Не поспоришь. Энергетика в этом пентхаусе, как во дворце императора. Я, конечно, там не был. Но ты тоже. Поэтому можно приврать. Просто знай, что двигаться лишний раз не хочется. Хоть нас и обыскали уже тысячу раз, пистолеты все равно наставляют. Видимо, чтобы фокусов не показывали. Я ж теперь одаренный.

Цокая когтями по мраморному полу, к нам выходит мопс. Маленькая жирненькая собачка. Облизывается. Видимо, кушала. Отрыгивает. Чем хорошо разряжает обстановку.

– Я думал, нас пригласили за чашечкой кофе поговорить о делах, – пожимаю плечами я. – А тут как-то напряженно.

Соловей тычет в меня локтем.

– Вы здесь только по одной причине, – женщина дотрагивается пальчиками до кулона в виде солнца на своей шее. – И пусть у вас не будет иллюзий. Если я не услышу то, что хочу, вас казнят. За измену.

Мопс подходит ко мне и виляет хвостом. Я присаживаюсь и глажу собачку.

– Привет, Чача! Всегда мечтал с тобой познакомиться, – поднимаю глаза. – Мне бы хотелось поговорить без лишних ушей. Вы умная женщина. Понимаете почему.

– Оставьте нас, – приказывает глава Свободного клана.

– Но… – Савельич пытается препятствовать.

Ракимовой хватает лишь одного взгляда, чтобы начальник пограничной охраны замолчал. Вместе с телохранителями он уходит на второй этаж. Мы все слышим, как захлопывается дверь.

– Это вы ограбили Скверна-медикал? – сразу к делу переходит тетушка Глафира.

Мое послание дошло верно.

– Более того. Одна из этих экспериментальных инъекций уже двенадцать часов по мне, – признаюсь я.

– Кто из вас смог взломать защиту Робототехники? – женщина тут же показывает, что мои проблемы ее не волнуют.

А вот кто это из нас троих она не знает.

– Того, кто это смог – похитили, – Соловей отвечает раньше меня и вытирает пот со лба.

Дурак. Вечно бежит впереди паровоза.

– Я узнала то, что хотела. В таком случае вы мне больше не интересны.

– Постойте, – я поднимаюсь на ноги и стряхиваю начесанную шерсть с ладони. – Моя сестра умеет гораздо больше, чем вы можете себе представить. Территория склада напичкана камерами. И ни одна не засняла нас. Дроны были перепрограммированы ею на дружественную органику. Не будем торговаться. Я пришел сюда, потому что знал, что вам это интересно. Вы впустили нас по той же причине. Так давайте перейдем к делу.

– Найти вашу сестру я смогу и без вашей помощи. Если захочу.

– Можете. Но она не станет на вас работать, – вставляю я, пока меня с Толиком не выставили.

Пауза.

– Я понимаю, что интересно должно быть всем. Поэтому предлагаю сделку. Вы поможете мне вернуть сестру, а я договорюсь с ней, чтобы она сделала то, что вам нужно. Когда придет время.

Засовываю руки в карманы комбинезона. Осматриваю жилище. Можно только присвистнуть от масштаба. Но я сдерживаюсь. Дела с большими людьми решаю.

– Вы хотите убедить ее уйти из одного плена и перейти в другой? – женщина едва заметно ухмыляется.

Думает я дурачок. Прощаю.

– Я сказал, что она сделает то, что вам нужно. Когда придет время. А не будет работать на вас.

Молчание. Я добавляю:

– Мы оба знаем, что Робототехника уже сейчас захватывает власть в городе. Люди хотят работать на корпорацию. Они готовы променять свободу на деньги. И однажды за Последний оплот начнется драка. И если одаренных вы можете остановить брилием, то как собираетесь останавливать высокие технологии?

– Я должна подумать.

Глафира нажимает кнопку на кулоне. Солнце начинает мигать. Дверь наверху тут же открывается и уже через пару секунд меня окружают телохранители.

– Проводите господина…

– Борис. Борис Ермак.

– Проводите господина Ермака и его друга. Я свяжусь с ними. Если сочту, что это необходимо.

Телохранители снова наставляют на нас пистолеты. Я не успеваю заметить, как Соловей оказывается в лифте. Меня хватают под руки за медлительность. И тоже затаскивают в коробку. Двери закрывается.

– Не очень дружелюбно, – я поправляю комбинезон.

– Стоило сдохнуть. Это лучше, чем вводить эту дрянь себе в кровь, – бурчит Савельич. – Ты прекрасно знаешь, как тетушка относится к зараженным.

– А еще я прекрасно знаю, что семь принципов Свободного клана – это чушь для наивных дурачков, – хмыкаю я.

– Не говори так, – пограничник переводит на меня суровый взгляд.

Но это тоже часть моего плана. Видит Бог, я не хочу манипулировать. Меня буквально вынуждают обстоятельства.

Никто сейчас не позволит нам с Соловьем остаться в Последнем оплоте. А ванна со льдом мне до сих пор нужна.

– А что? Правда глаза режет? – издевательски усмехаюсь я.

Температура в лифте поднимается.

– Как там он звучит? Не брось в беде свободного человека. Только вместе мы можем сохранить свободу.

Звучит, конечно, красивее. Там под сотню маркетологов трудились. Но суть я доношу.

– Твоя сестра сама виновата. Во что бы она не вляпалась.

– Да что тебе доказывать, – я делаю равнодушный жест рукой. – Каждый в Свободном клане не видит дальше собственного носа. Называют зомбированными всех вокруг, а сами с открытым ртом верят всему, что написано. Даже если есть куча доказательств тому, что это чушь.

Савельич срывается. Хватает меня за отвороты комбинезона и припечатывает к стене лифта.

– Не смей говорить о том, о чем не знаешь. Я давал клятву защищать эти семь принципов.

– Тогда докажи, – широко раскрываю глаза я.

– Что? – тот удивлен не меньше Толика, забившегося в угол.

– Помоги своему соклановцу. Завези домой. Я всего лишь заберу вещи. И поедем дальше.

– Вещи? – хватка Савельича ослабевает.

– Таким как я ведь нельзя оставаться в Свободном городе? Но я прожил тут всю жизнь. Позволь хоть вещи забрать.

– Нельзя, – пограничник отпускает.

– Как я и говорил, – обращаюсь к Толику, но говорю громко. – Понятия в Свободном клане спутаны. Люди думают, что служат принципам. А на самом деле выполняют приказы тетки. Которая, возможно, вообще потеряла связь с реальностью.

Лифт издает своеобразный звук. Я перевожу взгляд на панель с цифрами. Тридцать третий этаж.

Двери открываются и внутрь входит аристократ. Огромный кабан. На пару голов выше меня. Полностью черный костюм. На среднем пальце татуировка в виде перстня с солнцем. Под мышкой кобура. Там пистолет, заряженный патронами из брилия. Наверняка, при себе еще кинжал из этого же металла. Вместо магии они все напичканы оружием.

Аристократ явно удивлен увидеть нас с Толиком. Нажимает на кнопку и отворачивается.

Я понимаю, что это мой шанс окончательно сломать Савельича.

– А что вы так посмотрели? – спрашиваю я.

Бессмертие такая отличная вещь. Словно стираются все границы.

– У?

Снова ноль внимания.

– Делает вид, что не слышит, – продолжаю говорить Толику. – Потому что мы для них грязь из-под ногтей.

Рука аристократа поднимается. Нажимает на стоп. Лифт резко останавливается. Мужик оборачивается.

– Не ссы Толик. Ему нужен только я, – паясничаю.

– Я не знаю, кто тебя пустил сюда, – говорит мужик. – Но, обращаясь к любому в этом здании, такой как ты должен использовать слово господин. Иначе ты, действительно, грязь из-под ногтей.

Мужик отворачивается. Нажимает на кнопку. Лифт продолжает ехать и высаживает пассажира на двенадцатом этаже.

– Собственно я об этом, – нажимаю на кнопку закрытия дверей. – Свободный клан давно уже не свободен, Савельич. Есть какие-то господа, живущие в башне Свободы. А есть все остальные. Которые служат им.

Тот молчит.

– О каких ценностях можно говорить, когда ты ставишь приказ снобов, выше просьбы человека, который стоял с тобой плечом к плечу на границе? Пусть и недолго.

Но пограничник не отвечает.

Я смотрю на Соловья. Тот понимает, что я делаю. Мне нужна чертова ванна со льдом.

Девчонка в форме на первом этаже не сводит с меня глаз, когда мы на улице залезаем в нашу шестерку.

– Заедем. На десять минут. Не больше, – Савельич стучит по крыше нашей машины и уходит к своему мотоциклу.

– Гони, Толик. Сработало.

Уже через тридцать минут мы заезжаем в наш двор. Савельич в очередной раз напоминает, что у нас всего десять минут и мы быстро поднимаемся на третий этаж нашей хрущевки. Я сразу залетаю в ванную. Вставляю пробку в слив и включаю холодную воду.

– А если вода недостаточно холодная? – Толик заглядывает ко мне.

– Так и будет, – смотрю в лицо своего друга.

Есть идея. Ни один нормальный человек после нее не посчитает меня нормальным. Но у меня всего…восемь минут. И одна возможность войти в транс, чтобы понять какую способность я получил.

– Тащи все, что у тебя есть в морозилке, – заявляю я.

– Я вообще никогда не держал лед, – Соловей пожимает плечами.

Он живет этажом выше и до сих пор не бежит сломя голову. Мне приходится пояснять.

– Я не про лед, Толик, – скачу на одной ноге, снимая комбинезон. – Тащи пельмени, кости, что там у тебя еще в морозилке. Скорее!

Кажется, мой друг не до конца понимает, что происходит. Но бежит в свою квартиру.

Я тем временем бросаю в набирающуюся ванну все, что нахожу в своем холодильнике. Раскрываю несколько пачек пельменей и вываливаю их. Замороженная печень. Почки. Овощи, которые Лика всегда покупала, но ни разу не использовала – теперь понимаю, чего они ждали все это время. Две пачки масла, двадцать кубиков льда, кости для собак.

Останавливаюсь ненадолго. Глядя на несколько пакетов отходов. Анжелика отправляла их кому-то, кто держит свое хозяйство.

Понимаю, что времени у меня совсем мало и кидаю все в ванну. Толик возвращается и скидывает все, что осталось у него в холодильнике. Не знаю пожертвовал бы он всеми этими килограммами мороженого, если бы не отказался от сладкого.

– Ну и блевотина, – морщится Соловей.

– Радуйся, что не тебе нужно залезть в это все, – становлюсь обеими ногами в ледяную воду.

Холодно. Это очень холодно. Помнишь чувство, когда заходишь в холодное море. Думаешь, кто все эти люди, которые выходили из воды минуту назад и говорили, что она теплая! Что? Ты никогда не был на море? На небесах только и говорят, что о море. Прости, флешбэки.

В общем. У меня нет ни одной свободной секунды. Но ты не представляешь, как я не хочу в это все опускаться.

Стук в дверь.

– Время вышло! – доносится голос Савельича.

– Не пускай его. Во что бы то ни стало, – даю последние наставления.

Выключаю воду. Все тело напрягается. Я опускаюсь в ванну.

Дыхание тут же перехватывает. Может оно и хорошо. Не буду чувствовать вони – возможно не будет и рвотного рефлекса.

В тело как будто втыкается сразу тысяча иголок. Зубы начинают стучать друг о друга.

План сработал. Вода просто ледяная.

– Задержи его, Толик, – повторяю. – Пока не скажу.

– Я считаю до трех, мужики! – громким басом угрожает пограничник из подъезда. – Не заставляйте выламывать дверь.

Толик испуганно смотрит на меня. В последний раз. Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза.

– Не пускай его.

Погружаюсь с головой.

Нахожусь под водой уже несколько секунд. Но ничего не происходит.

Может нужно открыть глаза. Открою и передо мной распахнутся объятия космоса. Скверна же оттуда. И разгоняется она в холоде не просто так.

Открываю глаза. Но кроме плавающих кусков мяса и тусклого света лампочки, проникающего сквозь воду, ничего не вижу.

Хочется выругаться. Но если открою рот, то туда попадет не только вода. А вот это все.

Закрываю и жду еще некоторое время. Воздух заканчивается. Все внутренние органы, кажется, сейчас выпрыгнут из тела. Держусь до последнего. Выныриваю, жадно глотая воздух.

– Какого хрена тут происходит? – Савельич появляется в дверях.

У него из-за спины выглядывает Соловей.

– Я пытался, – оправдывается Толик.

– Понимаю, как это выглядит, Савельич, – снимаю с уха кусок фарша и бросаю в воду. – Крыша у меня на месте.

– Да? – пограничник не может скрыть гримасу отвращения. – Не похоже.