А прямо внизу у трапа самолета стоят Кай и Макс.

Кай сегодня в кепке задом наперед, он донельзя привлекателен в футболке и шортах выше колен. Я впервые вижу его ноги и не знаю, чего я ожидала, да и ожидала ли я чего-то на самом деле, но они крепкие, стройные и мускулистые.

Не знала, что икры у мужчины могут быть такими сексуальными, но вот же! И у него… Это что, татуировка на бедре, выглядывающая из-под края шорт? Кто бы мог подумать, что у Кая на заднице есть татуировка?

Отец отстает, чтобы поговорить с одним из пилотов. Служащий бригады технического обслуживания забирает мой багаж, а Макс, по сути, набрасывается на меня, как только я подхожу достаточно близко.

– А вот и мой парень, – смеюсь я. – Я соскучилась по тебе, Букашечка.

Он хихикает, его пухлые ручки блуждают по моему лицу, нежно дотрагиваясь до кольца в носовой перегородке. Я притворяюсь, что кусаю его за палец, и он заливается хохотом, падая мне на плечо, и тут же начинает водить пальчиком по моим татуировкам. Я быстро поняла, что это его любимое занятие, когда я держу его на руках.

Кай, засунув руки в карманы, стоит, прислонившись к трапу, и наблюдает за нами.

– Привет.

В его голубых глазах светится нежность.

– Привет.

Мой отец подходит и присоединяется к нам.

– Привет, Эйс.

Кай откашливается и выпрямляется.

– Монти, – говорит он, беря его за руку и закидывая ее себе за спину.

Устремив на меня ледяной взгляд из-за стекол очков, он обнимает моего отца.

– Ты ждал, пока я сяду на борт, приятель? – Мой отец треплет его ладонью по щеке. – Так мило с твоей стороны.

– Не совсем так, старик. Я ждал твою дочь, чтобы мои товарищи по команде не съели ее живьем, когда она окажется в хвосте самолета.

Отец поворачивается ко мне.

– Не хочешь сесть впереди с тренерским штабом?

– И мне придется весь полет любоваться на то, как ты просматриваешь видеозаписи игр? Нет. Мне и так хорошо.

– Ладно. – Положив руку мне на плечи, он целует меня в макушку. – Удачи, Милли. Увидимся в Хьюстоне.

– Ты не собираешься предупредить ее насчет мальчиков? – спрашивает Кай, когда мой отец начинает подниматься по трапу. – Сказать ей, чтобы она держалась от них подальше?

Я закатываю глаза, глядя на питчера.

– Ты знаком с моим ребенком? Кого и стоит предупреждать – так это мальчиков насчет нее. А она в состоянии сама о себе позаботиться.

С этими словами мой папа поднимается по трапу и садится в самолет.

– Слышал? – спрашиваю я. – Я могу сама о себе позаботиться.

Кай берет мою сумку, набитую моими любимыми кулинарными книгами, вешает ее себе на плечо и несет вместо меня, а я несу его сына.

– Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь из них доставал тебя, Милли.

Я поднимаю палец вверх.

– Тебе не разрешается использовать это имя.

За последнюю неделю я заставила его несколько раз улыбнуться, но сейчас он не демонстрирует ни одной улыбки. Он просто кивает в сторону трапа самолета, и на его лице читается беспокойство.

Я понятия не имею, почему он такой странный. Кай уже должен знать, что у меня нет проблем с тем, чтобы постоять за себя. Это всего лишь несколько парней из бейсбольной команды. Что особенного?

– Внимание, горячая няня! – кричит один из них, как только я вступаю на борт.

Из задней части самолета, где сидят игроки, двадцать пять пар глаз устремляются в проход или поверх передних кресел, двадцать пять физиономий широко и возбужденно улыбаются.

Ой.

Все еще держа Макса на руках, я останавливаюсь прямо в проходе, чтобы все могли меня увидеть.

– Так ты об этом беспокоился? – спрашиваю я Кая через плечо. – Это же сущие дети.

Я поднимаю руку и слегка машу в хвост самолета.

– Миллер, – говорю я, представляясь. – «Горячая няня» тоже годится.

– Нет, не годится, – говорит Кай достаточно громко, чтобы его услышала вся команда.

Мы идем по проходу самолета, проходим мимо моего отца, который, глядя на меня, только качает головой, но на его губах застыла улыбка.

Места впереди заняты сплошь мужчинами, работающими в команде, но… Это женщина?

В этом самолетном кресле она кажется совсем крошечной. На ней черные леггинсы, кроссовки и фирменная толстовка на молнии. У нее волосы красивейшего каштанового оттенка, ниспадающие до локтей, но я не вижу, как выглядит ее лицо, потому что в данный момент она уткнулась в телефон.

Она рассматривает фотографию руки? Кольцо? Я не уверена.

– Привет, – говорю я, останавливаясь у ее места и обращая на себя ее внимание. – Я Миллер. – Я протягиваю свободную от Макса руку, и она осторожно пожимает ее, растерянно оглядываясь по сторонам. – Рада, что я здесь не единственная женщина, – продолжаю я, пока Кай терпеливо ждет у меня за спиной. – Как тебя зовут?

Она настроена скептически, ее веснушчатые щеки заливает румянец.

– Кеннеди. Я спортивный тренер.

– Кеннеди, – повторяю я. – С нетерпением жду, когда мы будем красить друг другу пальчики на ногах, синхронизируя движения. Знаешь же, мы, девочки, любим это делать.

– Господи, – выдыхает Кай у меня за спиной.

Кеннеди наконец выдавливает из себя улыбку, которая сопровождается легким смешком.

– Да, – говорит она. – С нетерпением буду ждать.

Я киваю в сторону ее телефона.

– Красивое колечко.

Ее улыбка гаснет.

– Красивое.

И с этими словами Кай провожает меня в хвост самолета. Когда я прохожу мимо ряда у выхода, все смотрят мне вслед, и внимание переключается с меня на Макса и их товарища по команде.

– Это ты сказал, Исайя? – спрашивает Кай из-за моей спины, когда мы подходим к месту его брата.

На лице Исайи блуждает озорная улыбка.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ее зовут Миллер, – ругается Кай. – Начинай использовать это имя.

– Миллер, – нараспев произносит Исайя, похлопывая по сиденью рядом с собой. – Я придержал для тебя местечко.

– Я тоже! – радостно вскакивает парень, сидящий напротив него через проход. – Я Коди. Первый бейсмен.

Он протягивает руку, и я пожимаю ее.

– Извини, Миллер, – говорит другой парень, усаживаясь рядом с Коди. – Это место занято. Кстати, я Трэвис. Кетчер.

– Трэв! – толкает его Коди. – Убирайся отсюда.

– Похоже, ты сидишь рядом со мной. – Исайя снова похлопывает по свободному месту рядом с собой, приглашая меня сесть.

Не говоря ни слова, Кай обхватывает меня за талию своей большой рукой и тянет в самый задний ряд.

– Ты со мной, Монтгомери.

Мне нравится, как это звучит. Почти так же сильно, как нравится чувствовать тяжесть его руки на своей талии.

– Отлично. Тогда я возьму Макса. – Исайя протягивает руки к своему племяннику, который чуть ли не катапультируется, чтобы добраться до него. – Я твой самый любимый человек на свете?

Макс хихикает, демонстрируя молочные зубки.

Коди проскальзывает в проход.

– Максик! Я думал, что самый любимый у тебя – я.

– Букашка! – кричит другой игрок. – Я скучал по тебе!

Команда окружает кресло Исайи, они совершенно очарованы сыном Кая, и я не могу быть счастливее, видя, как сильно эти ребята его любят.

Это странная ситуация – когда ребенок путешествует с командой профессиональных спортсменов. Работа тяжелая, для некоторых ребят дорога может стать возможностью отдохнуть, но я знаю, что организация внесла значительные изменения в график поездок, чтобы угодить Родезам. За короткое время я ощутила странную заботу об этом маленьком мальчугане, и при виде того, как эта команда его обожает, у меня что-то защемило в груди.

Задняя часть самолета явно предназначена для Макса. В пол вмонтирована детская кроватка, а когда ребенок спит, можно закрыть затемняющие шторы иллюминатора. И у малыша даже есть своя игровая зона на противоположной стороне от прохода.

«Воины» действительно приложили все усилия, чтобы все получилось.

– Вот наше место. – Кай указывает на ряд позади брата, с одной стороны пустой, с другой – с переноской, пристегнутой ремнями к сиденью у прохода. – Макс очень любит спать в самолете. Если это дневной рейс, то это его игровая зона. – Кай указывает на свободное место напротив кроватки. – Не думаю, что тебе нужно будет проводить с ним время в полете. Я буду с ним, а если мне потребуется обсудить с тренерами видеозапись игры или что-то в этом роде, Исайя может за ним присмотреть.

– Но мне нравится за ним присматривать.

Внимание Кая переключается на меня.

– Ладно. Я просто не хочу, чтобы он тебя раздражал.

– Он меня совсем не раздражает. Мне нравится проводить с ним время.

Кай ничего не говорит, просто смотрит на меня с нежностью, которую я замечала у него только в присутствии сына.

– Хорошо.

– Пожалуйста, займите свои места. Дверь закрывается. – Раздается по громкоговорящей связи голос стюардессы.

Исайя собирается передать племянника, но Кай жестом указывает на покрытый ковром пол в проходе.

– Поставь его на ноги. Посмотрим, не захочет ли он сделать несколько шагов. – Кай опускается на корточки и протягивает руки, надеясь, что Макс сделает первые шаги, чтобы до него дотянуться.

Вместо этого Макс хватается за подлокотник, как будто от этого зависит его жизнь, и падает навзничь. Очевидно, ему пора вздремнуть, потому что Макс не такой уж плакса, но как только он падает на пол, он начинает всхлипывать.

– Ладно, Букашка, – говорит Кай, беря его на руки, чтобы успокоить. – В следующий раз разберемся.

Он подбадривает его, поглаживая по спинке, пока Макс не втягивает в себя достаточно воздуха, чтобы успокоиться. Это занимает всего несколько минут, и как только плач прекращается, Кай пристегивает его ремнями безопасности к люльке, готовя к вылету, а затем садится на свободное сиденье рядом. Я сажусь в свободный ряд напротив них, откуда открывается прекрасный вид, и наблюдаю, как бейсболист улыбается своему ребенку, а Макс, выглядящий таким же влюбленным, смотрит на своего отца усталыми, полными слез глазенками.

Кай подносит руку сына к губам, осыпая поцелуями его ладошку и наконец заставляя этого обычно счастливого мальчугана мило рассмеяться.

Я никогда раньше не задумывалась о том, чтобы завести детей, но я была бы шокирована, если бы встретила женщину, чьи яичники не активизируются на полную при виде Кая Родеза, который точно знает, что делать, чтобы его сын почувствовал себя лучше.

11
Кай

Как только мой брат устраивается в моем номере, я тихонько закрываю за собой гостиничную дверь, стараясь не разбудить Макса. Я чуть было не постучался в дверь между моей комнатой и комнатой Миллер, чтобы попросить ее присмотреть за ним еще часок, прежде чем закругляться, но, когда я вернулся с игры, она была погружена в свои кулинарные книги и ноутбук – уверен, в поисках вдохновения.

На прошлой неделе, после того как она рассказала мне о своей работе, я вбил в поисковик интернета ее имя. Удивительно, почему я не сделал этого раньше. Наверное, потому, что она дочь Монти, и я уже знал, что с ней мне не справиться. Не думал, что мне удастся найти что-то еще.

Я ошибался.

Интернет пестрел ее именем. «Впечатляющая» – недостаточно сильное слово, чтобы описать карьеру Миллер Монтгомери. Там полно невероятных для ее возраста достижений. О ней писали в статьях, она завоевала престижные награды, работала под брендом самых известных имен своей отрасли, прежде чем стать одной из них. Но больше всего меня потрясли фотографии. Белоснежный халат шеф-повара, волосы собраны в пучок на затылке. Никакого кольца в носу, татуировки скрыты. С трудом можно узнать девушку, которую я встретил в лифте всего несколько недель назад.