Вес Татьяны Орелуолл значительно превышал средний вес семнадцатилетней девушки ростом пять футов и один дюйм. Она обожала фарфоровых кукол (всюду таскала их с собой), а ее лицо было покрыто угрями – она страдала кистозной формой угрей. У нас с ней это было общее.

Дэнни был единственным, кто не смеялся, но он и не защищал меня. На самом деле меня никто не защищал. Я и сам себя не мог защитить.

Прозвучал свисток тренера, и все оказались на ногах. Все, за исключением меня. Я чувствовал, как слезы жгут мне глаза, но не позволил им пролиться. Никто не должен видеть меня таким. Меня уже и так воспринимают как довольно слабого человека.

На пол передо мной бросили бутылку «Гейторейд» ^[3]. Макс (я думаю, что его так звали) подошел ко мне со стоическим выражением лица. Макс никогда не улыбался, но никогда и не хмурился. Он был просто… Макс.

– Возьми ее, чувак. Она твоя, – сказал он.

– Не понял?

Он пнул оранжевую бутылку, чтобы она подкатилась поближе к моим ногам.

– На тренировку возьми. У меня оказалась лишняя.

Я не знал, что сказать. Никогда не знал. Поэтому схватил бутылку и благодарно кивнул. К счастью, Максу было все равно. Он прошел мимо меня и вышел на поле.

В тот день ценность молчания стала еще выше, по крайней мере для меня.

Макс не смеялся надо мной.

Макс не выделялся, он просто вписывался.

Макс не был популярным. Но он не был и неудачником.

Макс был в хорошей спортивной форме, но не был накачанным.

Вероятно, Максу было плевать на то, что другие люди о нем думают.

Я хотел быть таким, как Макс.

Глава пятая. Блю

Четвертый курс,

первая неделя – настоящее время

Я откинулась на мягкую бархатную спинку диванчика в нашей кабинке в «Мерканти».

– Вы решили, что будете заказывать? – спросила официантка. Она была симпатичной. Картер пожирал ее глазами.

– Я буду совиньон-блан, – заявила я, отдавая меню. – Пока только напитки, – мой взгляд остановился на ее бейдже с именем, – Элли.

Я поняла, что люди любят, когда к ним обращаются по имени. Это подобно дополнительному шагу к оценке личности человека. Благодаря этому они ощущают, что их заметили. У меня это прекрасно получалось.

– Шесть или восемь унций? ^[4] – спросила она, лицо у нее при этом стало немного более радостным.

– Бутылку, – вместо меня ответил Картер и подмигнул, флиртуя.

Официантка не отреагировала. Может, потому что у нее был парень. Может, потому что ей понравилась я.

Вероятно, последнее.

Она забрала у нас меню и ушла до того, как Картер успел расстроиться.

– Не злись, – сказала я ему, попивая воду маленькими глотками. – Вероятно, у нее уже кто-то есть.

Картер закатил глаза.

– Я никому не нравлюсь.

– Ты нравишься мне.

– Ты не считаешься.

– Я единственная, кто имеет значение, – рассмеялась я, обводя глазами зал. Взгляд остановился на двух мужчинах в очень дорогих костюмах, которые сидели у барной стойки. Более сексапильный смотрел на меня. Второй уже явно набрался. – Картер, только не пялься. Видишь вон тех двух мужиков у барной стойки? – спросила я. Он кивнул. – Который из них лучше выглядит?

– Тот, что слева.

Это был пьяный.

– Ответ неправильный.

Картер пожал плечами и скрутил свою салфетку.

– Просто это правда.

Я скрестила руки на груди.

– Тот, что справа, гораздо лучше.

– Ты так говоришь только потому, что он тебя разглядывает.

– Не дури. Ты гораздо умнее, – ответила я и еще немного поизучала двух мужчин.

Костюм у мужика, который боролся с опьянением, был лучшего кроя, более темного цвета и немного чище. Черные волосы сексуально вились вокруг ушей и были растрепаны. Он громко разговаривал, у него были пухлые губы. Да, симпатичный.

Того, который смотрел на меня, тоже уродом не назовешь. Коротко подстриженные волосы, небольшой пивной животик. Не сразу осознав, что делаю, я дотронулась рукой до своего живота и поправила пояс юбки, чтобы получше скрыть складки.

– Может, ты и прав. – Мне было стыдно признаваться. – Но он не урод.

– Нет. – Картер бросил взгляд на группу девушек, сидевших рядом с двумя мужчинами. – А что скажешь насчет них? Как ты думаешь: повезет мне или нет?

– Может быть. Если у тебя на груди вырастут волосы и ты лично подойдешь к кому-то. С «Тиндером» у тебя ничего не получилось.

Он бросил в меня мягким чехлом для телефона. Я уклонилась.

– Я не такой, как ты, Блю. Я не подхожу к случайным людям.

Я демонстративно засмеялась, в первую очередь для того, чтобы снова привлечь внимание мужчин в костюмах. Это сработало.

– Картер, тебе двадцать пять лет. Не надо смущаться.

– Ты иногда бываешь такой резкой, – выдал он, в глазах мелькнули искры гнева.

Это пройдет. Никто не может долго на меня сердиться.

Официантка Элли принесла вино и поставила нам на столик два бокала. Она показала мне бутылку, как обычно и делается, налила чуть-чуть, а я подержала вино на языке, поболтала во рту.

– Ноги классные, – пошутила я.

– Это она не про вино ^[5], – добавил Картер. На этот раз до Элли дошло, и она немного покраснела.

Элли поставила бутылку в ведерко со льдом и ушла, а я поздравила Картера с его первым успехом сегодня вечером.

– Очень смело, – улыбнулась я.

– Я учился у самой лучшей учительницы. – Мы чокнулись, и он снова заговорил: – Как прошел твой первый день в университете?

При мысли о нем я почувствовала прилив адреналина. Еще восемь месяцев, и я свободна! Получу наследство, которое оставил мне отец, и полечу к звездам. Под «звездами» я имела в виду Париж.

С раннего детства я всегда хотела туда поехать. Есть много глупых стереотипов, окружающих это место: о, в Париже ничего особенного нет, Париж – это просто туристическое направление. Париж – это то и это, и еще то и это. Но пошли эти стереотипы подальше!

Париж был мечтой, вот чем он был для меня. Атмосфера, Эйфелева башня, окружающая обстановка… Все это было новым. А мне предстояло все это исследовать. Я жаждала это исследовать.

Мама больше не сможет не давать мне оставленное отцом наследство после того, как я закончу университет. Это прописано в завещании отца. Он его составил, уже когда алкоголизм сожрал лучшие его части.

Поразмышляв об этом, я перенаправила мысли на Джейса. Джейс.

Джейс, Джейс, Джейс.

– Я кое-кем увлеклась на занятиях.

Картер посмотрел на меня из-за ободка бокала.

– Ты имеешь в виду занятия, на которые ходила час назад?

Я кивнула. «Я непонятно изъясняюсь?»

– Могу ли я поинтересоваться, как у тебя так быстро возникли чувства, или мне не следует это знать?

– У меня не возникает чувств к людям. Я просто увлеклась. – Чувства – это для тех, кого можно сломать. А я сильная.

– И что ты собираешься делать с упомянутым увлечением?

Я села прямо.

– Я собираюсь заставить его любить меня.

Картер саркастически улыбнулся мне.

– А потом что?

– Так далеко я не думала.

Но на самом деле я о нем думала. На всем пути в метро до «Мерканти» я только о нем и думала. Он не относился к моему типу мужчин. Он был загадкой. Я чувствовала вызов – и это меня возбуждало. В таком обыденном сером мире я была солнцем, которое возрождало этот мир к жизни. По крайней мере, в моей собственной гребаной вселенной.

– Выпьем за новые начинания? – предложила я, поднимая бокал с вином.

Картер со мной согласился. Они всегда со мной соглашались.

– За тебя, Блю Хендерсон. За девушку, которая всегда получает то, что хочет.

Как бы мне хотелось, чтобы это на самом деле было так.

Как бы мне хотелось, чтобы хоть кто-то меня заметил.

Я допила остатки вина в бокале и помахала мужику в костюме, который смотрел на меня, а затем уставился на мою грудь.

По моему телу пробежала волна удовлетворения, желания, и еще я почувствовала укол обиды, который пронзил меня насквозь. Я отмахнулась от последнего и сосредоточилась на том, что я – объект его желания. Только это имело значение.

В мире, где не хватает любви, я должна была быть желанной.

Я была желанной.

Я чувствовала себя желанной.

Любимой – никогда, нет.

Но меня хотели.

Глава шестая. Джейс

Четвертый курс,

вторая неделя – настоящее время

Блю села рядом со мной.

– Джейс, правильно? – Она говорила требовательно и искушающе. Быть беде.

Я сжал губы и кивнул.

– Привет.

На ней была черная толстовка с капюшоном поверх женских брюк для йоги, белые кроссовки, темно-синие волосы стянуты в неаккуратный хвост. Карие глаза уставились в мои собственные, когда она устроилась на стуле и повернулась ко мне.

– Привет, – повторила она.

У нее была милая улыбка. Все зубы оказались идеально ровными, за исключением двух передних, они немного находили один на другой. У меня была такая же проблема. Я ее решил. Я решал все проблемы.

– Я сказала «привет».

Я рассмеялся, хотя и знал, что получилось грубо. Но не стал ничего исправлять. Я вел себя, как мои братья. Они никогда не пытались исправиться.

Если Блю и оскорбилась, то ничего не сказала. Похоже, ее ничто не оскорбляло.

Я обратил на нее внимание на первом занятии. Ее синие волосы казались глотком свежего воздуха внутри скучных безликих стен. Я сидел на краешке стула, когда она отвечала профессору Грейнджер, – никто не говорил так, как говорила Блю.

– Прости, я тебя не услышала. – Она вынула из ушей черные наушники. У меня возникло ощущение, что она ничего не слушала.

Я решил не отвечать и принялся качать ногой. Это была нервная привычка, и я не осознавал, что делаю, пока не появлялись судороги.

Столы были сдвинуты поближе, словно Вселенная знала, что Блю усядется рядом со мной.

На последнем занятии она сказала, что ее зовут Блю Хендерсон.

Что за имя такое – Блю ?^[6] Конечно, это кличка. Наверняка ей ее дал кто-то из друзей или родственников. Что у нее за семья? Почему бы мне просто не спросить ее об этом? Но у меня никогда не получалось задавать вопросы. У меня никогда не получалось долго говорить.

У Морриса получалось. И у Дэнни. У Коннора. Прайса. У всех.

У всех, кроме меня.

Я сидел в аудитории и слушал, как Грейнджер рассказывает про семиотику. Было довольно интересно, даже увлекательно, пока ее пальцы не коснулись моей коленной чашечки.

Она посмотрела на меня. Я посмотрел на нее. Я думал, что прекратил трясти ногой полчаса назад. Я не прекратил.

Ее рука совсем недолго оставалась у меня на колене, затем она решила ее убрать и снова смотреть вперед. Мне страшно хотелось, чтобы Блю снова ко мне прикоснулась. Это желание было необычным.

Когда объявили перерыв, она не теряла времени и сразу задала вопрос:

– У тебя часто такое бывает?

– Что – «такое»? – Я прекрасно знал, что она имеет в виду, но все равно хотел услышать, что она скажет.

– С ногой. Ты не можешь сидеть спокойно.

Я пожал плечами.

– Ну, я так делаю.

– Хм. – Она немного отклонилась назад, глядя на меня своими карими глазами. – Ты очень симпатичный.

Если бы я в эту минуту пил воду, то подавился бы. К щекам уже начала приливать кровь, но я приложил усилия и остановил процесс до того, как они успели покраснеть. Но Блю, вероятно, все равно заметила, потому что улыбнулась.

– Ты выглядишь как картина.

– Картина? – переспросил я. Мне хотелось услышать больше. Что бы это ни было.

– Картина, – повторила она, затем повернулась к своему ноутбуку и принялась печатать что-то для семинара.