражения. Как только он откроет глаза будет поздно что-либо делать. Мы должны повторить ритуал. И сделать это как можно быстрее.

– Я поеду с вами!

– Нет, – отрезал я. – Я должен поговорить с охотником один на один.

Аристократка еще несколько секунд колебалась, но, в конце концов, подняла малыша с кровати и передала мне.

– Карета увезет вас в Пустошь четырнадцать двадцать три. Но будьте очень осторожны.

– Пустошь четырнадцать двадцать три? – повторил я, когда мы спускались по лестнице в имении аристократов.

– Территория за городом. Обнесенная пятиметровым забором. На несколько квадратных километров. Пустошь так и не очистили. Но охотник на демонов, которого вы ищете, поселился там.

– Чего стоит опасаться?

– Зомби.

– Зомби? – я сел в карету, а ребенка аккуратно уложил себе на колени.