Крошка Доррит (страница 20)

Страница 20

– Постойте! Знаете, вам бы вовсе не следовало являться к нам и говорить, что вы желали бы знать, – возразил Полип-младший, вставляя стеклышко в глаз.

– Я желал бы знать, – сказал Артур Кленнэм, решившийся повторять один и тот же вопрос, пока не получит ответа, – в чем заключается иск правительства к несостоятельному должнику Дорриту.

– Послушайте, постойте! Вы ужасно настойчивы. Ведь вы не получили разрешения, – сказал Полип-младший, видя, что дело принимает серьезный оборот.

– Я желал бы знать… – сказал Артур и повторил ту же фразу.

Полип-младший уставился на него и смотрел, пока стеклышко не вылетело из глаза, затем вставил его и снова уставился, пока оно не вылетело вторично.

– Вы не имеете никакого права так поступать, – сказал он беспомощным тоном. – Постойте, что вы хотите сказать? Вы говорите мне, что сами не знаете, официальное ли это дело или частное.

– Теперь я удостоверился, что это официальное дело, – возразил посетитель, – и желал бы знать… – Он повторил свой вопрос.

Действие его на юного Полипа выразилось в беспомощном повторении фразы:

– Постойте! Ей-богу, вы не имеете никакого права приходить сюда и говорить, что вы желали бы знать!

Действие этой фразы на Артура Кленнэма выразилось в повторении им того же вопроса в той же самой форме, тем же самым тоном. В результате все это привело юного Полипа в состояние полной беспомощности и растерянности.

– Ну послушайте же! Постойте! Вам лучше обратиться к секретарю, к мистеру Уобблеру, – вымолвил он наконец, потянувшись к колокольчику и дернув шнурок. – Дженкинсон!

Артур Кленнэм, сознавая, что теперь он захвачен водоворотом министерства околичностей и должен отдаться течению, последовал за курьером через двор в другую часть здания, где его провожатый указал ему кабинет мистера Уобблера. Он вошел в это помещение и застал в нем двух джентльменов, сидевших друг против друга за большим и удобным письменным столом. Один из них чистил ружейный ствол носовым платком, другой намазывал мармелад на хлеб ножом для разрезания бумаги.

– Мистер Уобблер? – сказал посетитель.

Оба джентльмена взглянули на него, казалось, удивленные его самоуверенностью.

– Так вот и отправился он, – сказал джентльмен с ружейным дулом, рассказчик весьма неторопливый, – к своему двоюродному брату и собаку повез с собой по железной дороге. Бесценный пес. Вцепился в носильщика, когда его сажали в собачий вагон, вцепился в сторожа, когда выпускали. Вот он взял с собой человек шесть, взял изрядный запас крыс и стал испытывать пса в сарае. Оказалось, чудо-собака. Тогда он устроил состязание и держал за собаку огромные пари. Что же бы вы думали, сэр, – подкупили какую-то каналью, напоили собаку пьяной, и ее хозяина обобрали начисто.

– Мистер Уобблер? – сказал посетитель.

Джентльмен, намазывавший мармелад, возразил, не отрываясь от своего занятия:

– Как звали собаку?

– Звали ее Милка, – ответил другой джентльмен. – Владелец уверяет, что она как две капли воды похожа на его старую тетку, от которой он ожидает наследства. В особенности когда ворчит.

– Мистер Уобблер? – сказал посетитель.

Оба джентльмена засмеялись разом.

Джентльмен с ружейным дулом, найдя, что оно вычищено как следует, передал его другому и, когда тот согласился с ним, уложил его в ящик, достал оттуда ложе и принялся полировать его носовым платком, слегка насвистывая.

– Мистер Уобблер? – сказал посетитель.

– В чем дело? – отозвался наконец мистер Уобблер с набитым ртом.

– Я желал бы знать… – И Артур Кленнэм опять механически повторил свой вопрос.

– Не имею понятия, – ответил мистер Уобблер, обращаясь, по-видимому, к своему завтраку. – Никогда не слыхал об этом. Не имею никакого отношения к этому. Справьтесь лучше у мистера Клайва, вторая дверь налево в следующем коридоре.

– Может быть, и от него я получу такой же ответ?

– Очень может быть. Ничего не знаю об этом, – сказал мистер Уобблер.

Посетитель повернулся и вышел из комнаты, когда джентльмен с ружейным дулом крикнул ему:

– Мистер!.. Эй!..

Он вернулся обратно.

– Затворяйте за собой дверь. Вы устроили дьявольский сквозняк.

Сделав несколько шагов, он очутился перед второй дверью налево в коридоре.

В этой комнате оказалось трое джентльменов: один из них не делал ничего особенного, другой тоже не делал ничего особенного, третий тоже не делал ничего особенного. Тем не менее они, по-видимому, стояли ближе, чем другие, к осуществлению великого принципа министерства, так как сидели перед зловещим внутренним помещением с двойной дверью, за которой, по-видимому, собрались мудрецы министерства околичностей. Оттуда почти непрерывным потоком извергались бумаги и таким же потоком стремились обратно – этим орудовал джентльмен номер четыре.

– Я желал бы знать, – сказал Артур Кленнэм и повторил, точно шарманка, свою вечную фразу. Так как номер первый направил его к номеру второму, а номер второй – к номеру третьему, то ему пришлось повторить ее три раза. После этого его направили к номеру четвертому. Он и ему повторил ту же фразу.

Номер четвертый был живой, красивый, хорошо одетый, симпатичный молодой человек – тоже Полип, но из более жизнерадостной линии этой фамилии. Он отвечал благодушным тоном:

– О, охота вам возиться с этим делом?

– Охота мне возиться?

– Ну да! Советую вам бросить его.

Это была настолько новая точка зрения, что Артур Кленнэм не нашелся сразу, что ответить.

– Конечно, это ваше дело. Если хотите, я дам вам целую кучу бланков для заявлений. Здесь их сколько угодно. Возьмите хоть дюжину. Но из этого ничего не выйдет, – продолжил номер четвертый.

– Неужели это такое безнадежное дело? Извините меня: я давно не был в Англии.

– Я не говорю, что оно безнадежное, – возразил номер четвертый с чистосердечной улыбкой. – Я не высказываю своего мнения на этот счет; я только высказываю мнение насчет вас самих. Я не думаю, что вы добьетесь чего-нибудь. Но во всяком случае вы можете действовать, как вам заблагорассудится. По всей вероятности, речь идет о каком-либо невыполненном контракте или что-нибудь в этом роде, не так ли?

– Право, не знаю.

– Хорошо! Это вы можете выяснить. В таком случае вам нужно узнать, с каким департаментом заключен контракт, а затем навести справки в этом департаменте насчет самого контракта…

– Виноват. Как же мне узнать об этом?

– Как? Вы будете… будете спрашивать, пока вам не ответят. Затем вы подадите заявление в тот департамент (согласно установленной форме, о которой можете разузнать), с тем чтобы получить разрешение подать заявление в этот департамент. Когда вы его получите (для этого потребуется время), ваше заявление поступит в тот департамент, откуда перейдет в этот департамент для занесения во входящие дела, будет отослано обратно для подписи в тот департамент и передано для удостоверения подписи в этот департамент, а затем уже пойдет в обычном порядке делопроизводства в том департаменте. Вы же, пока ваше дело будет ходить по этим инстанциям, наводите о нем справки, осведомляйтесь, пока не получите ответа.

– Но ведь таким путем невозможно добиться толку, – вырвалось у Кленнэма.

Легкомысленный молодой Полип мог только подивиться простодушию человека, вообразившего, что тут можно добиться толку. Скоропалительный молодой Полип очень хорошо знал, что тут невозможно добиться толку. Беззаботный молодой Полип поступил в департамент для того, чтобы быть поближе к пирогу, и очень хорошо понимал, что цель и назначение департамента – оберегать пирог от непризванных. Словом, великолепный молодой Полип был совершенно готов для роли государственного деятеля.

– Когда дело, каково бы оно ни было, попадет в тот департамент, – продолжил лучезарный молодой Полип, – вы будете время от времени наведываться в тот департамент. Когда дело попадет в этот департамент, вы будете время от времени наведываться в этот департамент. Мы будем передавать его то направо, то налево, а вы следите за этим и справляйтесь, куда оно передано. Если оно вернется к нам обратно, обратитесь лучше к нам. Если оно завязнет где-нибудь, попытайтесь дать ему толчок. Если вы напишете о нем в тот департамент, а затем напишете о нем в этот департамент и не получите удовлетворительного ответа, ну, тогда… тогда пишите снова…

Артур Кленнэм выглядел крайне смущенным.

– Во всяком случае, – сказал он, – я очень благодарен вам за любезность.

– Не за что! – возразил обаятельный молодой Полип. – Попытайтесь и посмотрите, придется ли вам по вкусу. Если не придется по вкусу, всегда можно будет бросить. Вам лучше захватить с собой пачку бланков… Дайте ему пачку бланков! – Сказав это номеру второму, блестящий молодой Полип принял от номеров первого и третьего груду бумаг и понес их в святилище в виде жертвы идолам министерства околичностей.

Артур Кленнэм довольно уныло сунул пачку бланков в карман и направился к выходу по длинному каменному коридору и длинной каменной лестнице. Он подошел уже к вертящейся двери, ведшей на улицу, и нетерпеливо дожидался, пока выйдут два человека, загораживавшие ему путь, когда услышал голос одного из них, показавшийся ему знакомым. Он взглянул на говорившего и узнал мистера Мигльса. Мистер Мигльс был очень красен, краснее, чем во время путешествия; он держал за шиворот какого-то коротенького человечка, приговаривая: «Пойдем, пойдем, мошенник, пойдем».

Это было такое неожиданное зрелище, что Артур Кленнэм остановился в недоумении и с изумлением взглянул на швейцара, который отвечал ему таким же взглядом. Тем временем мистер Мигльс вытащил человечка – с виду совершенно безобидного – на улицу. Опомнившись, Кленнэм поспешил за ними и увидел, что мистер Мигльс и его враг идут рядышком по улице. Кленнэм живо догнал своего старого товарища по путешествию и тронул за плечо. Мистер Мигльс повернулся к нему со свирепым видом, но, признав знакомого, смягчился и дружески пожал ему руку.

– Как поживаете? – спросил мистер Мигльс. – Как дела? Я только что вернулся из путешествия. Рад вас видеть.

– И я очень рад, что встретился с вами.

– Спасибо, спасибо.

– Миссис Мигльс и ваша дочь…

– Здоровы, здоровехоньки, – сказал мистер Мигльс. – Жаль только, что вы встретили меня в состоянии, отнюдь не располагающем к хладнокровию.

Несмотря на холодный день, мистер Мигльс был в таком горячем настроении, что возбуждал внимание прохожих, особенно в ту минуту, когда прислонился к стене, снял шляпу и галстук и принялся усердно вытирать потные шею и голову, раскрасневшиеся лицо и уши, очевидно не придавая никакого значения общественному мнению.

– Уф! – сказал мистер Мигльс, снова облачившись. – Славно! Теперь я охладился.

– Вы взволнованы, мистер Мигльс. Что случилось?

– Подождите минутку, сейчас расскажу. Есть у вас время пройтись со мной по парку?

– Сколько угодно.

– Идемте же. Да-да, полюбуйтесь на него! – Мистер Кленнэм случайно взглянул на обидчика, которого мистер Мигльс так свирепо тащил за ворот. – На него стоит полюбоваться, на этого молодца!

Сказать правду, любоваться-то было нечем – ни в отношении размеров, ни в отношении костюма. Это был коротенький, коренастый, делового вида человек с седеющими волосами и с возникшими от глубоких размышлений складками на лбу, точно вырезанными на твердом дереве. Он был в приличном, хотя несколько поношенном черном костюме и с виду казался толковым ремесленником. Он держал в руке футляр от очков и вертел им туда и сюда с тем особенным движением большого пальца, которое свойственно только людям, привыкшим к работе с инструментами.

– Вы отправитесь с нами, – сказал мистер Мигльс угрожающим тоном, – и я вас сейчас познакомлю. Ну, трогай!