Людям было страшно. Можно ли винить их за это? За всю историю степного народа никто еще не летал на гаринафинах в таких условиях.

По левую руку от них нависала Стена Бурь, непроницаемая искрящаяся водная преграда, в которой сверкали молнии. Только что она, словно ненасытное чудовище, проглотила тысячи соратников Тоофа. Внизу раскинулся бескрайний океан, по которому флотилия льуку шла несколько месяцев, не видя земли. Тоофу казалось, что он участвует в какой-то сцене из древнего мифа или же оказался в кошмарных видениях шаманов, щедро подпитанных тольусой. Он словно бы попал в первобытные времена, когда боги льуку еще не приняли человеческий облик, а постоянно преображались вместе с природой, вылепляя мир, как будто тот был сделан из глины.

По мере приближения к целям – десяти маленьким кораблям, сгрудившимся в море подобно стайке дельфинов, – волнение наездника лишь усиливалось. Он приказал гаринафину снизиться. Тяжело сглотнул, увлажнив пересохшее горло, и прикинул курс, которым можно провести Тану над судами Дара и позволить ей своим огненным дыханием подпалить такелаж и поджарить матросов.

По правде говоря, тревога Тоофа отчасти объяснялась тем, что он не был уверен, что кораблями Дара управляют люди. Иначе каким же образом эти крошечные суденышки, болтающиеся на волнах, будто игрушки арукуро токуа, пережили проход сквозь Стену Бурь? Либо их экипажи состоят из призраков и духов, либо им подчиняются некие могущественные, непостижимые для простых смертных силы. Вдруг огонь гаринафина их не возьмет?

Словно бы в ответ на его распалившиеся фантазии, с палуб в воздух поднялись какие-то громадные плоские фигуры и двинулись навстречу Тане и наездникам. Были ли это легендарные воздушные корабли Дара, о которых предупреждал пэкьу Тенрьо? Или какое-то новое оружие, изобретенное варварами, чтобы уничтожить льуку? После всего увиденного ранее ничто уже не казалось Тоофу невозможным.

Тана вдруг застонала, встревоженно растопырила ноздри и резко подалась вправо, в сторону от неизвестных фигур. Вместо того чтобы пролететь над кораблями, она тратила драгоценный подъемный газ, облетая их по широкой дуге. Теперь атаковать было невозможно.

– О-о-о… э-э-э… – Радия, дозорная-пращница, которая сидела слева, занимая самую выгодную позиции для обзора, потеряла дар речи.

– С-с-с… с-с-саб… – Тооф чувствовал себя не лучше.

– Эй, что вы там бормочете? – спросил Воки, правый дозорный-пращник.

Они с Офлиу, расположившимся сзади дозорным-копьеметателем, поднялись по стропам над правым плечом Таны, чтобы лучше разглядеть, что происходит.

– С-с-с… с-с-саб…

– Л-л-л-л… л-лет-тя-я-я…

– А… о…

– Бу… бу…

Тана фыркнула и резво замахала крыльями, чтобы отлететь как можно дальше. Зрелище над кораблями Дара напугало ее еще сильнее, чем наездников: в воздух размашистыми прыжками поднимались десять ярких саблезубых тигров, каждый почти в двадцать пять футов длиной и в дюжину футов высотой.

Саблезубые тигры были одними из немногих степных хищников, которых боялись гаринафины. Эти гигантские рыжие кошки, каждая размером с нескольких шерстистых коров, обладали парой кривых клыков, способных пронзить толстую шкуру крылатого зверя. Самцы саблезубых тигров обычно вели бродячий образ жизни и охотились в одиночку, а самки с тигрятами собирались в большие группы и преследовали жертв сообща. Благодаря острым когтям, длинным клыкам и развитой мускулатуре саблезубые тигры представляли большую угрозу для молодых гаринафинов, которым не хватало выносливости для долгих полетов, да и взрослого тоже вполне могли одолеть, накинувшись всей стаей. В тигриных клыках не содержалось яда, но микробы из зловонной пасти попадали в раны, отчего те гноились. Некоторые тигры были настолько умны, что перво-наперво прокусывали крылья гаринафинов, после чего в течение нескольких дней и ночей гнали добычу по бескрайней степи, пока ослабевшая от заражения жертва не сдавалась. Но самой страшной была способность тигров вводить добычу в ступор молчаливым рыком. Многое повидавшие на своем веку старики рассказывали, как саблезубые тигры порой окружали целые стада диких быков и открывали пасти. Ни звука не доносилось из их огромных глоток, но зазевавшиеся быки вдруг падали наземь, как будто парализованные некоей невидимой силой. Никто толком не понимал, какой магией владели тигры, и охотники, как правило, избегали встречи с ними, не желая лишний раз рисковать.

Таким образом, нападение гигантских летающих саблезубых тигров было, вне всякого сомнения, самым страшным, что только мог представить себе гаринафин.

Экипаж Таны довольно долго глазел на кошмарные создания, чтобы осознать, что они ненастоящие. Стало ясно, что тигры сконструированы из некоего полупрозрачного материала (возможно, шелка: с ним льуку были знакомы благодаря трофеям, добытым у адмирала Криты), который натянули на прочную раму, привязанную к кораблям длинными тонкими веревками. С помощью этих веревок дара заставляли тигров взмывать в воздух, нырять, кружиться и прыгать.

Эти приспособления, очевидно, не были оружием – Тана одним ударом лапы могла разбить их на куски. Действительно, пока самка гаринафина трусливо держалась в отдалении, наездники увидели, как один «тигр», явно собранный наспех, оторвался от каркаса и, словно опавший с дерева лист, опустился на волны.

Но, как бы Тооф ни пришпоривал Тану, та отказывалась приближаться к искусственным саблезубым тиграм. Несколько раз она даже оборачивалась, выгнув длинную жилистую шею, и с укоризной смотрела на наездника, тихо рыча и по-собачьи скаля длинные и острые верхние зубы.

Тооф был обескуражен и не знал, что делать. Подобное непослушание со стороны хорошо обученного и опытного боевого гаринафина было просто неслыханным. Его прежние ездовые животные не вели себя так даже в кровавых битвах, когда воздух наполнялся запахом горелой плоти, а гаринафины падали с небес огненными метеорами.

– Тана, как и мы, устала и растерялась, – сказала Радия. По опыту она как наездница лишь немного уступала Тоофу. – В таком состоянии даже безобидные шелковые тигры могут напугать. Бедняжка совершенно запуталась и вдобавок выбилась из сил.

Тооф посмотрел на Радию и понял, что разведчица права. После года странствий по бескрайнему океану вся команда льуку здорово устала. Люди давно уже не видели ничего, кроме сушеного мяса и затхлой воды. Такой рацион не утолял голода, не придавал сил. Кожа да кости – так можно было теперь охарактеризовать экипаж города-корабля. Даже в этом коротком простом полете у самого Тоофа началась одышка, а Тане приходилось и того хуже. В целях экономии пищи взрослых гаринафинов держали на колючках и сене; нормы потребления у них были не менее строгими, чем у людей. От такой диеты животные были здорово истощены и не могли накапливать газ, необходимый для продолжительных полетов. Из трех взрослых боевых гаринафинов, находившихся на корабле, два вовсе не могли подняться в воздух, а Тана взлетела с палубы настолько неуверенно и под таким неудачным углом, что команда испугалась, как бы им всем не упасть в море. Почти все время путешествия гаринафины сидели в трюме, их лишь несколько раз выводили на палубу для прогулки. Сегодня Тана впервые за год получила возможность расправить крылья. После гибели флотилии льуку, да еще и на незнакомой территории, гаринафин мог даже потерять рассудок. Немудрено, что Тану напугали шелковые тигры.

– Возвращаемся, – решил Тооф. – Иначе Тана не выдержит.

– Наку не понравится такое оправдание.

– Порадуем Наку известием о том, что корабли варваров движутся медленно, а потому в открытом море он легко их настигнет.

Гаринафин описал над флотилией еще один широкий круг и полетел назад, к городу-кораблю. Когда силуэт крылатого зверя скрылся вдали, экипажи кораблей Дара вновь разразились радостными криками. Они благополучно миновали Стену Бурь, а потом еще и прогнали гаринафина: такое событие надо было отпраздновать.

Вечером на борту «Прогоняющей скорбь» закатили настоящий пир. Офицеры со всех кораблей собрались на палубе флагмана, чтобы отведать свежей рыбы, крабов, теплого рисового пива и охлажденного сливового вина. Закололи нескольких баранов, и принц Таквал лично проследил, чтобы их зажарили, как принято у степного народа. Согласно рецепту мясо полагалось готовить без специй, лишь с морской солью (каковой у них имелось в избытке) и каплей сока тольусы (которого у них не было вовсе).

Несколько офицеров держались особняком, по-прежнему не доверяя Таквалу, но большинство охотно подошли к пылающей бронзовой жаровне, над которой жарилась баранина, и приняли угощение от принца агонов. Таквал показал всем, как нужно есть это блюдо: без палочек, голыми руками отрывая сочные куски. Вскоре все с улыбкой смотрели на свои блестящие жирные пальцы.

– Знаш, че тут не хвата? – с набитым ртом пробубнила Типо То, командор морских пехотинцев, плывущих на «Прогоняющей скорбь». Ей хватило такта дожевать сочное мясо, прежде чем продолжить. – Салата из обезьяньих ягод и ледяной дыни. У нас в деревне на острове Волчья Лапа это коронное блюдо.

– Звучит заманчиво, – ответил Таквал. – Но оно не слишком сладкое… или склизкое?

До этой минуты принц и командор морских пехотинцев обменялись от силы парой слов.

– В том-то и фишка. Нужно сочетать одно с другим, твердое и мягкое, самые разные вкусы… чтобы было сладко, но не приторно, а от соли язык не щипало. – Типо То откусила еще один кусок мяса и с аппетитом прожевала его.

– Не сомневаюсь, что нам еще представится возможность соединить кухни агонов и дара, – с улыбкой сказал Таквал. – Мы создадим такие вкусы, которые поразят и людей, и богов.

Ничто так не сближает людей, как совместная трапеза.

Если Таквал и Типо То общались вполне дружески, то рядом с ними беседа шла в более официальной манере.

– Ваше высочество, идея раскрасить сигнальные змеи под саблезубых тигров была невероятно оригинальной, – одобрительно произнесла Сами Фитадапу, участница программы «Золотой карп» и приближенная покойного императора Рагина. По рекомендации Тэры она работала в тайной лаборатории в Хаане, где препарировала гаринафинов, чтобы узнать их секреты. В благодарность за столь высокую оценку ее таланта Сами вызвалась сопровождать принцессу в поездке в Гондэ. – Вы проявили находчивость.

– Это заслуга пэкьу-тааса, – ответила Тэра.

Она пыталась в короткий срок выучить как можно больше агонских слов и пользовалась ими в повседневной речи, подавая пример остальным. Таквал объяснял, что языки, на которых говорили агоны и льуку, были в целом похожи и понятны обоим народам, но в то же время существовали различия, благодаря которым можно было четко отличить одних от других. Эти различия укрепились в первую очередь из-за того, что льуку преимущественно использовали наречие клана Роатан, а агоны, соответственно, – наречие клана Арагоз. Принцесса рассудила, что для успеха их миссии необходимо овладеть как языком союзников, так и языком врагов.

Тэра поклонилась Таквалу и осталась в позе джири. Спустя несколько секунд другие повторили ее уважительный жест. Таквал застыл у жаровни с шампуром и вилкой в руках, неуклюже улыбнулся и утер пот со лба.

Принцесса широко улыбнулась и промолвила:

– Мы не смогли бы прогнать льуку, если бы не познания Таквала в отношении гаринафинов. Он знал об их извечном страхе перед саблезубыми тиграми и о том, чем чревата для крылатых зверей перевозка через океан. Этот гаринафин истратил остатки своего подъемного газа и в ближайшее время не поднимется в воздух.

Сами кивнула и подняла кубок за принца агонов. Отложив шампур, Таквал поднял кубок в ответ и осушил его одним залпом.

– Хотя задумка принадлежала нам с Тэрой, – обратился он к собравшимся, – мы не добились бы успеха, если бы строители змеев не успели так быстро переделать их. Так выпьем же за всех, кто помогал гнуть бамбук, кроить шелк и рисовать тигриные полоски.

Команда дружно подняла кубки, шепча слова благодарности в адрес принца.