– Но если не может говорить, то как же позвонил тебе?

– Это не он позвонил. Это Валера. Он сейчас пытается допросить Алексея, но тот молчит. Единственное, что он смог сказать, это попросить, чтобы пригласили меня.

– То есть Валера будет вести дело твоего знакомого?

– Да.

– Можно сказать, что ему повезло, – вздохнула Женя. – Ребров – честный и порядочный человек, и если твой Хованский ни в чем не виноват, то его отпустят.

– Да в том-то и дело, что, скорее всего, он ее и убил. Непреднамеренное убийство. Видимо, толкнул, она ударилась виском об острый угол мраморного столика. И умерла.

– Надо же… – Женя мгновенно представила себе эту мрачную картину и потрогала свой висок. – Но это как же надо было ее толкнуть, чтобы она так сильно ударилась…

– Совсем не обязательно. Она могла просто оступиться и упасть.

– Ты, похоже, уже начал его защищать. А кем она ему приходится? Женой?

– Да в том-то и дело, что нет. Он женат, у него трое маленьких детей. И нам пока еще только предстоит выяснить, кто она такая и кем ему приходится. Он-то молчит! Вот поеду сейчас и попытаюсь все узнать.

И тут Борис так испытующе посмотрел на Женю или даже хитро, словно искушая ее, пытаясь заинтересовать, что Женя, не выдержав, отвернулась.

Что он себе позволяет? Зачем это ему нужно? Знает, что Ребров работает в паре с Журавлевым и что если у Жени с Павлом роман, то она наверняка захочет принять участие в расследовании, чтобы только иметь возможность видеться с ним почаще.

Борис именно поэтому так на нее посмотрел?

Женя растерялась. А что, если это убийство и есть ее шанс все узнать про Журавлева? Что, если взять, да и воспользоваться этой провокацией мужа и попроситься поехать с ним в Москву, чтобы встретиться с Ребровым?

– Не жена она ему, говоришь, да? – Она повернулась к Борису и посмотрела на него долгим взглядом. – Ты так смотришь на меня, словно хочешь, чтобы я ввязалась в это дело… Или мне это показалось?

– Нет, не показалось. Валера мне сказал, что, если у тебя есть время, ты могла бы поехать со мной и осмотреть место преступления, поговорить с соседями…

– Ты врешь. Он не мог тебе такого сказать, – разозлилась Женя. – С какой это стати меня пустят на место преступления? И кто я такая, чтобы разговаривать с соседями?

– Ты женщина. Ты сможешь узнать гораздо больше от соседей, чем помощник следователя или опер. Если не веришь мне, позвони сама Реброву и спроси его, говорил он о тебе или нет. Женечка, что с тобой? Разве ты не рада, что тебя хотят привлечь к расследованию?

– Это на тебя не похоже, – тихо произнесла она. – Тебе уже не страшно, что меня, если я узнаю что-то важное, могут… убрать, пришить, пристрелить, удушить?

И тут она увидела, как Борис сжал кулаки. Она разозлила его.

– Так ты поедешь со мной или нет? – Он, похоже, с трудом сдерживался, чтобы не устраивать с самого утра скандал.

– Конечно, поеду. Думаю, она его любовница. Сколько у меня времени на сборы?

3. Июль 2024 г

Юрий

Как же так получилось? Как? Он, таксист с таким большим опытом работы, никогда не позволял себе прежде такого. Хотя подвозил таких женщин, которым было все равно, где и с кем…

Но та маленькая женщина с упругим плотным телом и светлыми, вкусно пахнущими волосами была совсем другая. Такие женщины не могут вот запросто отдаться любому. Но это же случилось! Она вызвала его, как и сотни других клиентов, по Яндексу, села позади него и долгое время молчала, пока он не услышал ее всхлипы. Мог бы и не обратить внимания. Мало ли женщин рыдало в его машине? Разные бывали истории. Нет, конечно, он и прежде, услышав плач клиенток, пытался выяснить, что случилось, ну, чисто по-человечески. Он же таксист, но не робот. И у него тоже есть сердце. И всегда слезы бывали связаны с мужчинами. Измены, развод, недопонимание… Он, как мог, утешал и всегда произносил одну и ту же дежурную фразу: «Да ни один мужик не стоит твоих слез!»

Он не видел свою пассажирку, потому что она сидела точно за ним, но мог в редкие минуты увидеть в зеркале ее мокрое от слез лицо.

Тоже бросили? Развод? А может, потеряла кого-то близкого?

Дорога была длинная, в дачный поселок неподалеку от станции Мачихино, а там рукой подать до Яковлевского. Полтора часа езды, и ценник немалый. Почти три тысячи. И куда вот она отправилась на такси, да еще вечером?

Приехали, уже стемнело. Маленький двухэтажный дачный дом, окруженный садом. Тишина. Слышно только звук проезжающей электрички.

Юрий вышел, чтобы проводить пассажирку до дома. Не мог не спросить, что случилось. Воздух был наполнен запахами близлежащего леса, сада, цветов. Кажется, так пахнет душистый табак… Вон они, белые цветы возле крыльца, что источают такой аромат. Как же сладко пахнет! Да, неплохо иметь свою дачу или жить за городом, но больно уж далеко от Москвы, не наездишься.

Он и сам не понял, зачем пошел за ней. Все боялся, что она упадет. Вроде нехрупкая, плотненькая такая девушка в голубом сарафане. Волосы растрепались от ветра, она время от времени открывала окно, словно ей не хватало воздуха. Потом, вспомнив, что в машине работает кондиционер, закрывала. Разве что не извинялась перед водителем за такую вольность.

Сейчас она поднималась по ступенькам, и Юрию казалось, что она покачнулась. Вот точно упадет и сломает себе что-нибудь. И снова эти всхлипы.

Но теперь кое-что все-таки прояснилось. Она приехала не к кому-нибудь, и ее здесь никто не ждал. Дом был пустой, окна темные. Скорее всего, она решила здесь переждать, перетерпеть, побыть одной и насладиться своим горем.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он, поднимаясь следом, он был готов в любую секунду поддержать ее, не дать упасть.

– Да, помогите, пожалуйста, замок заело…

Он взял из ее ручки (теплой лапки) ключи, попытался вставить в замок.

– Это не отсюда, – сказал он, возвращая ей ключи.

Тогда она достала из холщовой цветной сумки другие ключи, протянула ему, даже не поворачивая головы.

Он обошел ее и, устроившись поудобнее перед дверью, в темноте нащупал гнездо замка и открыл дверь. И тотчас в лицо пахнуло горячим духом нежилого летнего дома, который словно ждал, что когда-нибудь его откроют и позволят вдохнуть свежего воздуха.

Вспыхнул свет, и он зажмурился. Открыл глаза и увидел ее спину, плечи, затылок, с которого под тяжестью большой голубой заколки сползал узел растрепанных и словно выгоревших светлых волос. И ему так захотелось поцеловать этот затылок и обнять эту маленькую женщину, что он зажмурился. Пора было возвращаться в машину.

– Вам еще нужна моя помощь?

Она, наконец, обернулась, и он увидел ее лицо. Не бледное. Нет, напротив, с легким румянцем. От слез у нее порозовел кончик маленького аккуратного носа. Помада была размазана.

– У вас есть носовой платок? – спросил он.

Ему так хотелось ей хоть в чем-то быть полезным, даже в такой мелочи, как носовой платок.

– Да, есть… Я плохо выгляжу?

У нее и тушь расплылась вокруг глаз.

Она достала из сумки пакетик с бумажными носовыми платками, извлекла один и принялась промокать им мокрые ресницы.

– Спасибо, что открыли мне дверь. Подождите минутку, я сейчас найду выключатель в комнате.

И она двинулась вперед, в темноту, открыла дверь, шагнула через порог и долго шарила рукой по стене, пытаясь найти выключатель.

«А ведь это не ее дом», – подумал Юрий.

– Давайте я вам помогу. – Он вошел следом за ней и как-то очень быстро нащупал справа на стене выключатель.

Вспыхнул свет, и он увидел довольно большую комнату с простой дачной мебелью, круглым столом посередине.

– Здесь давно никого не было, – сказал он. – Вы точно хотите здесь остаться? Ведь это не ваш дом. Если что, я отвезу вас обратно в Москву бесплатно. Все равно же возвращаться.

И тут она снова заплакала. Села на стул и закрыла руками лицо.

– Что это за дом? Чей?

Она наконец немного успокоилась, достала еще один платочек и промокнула лицо.

– Вы садитесь… Спасибо, что не уехали… Может быть, мне именно с вами и нужно посоветоваться. Вы же мне никто. Знаете, это как в поезде попутчик, которому можно рассказать все.

И она рассказала. Она овдовела, но ее муж почему-то все деньги передал на хранение своему другу, какому-то там Виктору. Виктор готов ей отдать их при условии, если она будет с ним. Говорит, что давно влюблен и все в таком духе. А она терпеть не может этого «жирного и противного» Виктора и не понимает, зачем ее муж отдал ему все свои деньги и даже оформил на него машину и фирму! Мужа своего она не любила, вернее, разлюбила из-за его грубости. Деньги у них были, муж владел большой станцией техобслуживания, и они могли позволить себе купить квартиру хотя бы в ипотеку, причем быстро бы расплатились, но нет, муж не хотел, словно не собирался с ней жить дальше, возможно, у него была другая женщина. Они снимали большую квартиру, но после его смерти (а умер он от сепсиса) она сняла лишь комнату неподалеку от Савеловского вокзала. На работу она еще не устроилась, потому что нервы расшатаны, и она постоянно плачет. Возможно, ей надо подлечиться и успокоиться. Она бухгалтер. Денег нет, все ее собственные сбережения она потратила на скромные похороны мужа, и Виктор, отлично зная это, уговорил ее приехать на свою дачу, вот как раз сюда, чтобы они наконец «решили все свои вопросы»…

– Ты здесь раньше была? – спросил Юрий, уже не церемонясь, тоном человека, который уже решил для себя взять над этой несчастной девушкой опеку. Но не спросить ее, как она так быстро нашла чужую дачу, он тоже не мог.

– Да, мы с мужем сюда приезжали.

– Постой… Вот ты сейчас приехала для того, чтобы… Хочешь сказать, что он должен сюда приехать, этот Виктор, друг мужа, чтобы переспать с тобой?

Она сидела, съежившись на стуле, и глаза ее медленно наполнялись слезами. Затравленный взгляд, голова вжата в плечи, колени сдвинуты, кисти рук сцеплены. Да кто ж он такой, этот мерзавец, заставивший эту несчастную девушку уступить ему? А если бы на месте Юрия был другой таксист, высадил бы ее, да и укатил. Девушку бы изнасиловали, и не факт, что этот гад вернул бы ей деньги мужа. Мог бы и прибить! Какая дичайшая история!

Это как же ее надо было напугать, чтобы она на последние деньги прикатила сюда?

– Когда он должен приехать? – От волнения голос у Юрия охрип. – Прямо сейчас? С минуты на минуту?

– Нет, утром. У него сегодня какие-то дела, сказал, что утром приедет, чтобы я его здесь подождала.

– А ключи у тебя от этой дачи как оказались?

– С курьером прислал.

– Не плачь. Что-нибудь придумаем. Ты не останешься здесь, это я тебе обещаю. Вытри слезы.

Он подошел к ней вплотную, помог ей подняться со стула и обнял. И она, словно только и ждала этого, прижалась к нему, уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.

Он успокаивал ее, усадил на диван, гладил по голове, плечам, а потом поцеловал, раз, другой, третий… И когда почувствовал, что она ответила на его поцелуй, просто клюнула в щеку, нашел губами ее губы…

Как, как он мог себе это позволить? Как случилось, что он, абсолютно трезвый, что называется, находящийся в ясном уме и твердой памяти, не смог справиться с охватившим его желанием и начал ее раздевать, уложил на диван…

Потом помог ей одеться, и теперь она сидела, обхватив руками плечи и опустив голову, и шептала: «мамадарагая»… Он слышал даже, как у нее зубы стучали.

Что же теперь будет? А вдруг его нарочно сюда заманили, чтобы спровоцировать, а потом написать заявление об изнасиловании с тем, чтобы тянуть с него деньги, шантажировать? Да, и такая крамольная мысль была.

И вдруг он услышал:

– Спасибо тебе.

Да уж, неожиданно. За что она его благодарит?

– Тебя как зовут-то?

– Александра. А тебя?