– Смотрите, у нас такой справки нет, но вы можете сами посмотреть в каталоге, что орозы не входят в список разумных существ. Каталог вот тут у вас висит, – указал один из альбиносов на информационную доску, которую я до этого не замечала.

Серый на сером не очень хорошо видно, а создатели стенда явно позаботились о том, чтобы никто его не разглядел, особенно издалека.

– Продукты из секрета молочных желёз разумных существ запрещены к ввозу. Для подтверждения неразумности выделителя молоква, используемого для производства данного молочного продукта, вы можете предоставить справку по форме НРКС-99, – безэмоционально проговорила чиновница и уставилась на альбиносов жабьими глазами.

– Да брось… – неуверенно проговорил один из братьев. – Пойдём без него.

– Он денег стоит! – раздосадованно ответил второй, но в итоге сыр им пришлось выложить, как и обнаруженные у них в багаже сырые орехи дерева кверамба и ещё десяток различных продуктов.

Всё изъятое копилось горкой на столе рядом со мной, а я всё сильнее злилась на равнодушную занудную чиновницу, от одного тона которой вскоре начала вскипать кровь.

– Вы уже рассмотрели моё заявление? – обратилась я к ней, когда к стойке подошёл следующий в очереди посетитель.

– Рассмотрение заявлений на допуск к досмотру без удостоверяющих личность документов занимает до трёх рабочих дней, – механически ответила она.

– А теперь рассмотрели? – хищно улыбнулась я.

– Рассмотрение заявлений…

– А сейчас? Сейчас уже рассмотрели? – я наклонилась к ней ближе и поглядела прямо в огромные жабьи глаза, спрятанные за толстыми линзами очков. – Я буду уточнять каждую минуту, мне всё равно нечем больше заниматься.

Жабодама посмотрела на меня невозмутимо:

– Ваше заявление будет рассмотрено…

– Скажите, а вы уже успели рассмотреть моё заявление?

– Ваше заявление…

– Да хватит уже! Вы парализуете работу пункта досмотра! – взвизгнула рослая корпулентная женщина с одним глазом вместо двух.

Я вздрогнула, глянув на неё, но не отступила.

– Скажите, вы уже успели рассмотреть моё заявление?

Очередь заволновалась. Жабодама безучастно продолжала досмотр, я спрашивала о статусе своего заявления каждые полторы секунды. Мама всегда говорила, что упрямство – моё самое огромное достоинство и самый большой недостаток, поэтому сейчас я с азартом заводной ослицы повторяла одно и то же.

Внутреннее время в Канцелярии текло по-своему. Мимо меня прошли десятки страждущих, а моё заявление всё ещё лежало на столе рядом с сыром, орехами, старинной бутылкой вина, коробкой конфет, ластиком, кожаным чемоданом, чей владелец не смог доказать, что он изготовлен не из кожи разумного, а также миллионом других вещей, которые чиновница по одному лишь ей понятному принципу забирала у посетителей Канцелярии. Самое нелепое, что она спокойно пропустила как минимум двух женщин с кожаными сумками, а придралась в итоге к импозантному старичку.

Моё упрямство вознаграждалось постепенно. Сначала жабодама начала дёргать шарфик, потом – чаще моргать, а теперь у неё непроизвольно сжимались тонкие длинные лягушачьи пальчики.

Прошло не меньше трёх часов, когда мне наконец удалось пробить брешь в спокойствии чиновницы.

– А теперь вы уже рассмотрели моё заявление? – вкрадчиво спросила я в миллионный раз.

– Кватит! – взвизгнула она и схватила моё заявление. – В приёме заявления отквазано в связи с тем, что неверно уквазан номер пункта досмотра.

– Но ведь вы мне выдали именно такой бланк с этим номером! – возмутилась я.

– А вы не уточнили, тот это пункт досмотра или нет, – ядовито прошипела она, часто моргая.

– Какой номер у этого пункта досмотра? – процедила я.

– Напишите запрос на уточнение номера пункта досмотра! – торжествующе припечатала она.

– Лучше скажите сами, иначе я ни на секунду отсюда не отойду, а когда захочу в туалет, то сделаю дела прямо на ваш стол! – пригрозила я.

– Тогда вас арестуют!

– Прекрасно, в камере наверняка хотя бы будут кормёжка и нужник. Либо вы меня пропускаете внутрь, либо я начинаю портить вам жизнь по-настоящему, – тихо, но очень серьёзно выдохнула я.

Жабодаму проняло.

– У меня смена скоро закванчивается, – дрогнувшим голосом ответила она.

– Но ещё не закончилась, – констатировала я, предвкушая следующий акт канцелярского балета.

– Я вызову руководство!

– Давно пора! Это невозможно. Одна служащая на такую толпу! – принялся возмущаться матёрый здоровяк с заплетённой в косичку бородой. – Пусть откроют второй пункт досмотра!

Пункта организовано было аж четыре, но никуда не спешащая чиновница сидела только в одном.

– Ладно! Исправляйте! – сдалась она. – Пункт 1-78-4-П.

– Но у меня так и написано! – возмутилась я.

– У вас написано 1-78-4П без дефиса, а это другое! – зашипела она.

Я молниеносно воткнула дефис между четвёркой и буквой П, а затем впихнула своё заявление чиновнице в руки. Отец благообразного семейства поспешил сделать то же самое и тут же встал у меня за плечом, делая вид, что я – его младшая, но горячо любимая жена. «Старшая» жена при этом возражений не имела – дети давно начали капризничать – и сейчас она бы согласилась даже на публичную оргию с участием её мужа и восьми эльфиек, лишь бы мучительное ожидание в очереди наконец закончилось.

Жабодама смачно впечатала в заявление штампик и сказала:

– Вы допущены к досмотру.

Пока она не передумала, я резко вывалила перед ней чемодан, розовую сумку Анжелики и свой тёмно-синий рюкзак.

– У вас есть справква о неразумность животного, из кожи которого была произведена эта сумква? – мстительно спросила она, показывая на розовую сумочку.

– Это синтетика. Имитация, – не моргнув глазом, заявила я, понятия не имея, из чего сделана сумка.

– Если у вас нет подтверждающего ваши слова сертификвата… – протянула земноводная гадина.

– Хотя вы правы. Это сумка из розовой жабы. Пусть остаётся у вас. Всё равно справки о разумности жаб у меня нет, – исподлобья посмотрела я на свою мучительницу.

Забрав сумку, она вытряхнула её содержимое на стол, но ничего криминального не обнаружила, тогда принялась за чемодан. Мне отчаянно не хотелось лишаться сомнительных Анжеликиных сокровищ, поэтому пришлось идти на жертвы.

– Берите всё, только ласты не забирайте. Ласты – это самое ценное!

Я даже посмотрела на земноводную умоляюще, чтобы простимулировать её рвение отобрать у меня чужие ласты и на этом успокоиться.

– Искусственный плавник разрешён только один!

– Это ласт. И их два, потому что у человека две ноги, – едва сдерживая истерический смех, проговорила я.

– К ввозу на территорию Кванцелярии искусственный плавник разрешён только один, – мстительно повторила чиновница.

– Какая боль! Как же я без него обойдусь! – запричитала я. – Ладно, забирайте, только очередь не задерживайте.

Жабодама аж сильнее позеленела от счастья. Победно забрав у меня жутко (нет!) ценный ласт, она вписала моё имя в какую-то ведомость и пропустила. Счастливая, я наконец прошла внутрь Канцелярии, ещё не зная, как дорого обойдётся то, что копию заверенного заявления на допуск к досмотру без удостоверения личности, имеющего юридическую силу, я не взяла.

Как вы понимаете, это была моя первая ошибка.

Первая, но не единственная.

Глава четвёртая, о важности каждой буквы

Знаете, я всегда представляла ад иначе. Огненным, наполненным жуткими кровожадными рогатыми демонами, удушающе дымным и жарким, в отблесках рыжего всепоглощающего пламени. А выяснилось, что ад может быть серым и тусклым. Чистым, организованным и формальным. Рогатые тут, конечно, тоже встречались, но самыми страшными оказались не они – такие же жертвы безжалостной бюрократии. Самыми страшными оказались регламенты, протоколы и инструкции.

Канцелярия была построена тысячи лет назад, и с тех пор многократно достраивалась, ремонтировалась и усовершенствовалась. По сути, она представляла собой единое гигантское здание с несчётным количеством уровней, крыльев, кабинетов, комнат и отделов. У всего этого хитросплетения бюрократической мысли имелась поэтажная план-схема, но даже человек, прекрасно ориентирующийся в чертежах, вряд ли смог бы в ней разобраться. Вот и я не смогла. Стояла возле стенда и беспомощно тёрла глаза, вглядываясь в крошечные нарисованные комнатки. Какая из них тот просторный зал, в котором я оказалась? Куда ведут все эти десятки коридоров, ромбовидных дверей и переходов с табличками 2-4-557-Ж и 2-3-718-О, что виднелись вокруг?

Хорошо ещё, что я понимала язык. Было бы гораздо хуже, если б надписи оказались нечитаемой иероглификой. А так – вроде 2-4-64-Ж лучше, чем неразборчивая тарабарщина. Вообще, какая-то логика во всём этом однозначно имелась. Например, на всех ближайших дверях и переходах первой стояла двойка. Проблема только в том, что на карте комнаты цифрами никто не обозначил, на ней вообще не имелось никаких подписей. Видимо, чтобы жизнь мёдом не казалась.

– На бую я вертела такие приключения, – пробормотала я и осела на пол прямо под стендом.

Хотелось в туалет, есть и пить. Из съедобного под рукой была только ласта… Пока я страдала и изо всех сил себя жалела, к стенду подошла деловая дамочка с красивыми рогами и длинным хвостом с пушистой кисточкой на конце. Кожа – ярко-розовая, а глаза – чёрные, с поволокой.

– Простите, вы не знаете, куда нужно идти, чтобы подать заявку на возвращение обратно в свой мир? – обратилась я к ней.

– В свой мир? Тогда вы в правильном секторе, подать заявку можно здесь, – подсказала она.

– Сектор – это то же самое, что и крыло?

– Да-да, всё верно.

– Погодите, то есть получается, что сектор Прибытия – это первый, а я сейчас во втором? – осенило меня. – Так?

Ну хоть какая-то система!

– Если честно, не могу подсказать, – рогатая нахмурила высокий лоб. – Я знаю, что есть сектор Прибытия, Второй, Синий, Главный и Северный. Заявки на порталы подают во Втором, а уже отправка будет из Главного сектора.

Ну что за бред?! Почему нельзя называть сектора по какому-то одному принципу? Если этот Второй, то другой пусть будет Третьим. А если есть Синий, то соседний пусть будет Серым, а следующий – Зелёным. Я выдохнула, чтобы не лопнуть от негодования по совершенно нелепой причине.

Ладно, это просто во мне говорят голод, жажда и усталость.

– Спасибо! А вы знаете, где тут туалет или столовая? – с надеждой спросила я.

– Конечно! Это вам в Синий сектор. Вот по тому переходу, где буква Ж указана. Это всем известно.

Конечно, всем известно, что буква Ж ведёт в Синий сектор, и только одна Лера не догадалась!

– Спасибо! А какие ещё буквы каким секторам соответствуют?

– Ну сектор Прибытия – П, – обрадовала меня собеседница.

Ну! Могут же, когда хотят. П – прибытие. Элементарно! И не надо никому мозги мохерить!

– А другие?

– Главный – О, Второй – З, а Северный – В.

– Ясно! – кивнула я, старательно душа в себе сарказм, но он всё равно вырвался на волю: – Всё предельно логично и очевидно!

Собрав в кучу волю, грозящий лопнуть мочевой пузырь, чемодан, рюкзак и себя, я поблагодарила рогатую дамочку за помощь и отправилась в сторону еды и других благ.

Сектор Ж на барабане!

Естественно, переход оказался длинным, бессмысленным и беспощадным, как речи отчима. Я уже почти отчаялась дойти хоть куда-нибудь по бесконечным коридорам, когда всё-таки вышла в Синий сектор, и первое, что бросилось в глаза – цвет. Цвет стен, ковролина, металлических кресел и их обивки, потолка и ромбовидных дверей (что за извращенец их вообще придумал?) был ровно такой же, как в других секторах – серый! Серый!!!

Почему тогда он Синий?!

Наверное, мой мозг устал от новых впечатлений, жаб-чиновниц и рогатых граждан, потому что на этом месте он сломался. Я замерла посреди огромного зала ожидания, в котором расположились сотни несчастных, измученных, недовольных людей и нелюдей.