Шестерка одинаковых мужчин замерла в гостиной: один стоял в самом центре, второй оперся плечом о дверной косяк, третий спрятал ладони в передних карманах брюк и встал у окна, четвертый с видом короля уселся в кресло, пятый прислонился бедром к столешнице, а шестой вернулся к Джулии и с усмешкой вглядывался в ее исказившееся от шока лицо.

– Что это все значит? – повторила она, собрав крохи сил.

– Я видел, что умом ты не блещешь, но не знал, что дело настолько плохо, – бросил он и кивнул ей. – Уйми мальчугана.

Джулия бросилась в гостиную к Нэйту и всем телом почувствовала цепкие взгляды близнецов своего мужа. Они, словно щупальца отвратительного склизкого осьминога-мутанта, касались ее тела, ее волос и одежды. Она обхватила тельце сына обеими руками и прижала его голову к своей груди.

– Все в порядке, Нэйт. Все хорошо, малыш. Просто у твоего папы… У него много братьев. И все они похожи.

Она бросила вопросительный взгляд на того мужчину, что только что разговаривал с ней.

Страшная мысль пронзила мозг – а кто из всех этих людей ее муж?

– Кристиан? – позвала она, а Нэйт, чуть успокоившись, громко всхлипнул.

– Да, дорогая? – отозвались сразу все шестеро и дружно рассмеялись.

Смех был мягким, обволакивающим, словно бархат, который буквально спустя секунду уже начал душить Джулию.

– Хватит, – выкрикнула она, закрыв ладонями уши сына. – Объяснись сейчас же! Что это за дешевый спектакль? Тебе настолько скучно, что ты устроил это представление для единственного зрителя?

– Много чести, – одинаково фыркнули сразу два клона.

– Кто из вас мой муж? – обмирая от чувства неизбежной беды, спросила Джулия.

Кристиан расстегнул пуговицу на безупречном пиджаке, откинул его полы в сторону и устроился на резном стуле девятнадцатого века. Апартаменты он обустраивал сам, не доверяя вкусу жены.

– Если говорить прямо, то каждый из нас твой муж, – спокойно произнес он, но черные глаза цепко впились в ее изумрудные. Он наслаждался ее реакцией. – Ты спала с каждым из нас, завтракала с каждым из нас и родила ребенка от кого-то из нас.

– Но мы – один человек, – растянув в улыбке тонкие губы, произнес тот, что замер у окна. – Каждый из присутствующих здесь – Кристиан Эшбёрн. Мы – твой муж.

И снова мягкий смех наполнил светлую гостиную, поднялся к высокому потолку и обрушился на голову Джулии. Она не была хорошей и заботливой матерью, частенько оставляя мальчика на попечение няньки. Но сейчас крепко прижала его к себе, словно он был якорем в море здравомыслия.

– Вас назвали одинаково? – спросила она, мысленно крича и мысленно же заставляя себя успокоиться. Всему есть логическое объяснение.

Но тут же ее мозг пронзило страшное озарение. Они сказали, что все спали с ней. Что она родила сына от кого-то из них… Господи Боже…

– Нет, милая, – пояснил один из близнецов, с интересом разглядывая жену, словно она какое-то диковинное насекомое. – В мире существует лишь один Кристиан Эшбёрн. Рождение лишь одного человека в семье Арто Эшбёрна было зарегистрировано шестого июня, хотя младенцев на свет появилось шесть. У этого человека один паспорт, одна жена и один ребенок.

– Мы едины в шести лицах, – добавил другой мужчина и побарабанил пальцами по кожаной обивке дивана. – Надеюсь, ты пополнила винный шкаф? Пора отпраздновать день рождения нашего сына.

Глава 2

Нэйту было запрещено рассказывать кому бы то ни было о том, что у его отца есть еще пять близнецов. Это был секрет, который мальчик с радостью хранил. Отца он боялся, но в то же время боготворил. Он лишь временами снисходил до него, был то ласков и внимателен, то строг или рассеян. Но тем ценнее казались ему моменты, когда он дарил ему свое время.

Мать стала потерянной и отстраненной. Нэйт видел, как не любила она приезды мужа, как краснели ее глаза от сдерживаемых слез, как до судорог сводило ее тонкие пальцы. Но лицо в его присутствии оставалось бесстрастным. Ноль эмоций, никакой реакции на его слова. Она становилась куклой, погружалась в себя, оставляя в апартаментах на Куин стрит лишь свою оболочку.

Нэйт обожал редкие прогулки с отцом по вечернему Эдинбургу. Город, словно сошедший со страниц сказок, пусть даже несколько мрачных, повествующих о злых волшебниках и смертоносных чарах, в это время суток был украшен теплым светом огней, даривших надежду на счастливый конец. Воздух был наполнен ароматом дождя, мха и прелых листьев, свежесваренного кофе в забегаловках вдоль улиц и шотландского пирога с румяной корочкой и начинкой из мясного фарша.

Отец иногда покупал сыну пару сливочных конфет и гречишный чай, и Нэйт с удовольствием уминал угощение, сидя на деревянной лавочке в вересковом саду. От ароматных растений чуть кружилась голова, но этот пряный воздух, казалось, насыщал не хуже сладостей.

– Пап, ты придешь на мои соревнования?

Подушечки указательного и большого пальцев девятилетнего Нэйта склеились от липких конфет, и он с усилием отлепил их друг от друга. Хотелось облизать пальцы от сладости, но мальчик побоялся реакции отца. Она бывала непредсказуема.

– Какого числа?

– Через два месяца. Восемнадцатого ноября.

– Уточню, – задумчиво произнес он и запахнул полы пальто. – Но обещать не могу. В любом случае твоя мать запишет мне видео. В прошлый раз ты занял лишь третье место. Так себе результат.

Нэйт нахмурился и отвернулся. Когда отец бывал в хорошем настроении, мальчишка терял бдительность. Расслаблялся, вел себя, как и подобает ребенку – искал внимания родителя, болтал о пустяках, делясь событиями беззаботной детской жизни, хвастался достижениями и умалчивал о проказах. Но каждый раз отец возвращал его с небес на землю. Каждый раз напоминал, что всего этого недостаточно, чтобы любить его.

– Я буду стараться, – выдавил он и швырнул картонный стаканчик в урну.

– Надеюсь на это. Ты достоин большего, Нэйт. Достоин лучшего. Не разочаровывай меня.

– Давно хотел спросить… – вдруг выпалил он спустя несколько минут молчания, которое совершенно не тяготило отца. – Почему у меня фамилия мамы?

– А что ты сделал, чтобы заслужить мою? – хмыкнул Кристиан. – Если вырастишь таким, как нужно, то получишь ее. Чтобы прославлять и дальше.

«Таким, как нужно?» – мысленно ошарашенно произнес Нэйт. Нужно кому? Отцу, видевшему ребенка раз в месяц, если повезет? Матери, которой стало на все плевать? Она как безумная скупает шмотки в бутиках, зависает в СПА и ресторанах с богатыми подружками. Родителей Нэйту невольно заменила бессменная няня Рози. Она приучила мальчишку пить горячий чай с парой капель молока и гречишным медом, который он отчего-то просто обожал. Рози знала это и держала в их апартаментах пару баночек про запас.

– Кстати, у тебя родился брат… Кузен, – мимоходом бросил отец, поднялся со скамьи и направился в сторону дома.

Переодевшись в белые брюки и рубашку, которую перевязал желтым поясом, Нэйт вошел в зал, где на татами уже шел поединок между двумя парнями, достигшими шестого гыпа². Пахло новыми матами, побелкой и немного по́том.

– Джеймисон, – позвал тренер, махнув мальчишке ладонью.

Нэйт кивнул и направился к наставнику. Рядом с ним подпрыгивал на месте долговязый паренек с буйной светло-русой шевелюрой и пронзительно-голубыми глазами.

– Это Леджер Бёрнс, – представил блондинистого тренер. – Сегодня спаррингуетесь вместе. Пока что разминка, все как обычно, просвети новенького. Заодно и познакомитесь.

Хлопнув Нэйта по плечу, мужчина отошел в другой конец зала, а мальчик перевел взгляд на желтый пояс нового ученика.

– Ты откуда? – спросил Нэйт, потому что молчание отчего-то тяготило.

– Абердин, – доброжелательно ответил Леджер. – Летом с матерью переехали в Эдинбург.

– А отец? – зачем-то спросил Нэйт. Возможно, потому, что это для него была больная тема.

– Сложно ответить, – смешно наморщив нос, отозвался он. – Наверное, в Абердине. А по сути его и дома-то никогда не было. Он моряк. Живет в море. Ну а твои предки чем занимаются?

– У отца свой бизнес. А мама… Занимается благотворительностью.

«Спонсирует бутики и рестораны», – мысленно добавил Нэйт. Про бизнес Кристиана он ничего не знал, но так всегда отвечала мама на его вопросы.

– Прикольно. Моя работает прислугой у каких-то богачей. Прикинь, воспитывает чужого ребенка, – хохотнул Леджер, но Нэйт заметил тень в его глазах. – А на своего оба предка забили. Да пофиг. Так даже проще. Никакого контроля.

– Моим на меня тоже плевать, – внезапно выпалил Нэйт. Даже школьным друзьям он не признавался в этом, а тут вдруг разоткровенничался. Но Леджер лишь понимающе кивнул, а затем спросил:

– Чего это у тебя с глазами? Впервые вижу, чтобы цвет был разный.

– Гетерохромия, – пожал плечами Нэйт.

– Отпад, – ухмыльнулся Леджер, и Нэйт тоже не сдержал усмешку.

– Ладно, идем на разминку.

Так и завязалась их дружба. Сначала осторожная, в чем-то робкая, словно оба прощупывали почву, боясь привязаться друг к другу. Нэйта нисколько не волновала разница в достатке. Они вместе с Леджером слонялись по улицам, вместе занимались тхэквондо, готовясь к соревнованиям, вот только учились в разных школах и жили далеко друг от друга. И все же это не стало помехой.

В тот год Нэйт занял второе место, и отец остался недоволен. Леджер стал третьим, но ни его матери, ни отцу не было до этого дела.

В двенадцать Бёрнс подбил Нэйта попробовать сигареты, а затем и алкоголь. Обоим не очень-то понравилось, и они решили вернуться к этим «забавам» позже.

К этому времени к Нэйту с подачи Леджера прилипла кличка Вискарь³. Ну а Джеймисон принялся звать друга Поэтом⁴.

– Мать все детство, да и до сих пор заставляет учить эти дурацкие стишки, – фыркнул Леджер. – Утверждает, что он наш предок, прикинь? Совсем сбрендила.

– Давай-ка, расскажи твой любимый, – захихикал Нэйт, – чего там было? Про девицу и кузнеца.

– Леди и кузнец, – процедил Леджер и сплюнул на камни.

Джеймисон знал, что когда друг волновался перед соревнованиями и спаррингами, бормотал себе под нос стишок о девушке, которая бегала от простого работяги, желавшего взять ее в жены. Она и в лису превращалась, чтобы сбежать от нелюбимого жениха, и в утку, но и кузнец был не промах. Становился то селезнем, то гончей, преследовавшей жертву.

В четырнадцать Леджер начал всерьез увлекаться девчонками: то одной подмигнет, то другой свои стишки начнет декламировать, кого-то даже звал в кино. Нэйт не особенно разделял его увлечения. Наверное, дело было в том, что отец начал чаще наведываться к ним с матерью, а несколько раз даже увозил Нэйта в Париж, где жил его двоюродный брат. Когда мальчику исполнилось пять, кузенов решили познакомить.

Он показался Нэйту каким-то неправдоподобно хрупким. Бледный, волосы светлые, даже пепельные. Разговаривал мальчуган мало, сидел в углу с треком и машинками. В просторной гостиной собрались все братья Эшбёрн, от которых у Нэйта мороз шел по коже. Всю шестерку близнецов вместе он видел лишь в далеком детстве. Сейчас ему казалось, что матрица вокруг нарушилась, дала сбой и затроила, породив шесть одинаковых человек. Мать Томаса, мелкого кузена, цветом лица сравнялась с клубникой, тарелка с которой стояла в самом центре стола. Должно быть, тоже видела этих клонов впервые.

Нэйт подошел к одному из братьев отца, а может, к самому отцу – разобрать было невозможно, – и спросил:

– А что там с дедом? Жив еще?

Он никогда не видел никого из родственников. Ни со стороны отца, ни со стороны матери. Даже на фото. У Джулии вроде бы никого не осталось, но родители Кристиана в прошлом году находились в полном здравии.