Через еще несколько минут машина останавливается на свалке. Это не только видно через дырку в стекле, но и хорошо слышно. Тут уже стоит шестерка, на которой мы с Ликой и Соловьем приехали сегодня на дело. Наш друг отличный водила, несмотря на все свои недостатки. Привез сестру гораздо быстрее, чем это сделал бы любой другой человек из Петербурга.

С пустым кейсом я выхожу к сестре из внедорожника.

– Как ты? – Лика быстрым взглядом осматривает меня с головы до ног.

– Какого черта ты приехала, Лика? – я начинаю заводится и оглядываюсь на черный внедорожник.

– Ты бы сделал то же самое.

– Нет. Потому что убивать меня они бы не стали. Я был бы нужен им как заложник. Держали бы в не самых благоприятных условиях, но за это время ты бы смогла с кланом прийти и освободить меня. А теперь убьют.

Сестра заглядывает мне за плечо.

– Убежим? – предлагает она. – Сядем в тачку. Соловей за рулем. Они при всем желании не догонят.

Я саркастично улыбаюсь.

– Чего ржешь, Боря? Мы в полной жопе, мне не до смеха.

– Меня забавляет тот факт, что ты договорилась с человеком и даже не знаешь кто он такой.

Лика вопросительно хмурится. Так бывает? Если нет, то вы поняли, что я хотел сказать.

– Человек, сидящий в машине – Циклоп. И жаль, что ты не удосужилась узнать с кем имеешь дело, прежде чем рассказывать о своих способностях, – меня снова начинает выводить из себя факт того, в какой заднице мы оказались. – Сколько раз я говорил тебе советоваться со мной? О твоих способностях вообще никто не должен был знать. Запомни.

Я делаю паузу. Глубоко вдыхаю, приходя в себя и заканчиваю свой отцовский выговор:

– Ладно. Что сделано, то сделано. Я хочу сказать, чтобы ты не смотрела на то, что дверь в машину закрыта. Этот мужик выстрелит сквозь уже сделанную дырку в стекле. И не факт, что при попытке побега не убьет нас с Соловьевым одним выстрелом.

– Ему нужна я?

– Да. Он послал меня за тобой.

Мы оба снова смотрим на тачку, в которой сидит стрелок.

– Значит я должна сесть в машину и тогда он оставит тебя в покое?

– Типа того.

– Какой план?

– План такой…

Но мне было не суждено рассказать то, что я задумал. Потому что не учел одну маленькую деталь – что человек из Теневого клана полная мразь.

Раздается выстрел. Неожиданно. Подло. Прямо в спину. Мою грудь разрывает пламя. Адская боль. Пуля проходит на вылет и царапает плечо Лики.

– Боря! – глаза моей сестры в одно мгновение наполняются слезами.

Мои ноги подкашиваются, и я падаю на кучу пластиковых бутылок.

Знаешь, что больнее всего, когда тебя убивают? Нет, не дырка в груди. И даже не осознание того, что через минуту ты скончаешься. И даже не растекающаяся по груди кровь и не понимание того, что ты просто водяной мешок, которого одна сквозная дырка может лишить жизни. Нет. Глаза родного человека, который задыхается в истерике от того, что скоро ты уйдешь из его жизни. Вот от чего паршивее всего.

Клянусь, если кто-то будет также подыхать в моем присутствии, я расскажу анекдот, чтобы ему было легче.

– Боря, нет!

– Ты сказала…сказала…Соловью?

Но Лика не отвечает. В этот самый момент ее хватает водила. Он хватает из-за спины. Так, что теперь сестренка не может даже махать руками.

Громила поднимает ее, брыкающую ногами, и уносит в машину. Я с трудом поворачиваю голову к машине Циклопа. Кровь тут же брызгает изо рта на пустую мятую бутылку из-под «Добрый-кола». Тачка заводится и уезжает. А все мое тело уже сводит судорога.

Я знал, что не жилец. Знал, что Циклоп не оставит в живых того, кто никогда не бросит мысль вернуть сестру. Я нужен был ему только в качестве приманки. Поэтому выйдя из машины, каждую секунду я ждал удара в спину. И он случился.

– Борис, ты тут?

Когда я открываю глаза, наш бессменный водитель пытается растрясти меня. Задыхаюсь. Понимаю, что еще умираю.

– С…тавь…ссс…тавь… – хриплю я.

Слышу звук защелки кейса. Лицо Соловья уже очень мутное. Видно только его бесконечные веснушки на щеках и носу в свете фар его тюнингованной шестерки.

– Боря! Ты уверен? – тот, от кого зависит моя жизнь держит в руках шприц. Сомневается.

– Коли…мать твою.

Темнеет в глазах. Если он не соберется прямо сейчас – финита ля комедия.

– Ладно. Куда колоть? В вену?

– Да.

– А если я не попаду?

– Блядь! – вырывается почти последнее издыхание. – Сейчас…сейчас самое время подумать об…этом. Ведь я умру…если не попадешь. Ведь сейчас, – сплевываю еще кровь. – Сейчас я живее всех живых. Коли, мать твою!

Я отключаюсь. Но тут же открываю глаза.

Уши наполняют звуки школьной столовой. Я лежу на полу. На потолке лампочки, бьющие в глаза желтым светом. Вокруг гогочут школьники. Какой-то тип в школьной форме берет меня под силки и приподнимает.

Вижу свое отражение в темных очках хулигана. Я подросток с воспаленным прыщем прямо посреди лба и с разбитым носом.

– Нет! Нет! Нет! Только не это! – говорю я и морщусь от звука собственного голоса.

Я отбросил коньки до того, как Соловей воткнул инъекцию мне в вену и теперь попал по-настоящему.

Да. Для человека, который живет в Новом Мире и собственными глазами видел магию, орков, демонов и единорогов – нет никакого сюрприза в том, чтобы после смерти попасть в другое тело и в другую вселенную. По канонам всех книжек про попаданцев. Если так случилось – считай тебе повезло. Вот только мне еще рано. Нужно сперва закончить дела в своем мире, а уже потом поехать по другим.

Ладно. Вообще я точно знаю, что Скверна подействует. Это один из ее побочных эффектов. Уже установлено, что человек с этой пакостью в крови становится бессмертным. Да. Жижа, которая когда-то свалилась из космоса прямо на землю быстро латает человеческое тело изнутри и через пару минут ты как новенький.

Конечно, не все так сладко. Есть и дикие последствия, из-за которых в обычной ситуации я никогда не стал бы делать инъекцию. Но об этом позже. Раз уж у меня есть пара минут пока Соловей там копошится, помогу парнишке из этого мира.

– Повторяй за мной, – цедит хулиган, сквозь свои белоснежные зубы. – Я выродок своей грязной матери-шлюхи…

– Ты выродок своей грязной матери-шлюхи, – отвечаю я и в следующий момент головой разбиваю нос обидчику.

Хватаю теперь я его под силки. Еще один удар. В этом теле я ненадолго, поэтому не жалко собственного лба. Зато как смотрятся разбитые «Авиаторы».

Подставляю колено и перекидываю хулигана через себя. Эффектнее было бы обратным кувырком въехать ему коленями прямо в живот. Но руки того, в кого вселился слишком слабые. Приходится просто быстро переместиться, чтобы оказаться сверху. Контрольный удар в челюсть. Нагибаюсь к уху хулигана. Я же это сделал не для того, чтобы испортить жизнь пареньку, к которому подселился. А чтобы помочь.

– Теперь слушай внимательно, – шепчу я. – Я живу в этой тушке. И появляюсь только тогда, когда кто-то сильно ее достает. И мне срать, что с ней будет. Взгляни на лоб.

В этот самый момент капля крови падает как раз на разбитый зуб хулигана.

– Если хочешь жить, лучше обходи меня стороной. Иначе вернусь и прикончу нас всех…

Мое сознание еще продолжает изрекать мысль, но я уже осознаю, что губы не двигаются. Еще через секунду падаю в обморок, а сам очухиваюсь там, откуда ушел. На мусорной свалке Петербурга.

– Наконец-то! – вскрикивает Соловей. – Я думал ты того.

Но я не отвечаю. Все внутри бурлит. Жарит. Как будто по венам пустили кипяток. До последнего пытаюсь сдержать вопль, но не получается. Кажется, даже крысы испугались того, как сильно я заорал.

Приступ длится уже целую вечность. Я катаюсь по земле. Желание вспороть тело, чтобы достать Скверну собственными руками. Соловьев прыгает сверху и коленями придавливает мои руки. Я больше не могу причинить себе вред. Не могу двигаться.

– Терпи, Боря! – не говорит, а мычит мой друг. – Поэтому перед процедурой колют обезбол.

Еще через некоторое время боль проходит. Соловей чувствует, что я перестал вертеться. Чувствует мое облегченное дыхание и встает.

Я все еще не открываю глаза. Боль прошла. Однако теперь меня наполняет какое-то другое, неведомое до сих пор чувство.

Хм. Осталась главная задача – узнать какую сверхспособность, кроме бессмертия, я получил. Да. Это всегда лотерея. Надеюсь только, что это ни что-то бесполезное, типа, неестественно длинного языка, которым, конечно, при желании можно и придушить, и не возможность наэлектризовывать волосы, растущие на заднице.

А! Я же еще не рассказывал тебе о том, какие способности появились в Новом Мире с приходом Скверны?

Глава третья. Тест-драйв на суперспособности

Я упоминал, что вся магия появилась на Земле только благодаря гигантской паутине, нависшей над планетой после Переплетения Миров? Так вот. В итоге ее смогли уничтожить. Но часть субстанции рухнула прямо на головы жителей Нового Мира. Когда узурпатор захватил престол, он нашел способ вернуть магию людям. Один укол Скверны внутривенно, и ты снова одаренный.

Первую инъекцию ввел сам император. В прямом эфире. Своему деснице. Там была какая-то заминка, но в целом «операция» прошла успешно. Константин Ракицкий тут же продемонстрировал свои новые способности. Кстати, никто до сих пор не знает, что именно он может делать, кроме шаров из темного пламени, созданных в первую минуту после Перерождения.

Затем заветный укольчик получили другие главы кланов Российской Империи, которые поклялись защищать нового императора. За счет реакции с определенной группой крови, резусом и остатком прошлых сил Новые одаренные вернули родовые способности. То есть у всех членов одной семьи способности одного типа. Однако они стали отличатся от магии, что была прежде. Это было открытием даже для самого императора. И вот тут начинается самое интересное.

Кто-то получил действительно мощную силу – например, возможность направлять звук из связок таким образом, что можно убить человека. Но это умение среднего уровня. Дочь Соколовского сперва начала красиво петь, потом стала тренировать связки и уже поэтому научилась дару убеждения, убивать, а также усыплять песней. Эксперты считают, что если развить способность, то можно будет убедить целую армию сражаться за тебя. Хотя можно просто остановиться на развитии в мире шоу-бизнеса, став певицей. Как, собственно, и поступила вторая дочь Соколовского.

А теперь перейдем к тем, кому повезло меньше. Один из очень уважаемых прежде дяденек получил заветный укол и единственное, что теперь может – рыгать. В прямом смысле. Вот прямо чемпион по рыганию. Если ты думаешь, что это не суперспособность, то расскажи о своих сомнениях десяти бедолагам, которых Уткин запер в одном помещении и буквально задушил вонью от отрыжки. И это не первая ступень этого умения. И не последняя. Впоследствии Иннокентий Павлович научился разговаривать с медведями, волками и другими рычащими животными. А на прошлой неделе залил желудочным соком одного из своих провинившихся слуг. Буквально превратив того в скелет.

И это не единственная причина, по которой я не хотел делать инъекцию.

– Как себя чувствуешь? – Соловей протягивает мне руку.

– Лучше, – хватаюсь за ладонь друга и встаю.

Все вокруг как будто играет новыми красками.

– Знаешь куда они увезли Лику? Успеем догнать? – паренек бежит к своей шестерке и открывает дверь. С четвертого раза.

– Мы не поедем за ней, – я не двигаюсь с места.

– Что? – оборачивается тот. – Разве не в этом был план?

– Толя, – если я назвал Соловьева по имени, значит разговор намечается очень серьезный. – План заключался в том, чтобы я выжил. Иначе все точно было бы кончено.

Лучший водила Свободного клана в сердцах толкает дверь. Та хлопает и открывается другая. С противоположной стороны. Соловьев поворачивается к машине задом и наваливается на нее. В позе обиженного скрещивает руки на груди. У меня появляется возможность еще немного поговорить с ним.