Фигура Микаэля Тесейн де Эльджео вблизи оказалась еще больше и опаснее. Он спрыгнул и шагнул прямо ко мне. Про него ходили самые ужасные и чудовищные слухи. Беспощадный инквизитор десятками пытал в казематах моих соплеменниц, а потом сжигал их на кострах на главных площадях городов, при всем скоплении народа. И сейчас я лежала на траве под копытами его коня. Я, ведьма, не получившая контроль над своим даром, но уличенная в участии в обряде. Я даже не могла спастись, как остальные и знала, что моя смерть сейчас передо мной.

Мужчина с неприязнью оглядел мое обнаженное тело, вымазанное кровью, сажей и облепленное травинками.

– Я не хотела, простите, – всхлипнула я, понимая, что жизнь моя кончена.

Теперь меня ждут пытки и костер, а ведь я даже не стала по-настоящему ведьмой!

Но инквизитор, как и в моем сне, рывком поднял меня, не боясь испачкать руки, сжал мои плечи и, вынудив смотреть ему в глаза, прорычал:

– Ну что, ведьма, попалась? Теперь ты не сможешь произнести своими лживыми устами заклинание и не призовешь сюда своих помощников – демонов. Теперь ты сгоришь во славу инквизиции! – с этими словами он приказал своим людям. – Свяжите ее!

Я поняла, что все кончено. Но тогда я еще не знала, что худшее меня ждет впереди. И это была даже не смерть. Пожалуй, если знать заранее, сейчас бы я выбрала ее. Как жаль, что меня не убили в тот же день!

– Господин Верховный Инквизитор, -послышалось со стороны. – Здесь еще одна ведьма!

И тут я увидела, что безжалостные служители ордена схватили мою мать!

Глава 3.

– Мама! Нет! – воскликнула я.

Бедная пожилая женщина искала глазами меня, но я была слишком далеко, и темень вокруг не позволяла ей разглядеть меня. Наверное, это и к лучшему. Боюсь представить, как больно бы ей было видеть мое обнаженное тело в грязных кровавых разводах. Она бы решила, что с меня уже заживо кожу сдирают. Я заплакала от бессилия и ужаса.

– Мать? – с легким недоумением спросил инквизитор. – Ее тоже посадят в тюрьму до оглашения приговора.

– Что? Нет! Опустите ее, она невиновна ни в чем!

Мужчина усмехнулся, его саркастический взгляд вновь прошелся по мне.

– Не лги мне, ведьма! Я знаю, что ваше проклятье передается по женской линии! В каждой из вас течет кровь дьявола! А вы сами совокупляетесь с демонами, во время своих мерзких ритуалов.

– Нет! Вы не понимаете, моя мать не…

–Довольно! – прервал он мои причитания окриком. – Увести ее! И про кляп не забудьте!

Связанную, все также грязную, меня поволокли к лошади. Как ни странно, других ведьм больше не было. Неужели они все успели сбежать? Осознав это, я совсем сникла. Как жаль, что я не успела дать клятву и не смогла в полной мере овладеть своим даром. Что же теперь?

Помощник инквизитора все также тащил меня в сторону, к лошадям, но внезапно Микаэль крикнул:

– И не вздумайте трогать этих женщин! Все уяснили?

Надо мной послышалось тихое ворчание, но нестройным хором помощники Верховного Инквизитора все же ответили:

– Слушаемся, господин.

Думаю, именно из-за этого помощник забыл про кляп. Тем временем я решила попробовать, смогу ли нашептать заклинание, и начала проговаривать про себя единственное известное мне:

– Fiat firmamentum in medio aquanim et separet aquas ab aquis, quae …

Пока я это говорила, вокруг запахло предстоящей грозой, и я уже обрадовалась, что смогу вызвать дождь, но затем меня ударили по затылку, и я провалилась в темноту.

– Мерзкое отродье, -прошипел тащивший меня помощник, и это было последнее, что я слышала в ту ночь.

Очнулась я на полу в подвале. Не знаю, сколько прошло времени, но откуда-то сверху пробивался солнечный свет, правда, очень тускло, едва-едва. И если бы не единственная свеча, расположенная за пределами камеры, я бы не смогла разглядеть, что нахожусь в тюрьме. С трех сторон меня окружали стены, сложенные из камней, влажные и кое-где покрытые мхом. С четвертой стороны была решетка. На полу липкие пятна непонятного происхождения. Вонь, смрад и ужасное состояние безысходности не давало дышать.

Я поежилась от холода. Тело болело, все еще в грязных бордовых разводах, оно выглядело и впрямь мерзко. Мои волосы спутались, лицо зудело, и я думаю, что выглядела сейчас похуже изображений ведьм на городских плакатах.

Мамы рядом не было, в камере я находилась одна. Похоже, меня укрыли кусками старой мешковины, и сейчас она валялась рядом. Руки были связаны впереди, но кляпа, к счастью, не было. И я могла передвигаться! Я встала и, кое-как используя связанные руки, прикрыла себя грязной мешковиной. Затем, шатаясь, подошла к решетке, протянула связанные в запястьях руки вперед. Но не успела обхватить железные прутья, как с шипением отскочила в сторону.

– Ах! Что это? – ахнула я, с ужасом разглядывая небольшие ожоги на руках. Затем, присмотревшись, увидела письмена, выгравированные на прутьях. Они угрожающе вспыхнули и тут же погасли.

– Вот же инквизиторы, псы проклятые! – выругалась я, болезненно морщась.

Послышался скрежет тяжелой двери и тяжелые, но быстрые шаги. С той стороны решетки показался силуэт мужчины. Я узнала в нем главного инквизитора.

– Если ведьма не идет в церковь, церковь идет к ведьме, – процедил он и сплюнул. – Ну что, не ожидала такой прием?

С этими словами он покосился на решетку и затем на мои ладони.

– Убл…, -начала было я, но умолкла. Если мне нужно выяснить, что с мамой, не стоит гневить того, от кого зависит ее жизнь. – Где моя мама? Вы же убедились, что она не ведьма?

– Почему это не ведьма? Мои люди выяснили, что вы родственницы. Значит, в ее жилах течет та же кровь!

Я воскликнула:

– Но раз у вас есть такие способы проверки, вы же можете и ее проверить?

Мужчина приблизился и тихо проговорил:

– Самый верный способ – проверка водой, если выдержит, ведьма. А если задохнется, значит, чистая душа отправилась на небеса. Этого хочешь для своей матери?

Он не шутил, я видела в его глазах такую ненависть, что сразу же поверила во все рассказы о его чудовищных деяниях.

– Нет! Ваши пытки не проверки! Как же так можно, – уже не стесняясь мужчины, я заплакала.

В моем отчаянном положении не было выхода, я и не думала о себе. Было жаль, что мать тоже сгорит вместе со мной.

Неожиданно Микаэль пригляделся ко мне внимательнее, прищурившись, он глазами медленно обвел контуры моего тела и проговорил:

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать, недавно исполнилось, – прошептала я.

– Совсем ребенок… впрочем… Знаю, что ведьмы могут выглядеть моложе и жить веками, творя бесчинства. Но ты не похожа на такую. Сколько лет ты занимаешься черной магией?

– Я не успела получить силу над своим даром! Вы прервали ритуал, и теперь я сама не знаю, кем являюсь.

– Прекрати! – перебил меня грозный окрик. – Я видел, как ты чуть было не вызвала дождь на горе! И после этого обмануть пытаешься?

Умолкнув, я решила, что лучше не говорить ему о своем незнании заклятий. Инквизитор продолжил:

– Ведьмы умирают в полнолуние, если не сотворят свои грязные ритуалы! К сожалению, тебе этого уже не узнать. Совсем скоро тебя сожгут на главной площади!

– Микаэль, – раздался вдруг слабый голос, и перед моей камерой оказался еще один мужчина. Пожилой, в сутане и четками в руках. Он подошел ближе, и по обращению я поняла, что это не просто священник, а сам епископ.

– Ваше Преосвященство, – почтительно кивнул ему сам Верховный Инквизитор. – Зачем вы спустились сюда, здесь слишком грязно.

С этими словами он бросил взгляд на меня. Я все также стояла, с ужасом осознавая прозвучавший до этого приговор.

Епископ тихо проговорил:

– Я приходил отпустить грехи покаявшимся. Сын мой, дела твои во имя Господа нашего праведны. Но иногда ты слишком торопишься, – внезапно он посмотрел мне в глаза, и я будто почувствовала, как меня пригвоздили этим взглядом. Едва не задохнувшись, я продолжала смотреть. Пожилой вновь повернулся к инквизитору. – Душа еще при ней.

Теперь уже Микаэль с удивлением обернулся. Но поджав губы, подал руку пожилому гостю и медленно вывел его из этого коридора куда-то дальше. Я слышала приглушенный разговор, но не могла различить слов. А заклинанием, обостряющим слух, я еще не владела.

Тяжело вздохнув, я ушла в самый дальний угол камеры и уселась на солому, которая была здесь вместо матраса и начала обдумывать слова инквизитора. Выходит, вчерашнее полнолуние я спаслась благодаря танцам вокруг костра? Но ритуал не завершен и что это значит? Я умру в следующее полнолуние? Вернее, умерла бы, если бы меня оставили здесь, в тюрьме. А инквизиторы отправляют ведьм на костер, якобы спасая их окружающих от их проклятий? При этом священник сказал, что моя душа при мне. Внезапно я вспомнила, что так и не успели дать вторую клятву, в которой ведьмы отдают свои души в обмен на возможность управлять свои даром. Резко поднявшись со своего места, я начала ходить по холодному полу, меряя шагами каменные плиты.

– Неужели, клятва отдать душу – это не просто слова?

Внезапно вернулся Верховный Инквизитор. Он обхватил прутья решетки и сказал, четко проговаривая каждое слово:

– Тебе повезло. Его Преосвященство вовремя здесь оказался. Костер не получит твое тело, но его получу я.

– Что? – не поняла я.

– О, Марьяна, или как там ты себя называешь. Участь, приготовленная для тебя намного хуже! Отныне ты станешь моей куклой и, поверь, я не буду добрым господином.

А потом он показал мне тонкий металлический ошейник и, открыв дверь камеры, зашел внутрь.

Глава 4.

– Что значит, куклой? – я попятилась от решеток подальше.

– Поверь, я смогу управлять твоей сущностью! И не таких, как говорится, приручали, – угрожающе продолжал надвигаться на меня тиран.

Я сглотнула, сейчас даже согласна была видеть целую толпу церковников с их молитвенниками, только бы ко мне не приближался этот страшный мужчина. Я пятилась, пока не почувствовала за спиной холодные стены камеры. Острые камни больно впились и в без того ослабленное тело.

– Разве вы можете касаться ведьм? – пискнула я, крепко сжимая ткань, в которую пыталась укрыться от глаз инквизитора.

Абсолютно нагая, хоть и вымазанная уже засохшей кровью, с прилипшими грязными волосами, я наверняка не вызывала чувство похоти у Верховного инквизитора, но тем и страшнее была его близость.

– Не двигайся,  – сказал он и, резко оказавшись совсем рядом, обхватил одной рукой мою шею. Другой рукой он молниеносным движением надел на меня ошейник, закрепив его замочком. – Так-то лучше!

Я задохнулась от его прикосновения к моей шее. В нос ударил запах дорогой ткани и выделанной кожи. И еще что-то древесно-пряное почудилось рядом с ним.

Довольный, он развернулся и вышел из моей камеры, забыв запереть двери. Пока я в недоумении пыталась понять, что же это он задумал, раздался приказ:

– Иди за мной, ведьма!

Но оставшись на месте, я замотала головой.

– Никуда не пойду! Я не хочу на костер!

Инквизитор обернулся.

– Ты не слушала меня? Костер подождет. Тебя отмоют и накормят, а потом поговорим.

– Я никуда не пойду, пока вы не скажете, что с мамой!

Микаэль обманчиво мягко проговорил:

– От того, как ты будешь меня слушаться, зависит жизнь твоей матери и… сестренки. Кстати, она не обладает таким же даром?

– Нет! Нет! Только я, прошу, отпустите их! – воскликнула я, заливаясь слезами.

Ведь сестра была слишком юной, но уже в ее возрасте стало понятно, что ведьмовской дар достался только мне. «Надо было уйти от них, как только я почувствовала в себе силу», – слишком поздно спохватилась я, падая на колени перед инквизитором.

Он не вернулся в камеру, решетчатые двери все еще были открыты. Выдохнув, мужчина нетерпеливо проговорил:

– Немедленно ступай за мной!

С этими словами он ускорил шаг и вскоре покинул мрачный коридор. Вытерев слезы, я побрела за ним. Впереди маячила широкая спина мужчины, и я торопливо шла за ним, морщась от боли, когда наступала на трещины в полу. Охранники, встречавшиеся по пути, уважительно кланялись Микаэлю, на меня же бросали злобные взгляды, смешанные с презрением и ненавистью.