Валери Бенаим: Он не тот, кем кажется: Почему женщины влюбляются в серийных убийц

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Переводчик: Екатерина Полякова

Редактор: Александра Финогенова

Главный редактор: Сергей Турко

Руководитель проекта: Анна Василенко

Дизайн обложки: Юрий Буга

Корректоры: Анна Кондратова, Мария Смирнова

Компьютерная верстка: Максим Поташкин

Фотография на обложке: Getty Images

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Librairie Artheme Fayard, 2024

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2025

* * *

В книге упоминается WhatsApp – продукт компании Meta Platforms Inc., деятельность которой по реализации соответствующих продуктов на территории Российской Федерации запрещена как экстремистская.

Ведь все препятствия в теченье страсти

Ее лишь разжигают!

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР.Все хорошо, что хорошо кончается^[1]

Только страсти дано сорвать покров с женской души, только через любовь и страдание вырастает женщина в полный свой рост.

СТЕФАН ЦВЕЙГ.Мария Стюарт^[2]

Синдром Бонни и Клайда

Этот ритуал неизменен. Как и в любой другой день, я сижу на своем рабочем месте, которым мне служит обеденный стол, и изучаю новости, читаю прессу, ищу данные, сопоставляю информацию, нахожу подтверждение своим выводам. Одним словом – готовлюсь к ежедневной передаче «Не трожь мой телик» (Touche pas à mon poste, TPMP).

Телевизор включен на каком-нибудь новостном канале – BFM, CNews, LCI или France Info. Я переключаю их по настроению или если попадается интересный сюжет. Мой слух всегда где-то блуждает, пока взгляд скользит по статье. Я не умею работать без звукового сопровождения – из-за многих лет, проведенных в редакциях, где тишины не существует.

Репортажи сменяют друг друга в рваном, почти завораживающем круговороте, но внезапно лицо ведущего BFM искажает смесь жадного интереса и ужаса. «А теперь перейдем к делу Нордаля Лёланде», – объявляет он, не сводя взгляда с камеры. Что заставило его сменить интонацию? Что завладело его вниманием – это имя? Или то немного постыдное влечение к «жареным фактам», которое присуще почти всем нам? Не знаю. А пока я смотрю на экран и слушаю отчет о заседании суда присяжных по делу Нордаля Лёланде, обвиняемого в похищении и убийстве маленькой Маэлис 27 августа 2017 года. Маэлис было всего восемь лет. В мае 2021-го этот бывший кинолог уже был осужден на 20 лет лишения свободы с обязательным трудом^[3] за убийство молодого человека – капрала Нуайе. И вот я узнаю, цепенея, что он завел себе страницу в соцсетях, а главное – что он состоял в переписке с 17-летней лицеисткой. Первый шаг сделала она…

И это не все. Лёланде признал, что, находясь в заключении, дважды вступал в сексуальные отношения с посетительницей, некой «госпожой Г.», женщиной лет пятидесяти. Сейчас она об этом сожалеет. Говорит, что злится на себя за то, что «доставляла ему радость и удовольствие – материальное, эмоциональное и сексуальное»^[4]. Она порвала с ним несколько месяцев назад… «Она порвала с ним». Эта фраза банальна до неприличия.

Об этой женщине мы говорили в выпуске TPMP несколько дней назад. Должна признаться, на тот момент я не слишком вникала в ситуацию. Сейчас же всеобщий интерес вызвал эксклюзив журналиста Оли Порри Санторо́ (мы познакомились с ним, когда я брала у него интервью по случаю выхода его книги): ему удалось добыть аудиозапись признаний госпожи Г., где та сообщала, что Нордаль Лёланде планировал бежать и скрыться в Магрибе, сделав пластическую операцию. Это показалось мне настолько фантастическим, что я задалась вопросом, реальна ли вообще подобная связь между убийцей и его посетительницей. Она сама-то в здравом уме? Или это мифоманка^[5] с проблемами в осознании действительности?

После передачи мы с моей коллегой и подругой на все времена Жеральдин Майе еще долго пребывали в сомнениях.

– Странная история. Ты веришь тому, что она говорит?

– Не знаю. Но то, что я слышу на записи, не дает мне покоя.

После того разговора произошло столько всего, что об этой истории я забыла. И вот существование и рассказ этой женщины подтверждает суд присяжных! Я выключаю телевизор. Воцаряется непривычная тишина. Я сижу в раздумьях. В голове теснятся вопросы. Во мне борются возмущение и непонимание. Я уже разговариваю сама с собой. Кто эта госпожа Г.? Возможно, она знала Нордаля Лёланде еще до того, как он попал за решетку. Это объясняло бы, почему она продолжала ему писать, несмотря ни на что. Возможно, она пыталась понять, как он мог совершить такое. А как бы я поступила на ее месте? Писала бы я другу, который стал убийцей? Нет, не думаю. Впрочем, не знаю. Но она-то ему не только писала… А если она его не знала, зачем начинать такие отношения? А потом еще и спать с ним? Почему именно с этим мужчиной, который дважды совершил убийство, у которого руки в крови маленькой девочки? Чего она могла ожидать в ответ? Какие слабости за этим скрываются? Должен же быть какой-то мотив! Кто она – извращенка, сумасшедшая, больная? Это слишком просто. Все это только слова. Они не объясняют ничего или почти ничего. Да, слишком просто от всего этого отмахнуться. Есть что-то еще. Много чего еще.

Я пытаюсь отогнать эти вопросы. Но вернуться к работе трудно. Часть моего сознания застряла в этой истории. Возникает мысль пойти дальше, необходимость понять. В тот же вечер я закапываюсь в интернет. Я хочу убедиться. Каков масштаб этого явления, помимо случая этой госпожи Г.? Отличает ли этих женщин что-то особенное? А может быть, и вы, и я, и ваша мать, и ваша сестра, каждая из нас – мы все можем влюбиться в самых страшных преступников? Кто эти женщины, которые испытывают интерес, сочувствие, влечение и даже любовь к мужчинам, осужденным за убийство, изнасилование, детскую порнографию? Кто эти идолопоклонницы, служащие своеобразному культу кровожадных молохов? Ощущают ли они, что им поручена какая-то миссия? Или это проявление патологии?

С каждым вопросом я чувствую, что погружаюсь в мрачные глубины параллельного мира. Уже осознаю, что выберусь из них не скоро – меня манит непостижимая тайна, нечто, чего я не понимаю, во что отказываюсь верить, что пока ускользает от меня. Передо мной разверзается бездна.

Я поглощаю все новые страницы научной литературы и статей в прессе об этом явлении, которое, похоже, в основном имеет отношение к женщинам. Такое ощущение, что женщины не боятся убийц; миф о сексуальном «плохом парне» и женщине-искупительнице все еще актуален. А вот мужчины редко вступают на этот путь. Женщины-убийцы их не привлекают. Они деспотичны и пугают их комплексом кастрации. В то время как женщины могут довольствоваться отношениями по переписке, мало кому из мужчин этого достаточно.

Гуманитарные науки неоднократно обращали внимание на этих «влюбленных». У этой безумной страсти есть имя: гибристофилия, она же синдром Бонни и Клайда. Это парафилия^[6], при которой человек испытывает сексуальное и эротическое влечение к кому-то, совершившему отвратительное кощунство или преступление. Означает ли это, что такие женщины страдают патологией? Нет, отвечают медики. Они совершенно необязательно «ненормальные» или «больные», как поторопились бы сказать некоторые. Зачастую они прекрасно интегрированы в общество, образованны, у них есть работа, муж, дети, нет никаких «травм» – и все же они рушат свою жизнь ради отношений, не вписывающихся ни в какие нормы. У других эта схема сложнее, она состоит из опыта насилия, неустроенного детства в оковах депрессии и одиночества. Так что тема сложнее, чем кажется на первый взгляд. Меня не устраивает манихейский ответ – либо белое, либо черное; это невозможно. Мы находимся в серой зоне.

Спустя несколько дней, погрузившись в протоколы процессов и статьи, обнаруживаю, что это явление, которое я считала преимущественно американским, существует повсюду в мире, в частности в Европе. Некоторые женщины довольствуются письмами, другим необходимо идти дальше. Так я создаю своего рода кунсткамеру ужасов. Мое смятение растет с каждым новым открытием…

Андерс Брейвик, норвежский массовый убийца крайне правых взглядов, который 22 июля 2011 года убил более 77 молодых людей и ранил еще 150, получает около 800 писем в месяц! В Бельгии Марк Дютру, приговоренный к пожизненному заключению в 2004 году за убийства и изнасилования несовершеннолетних, похищение людей, преступный сговор и распространение наркотиков – ни более ни менее! – также получает огромное количество почты, где попадаются письма девочек-подростков, нередко ровесниц его жертв. Плюс предложения руки и сердца, которые приходят к «убийце в восточном Париже» Ги Жоржу^[7] и убийце и насильнику Патрису Алегру^[8].

Пожалуй, один из самых показательных случаев – Лука Маньотта, «монреальский расчленитель». Притом что он открытый гомосексуал, его «фан-клуб» в основном состоит из молодых женщин. В их блогах с названиями «Лукаманьоттамоямечта» или, скажем, «Поддержим Маньотту» попадаются просто сумасшедшие фото и заявления: «Люблю тебя, Лука», «Слишком прекрасен», «Он слишком красив, чтобы быть преступником», «Я влюбилась, как школьница», «Люблю тебя, мой малыш» (sic) и т. д. В 2014 году Лука Маньотта даже зарегистрировался на сайте знакомств! В анкете он заявляет, что ищет «своего принца, холостого мужчину 28–38 лет, белого, в хорошей спортивной форме. Хочу, чтобы он был верным, желательно образованным, финансово и эмоционально стабильным, для долгосрочных отношений»^[9]. У меня буквально все переворачивается внутри.

Другие женщины идут намного дальше, предпочитая реальность отношениям по переписке – в конце концов, они слишком платонические. Так было с той молодой американкой 30 лет, помолвленной со зловещим Чарльзом Мэнсоном^[10], старше ее на 50 лет, или с женщиной-анестезиологом из Франции, Беатрис Пуассан, матерью двух подростков, которая бросила все ради Дани Лёпренса, осужденного за убийство четырех членов семьи. Впоследствии она вышла за него замуж. Сейчас они разведены, но она убеждена в его невиновности^[11].