Горностай поискал нужные слова, не нашёл и потому спросил напрямую:

– Вы что-нибудь слышали о детях учителя Ша, который владеет гостевым двором «У Голубятни»?

– Разное о них говорят. Как по мне, это не гостевой двор даже, а что-то вроде усадьбы клана. В городе они тихо держатся, но люди говорят, они много что умеют.

Это Горностай знал и так.

– Я много слышал об учителе Ша, – продолжил он, – но ничего не слышал о его детях. У него есть молодая дочка, но неужели кроме неё никого.

Хозяйка начала вспоминать.

– Ну дочка у него от последней жены, – заговорила она, – а двое старших сыновей, уже совсем взрослые, если ничего не перепутала, в столичной гвардии служат, а может, и не служат уже. Он не особо про это распространяется. Мастер он великий, к нему из всех уездов учиться раньше приезжали, но даже он с Красными Повязками проблем не хочет. Чтобы не пришлось отвечать, почему он здесь, а два его сына – в императорской гвардии.

Итак, два парня и они далеко. Значит, это какая-то посторонняя девушка.

И уже это было в ней интересным.

Но Горностай понимал, что углубляться в это можно бесконечно. Сейчас его мысль провалится в эту бездну из домыслов – и поминай как звали.

Надо подремать. А потом потренироваться с этим Маленьким Тигром. Хорошо бы узнать больше о его мастерстве.

– А где Маленький Тигр? – осведомился он. – Он сейчас у себя в комнате?

– В город ушёл, – отозвалась хозяйка, снова склоняясь над грядкой. – Сразу после вас. И до сих пор не вернулся. Мальчишка, дело такое. Сами понимаете, сами таким были…

«Надеюсь, он не попадёт там в беду, – думал Горностай, поднимаясь в свою комнату, – из-за своего длинного языка и боевого характера».

Это было опасное сочетание. Но если посмотреть с другой стороны: как воспитать настоящего бойца без этих качеств?

Как сказал кто-то из классических поэтов древности, «недостаток большого поэта порой становится его достоинством».

Комната показалась ему теснее, чем выглядела, когда он её снимал. Он скинул верхний путевой халат, аккуратно пристроил посох возле всё ещё свёрнутого матраца.

Потом опустился на пол и решил погрузиться в медитацию, чтобы очистить разум и немного подремать.

Но задремал почти сразу.

4. Простите, я только чирикаю!

Горностаю снился тот мир, который он давно покинул. Это был один из тех навязчивых снов, бредовость которого понимаешь даже изнутри. Вроде вечной темы тоскливого, как зубная боль, школьного экзамена или бесполезного семестра, который надо доучиться. Ты отлично помнишь, что давно отучился в университете и даже работа вроде бы у тебя есть, но ты всё равно в школе и должен всё сделать, потому что со школой не спорят. И воспринимаешь это пускай и с досадой, но как что-то обыденное, хотя давно отвык от этих скрипучих деревянных полов и сумеречных коридоров.

Вот и сейчас он видел вокруг дома и детали прошлого мира, но они были привычными и не удивляли. Хотя он уже едва смог бы сказать, как это всё называется.

На этот раз он не страдал в школе. А просто шёл по улице Набережной мимо остриженных пирамидальных тополей. Горностай ясно помнил, что ему уже снилось это место, только в прошлый раз мимо него проезжал пузатый красный автобус.

Он не особенно удивлялся, потому что раньше жил где-то в этих местах. И пока не знал, в какую историю влипнет.

Добравшись до того самого поворота, он невольно посмотрел в ту сторону. Автобуса не было, зато обнаружилось нечто не менее удивительное.

Ближайший дом и дом чуть подальше остались прежними. А вот девятый дом по бульвару Шевченко (Горностай не помнил, что это за человек, но бульвар назывался именно так) выглядел совсем непривычно: между пятиэтажками на месте девятого дома обнаружилась самая настоящая гора бессмертных, какой её рисуют на свитках: складчатый холм высотой в те же пять этажей, засаженный криптомериями, с пагодами, лесенками и мостиками до самой вершины.

Как ни рылся Горностай в памяти, он так и не смог вспомнить, что это за холм такой и кто там обитает. Но в этих домиках с типовыми для Поднебесной крышами определённо кто-то жил – там копошились какие-то люди, которые с такого расстояния казались мелкими, как муравьи.

Надо было с этим разобраться. Горностай пошёл в ту сторону, но бульвар Шевченко сильно изменился за годы его странствий по Поднебесной. Прямо под его ногами вдруг обнаружился огромный овраг, и было невозможно даже представить, как его обойти.

Поэтому он решил двигаться напрямик и начал спускаться в яму. Земля расползалась под ногами, пахло смертельной сыростью.

Наконец, он оказался внизу. И пожалел, что вообще сюда полез.

В яме под обрывом были сложены огромные, чуть больше человеческого роста, фигуры, с кровавым месивом вместо лиц, замотанные в белые саваны. Их перекладывает смуглый здоровяк по имени Цзе, плечистый, узкоглазый, с лицом восторженного безумца.

Горностай не очень понимал, что там происходит. Но он определённо не хотел рядом с вот таким находиться. И он начал выбираться обратно, хотя тянуло холодным ветром и казалось, что небо над головой изготовлено из тусклого стекла.

Но земля осыпалась под его пальцами. И казалось, что он, напротив, проваливается всё глубже и глубже…

Интересно, что это за место на волшебном холме? Как оно называется? Почему-то ему казалось, что если он угадает правильно, то и выберется быстрее, непокорная земля отпустит его и он всё-таки сможет добраться и проверить.

Может быть, это тот самый монастырь Небесной Обители, который посещают даже бессмертные и где бережно хранят традиции пяти классических школ боевых искусств? Он много слышал про это место, попасть туда можно только с личного разрешения его настоятеля. Оказаться на тамошних тренировках мечтали все, кто бродил между рек и озёр, но никто не мог подсказать ему, где именно этот монастырь расположен.

Если это он и есть, то многое становится понятным. Действительно, никому и в голову не пришло бы искать знаменитый монастырь на месте дома номер девять по бульвару Шевченко. Это показалось ему весьма весомым аргументом.

С другой стороны, он был почему-то уверен, что монастырь Небесной Обители выглядит совершенно не так. Хотя никогда в жизни его не видел и никогда не читал его описаний.

Одним словом, перед ним была великая загадка, и он должен был её разрешить. Но пока не мог даже выбраться из этой сырой ямы…

* * *

Горностай открыл глаза и обнаружил, что ночной полумрак наполнил комнату, как вода наполняет бассейн. Он был на самом дне этой ясной ночи и мог очень отчётливо разглядеть стены, отодвинутую дверь и грузного здоровяка в длинном плаще, который стоял возле входа и ждал, когда постоялец проснётся.

Горностай присмотрелся и вдруг узнал его. Это был тот самый Цзе из его сна. Но теперь его лицо выглядело куда осмысленнее.

– Я в чём-то провинился? – осведомился светловолосый варвар.

– Пока нет, – ответил здоровяк низким голосом.

– А вас случайно не Цзе зовут?

– Ты угадал.

– Я был бы рад угадать и то, за чем вы пришли.

– Если ты сейчас пойдёшь за мной, то узнаешь.

– А если не пойду?

– Если не пойдёшь – это плохо для тебя закончится.

Горностай поднялся и стал надевать уличный халат. Попутно пытался понять, кто же так сильно захотел его увидеть сейчас, среди ночи.

Едва ли это был учитель Ша. Учитель Ша определённо не хотел его видеть – ни днём ни ночью.

А если бы хотел избавиться от него навсегда, то просто убил бы во сне. Причём сделал бы это каким-то тайным приёмчиком, чтобы никто ни о чём не догадался.

Ну умер где-то в очередном «Уголке Спокойствия» бродячий мастер боевых искусств, тем более что из варваров. С такими это часто случается…

Значит, это кто-то пока неизвестный. Ну и хорошо: будет повод познакомиться.

Суровый Цзе ожидал его, не проронив ни слова. Они спустились, почти бесшумно, и пошли в ночь тесными переулками, где сгустился влажный ночной мрак.

Город был не так уж велик, так что Горностай смог прикинуть, куда его ведут. Они шли не в сторону главной площади, но и не в сторону постоялого двора учителя Ша. Значит, это и правда кто-то третий.

Он не успел даже придумать новое предположение.

Цзе внезапно свернул во двор одного из домов, который ничем особенно не отличался от соседних. Горностай последовал за ним и начал подниматься по стёртым ступеням глухой, тесной лестницы.

Потом его втолкнули в комнату, где на столе горели три здоровенных фонаря. А за столом сидел и постукивал по столешнице свитком человек, чьё лицо было ему незнакомо, но Горностай, хоть и был варваром, сразу понял, кто это, по одному взгляду на форменный фиолетовый халат этого человека. Только потом он заметил ещё двух людей, которые замерли в углах по обе стороны от окна.

Перед ним был градоначальник – человек, в руках которого была вся власть над этим городом.

Горностай поклонился, как положено, и почтительно присел на пороге – в полном соответствии с ритуалом. Градоначальник сделал знак свитком, и Горностай подполз поближе. Можно было начинать беседу.

– Я не видел смысла, чтобы от вас скрываться, – заговорил градоначальник. – Будет хорошо, если вам будет ясно, кто с вами говорит и чего хочет.

– Вижу, для этого дела вы специально наняли несколько уличных воинов, – осторожно заметил Горностай. А про себя добавил, что положение градоначальника, видимо, шаткое, раз у него нет ни одного чиновника, которому он доверял бы достаточно, чтобы поручить настолько деликатное дело, что приходится обращаться к бродячим мастерам боевых искусств.

– Ты считаешь такое недопустимым для имперского чиновника?

– Я просто осмелюсь порекомендовать вам в следующий раз учителя Ша. У него скверный характер, но интересные техники. А про законы я вообще не задумывался. Кто я такой, чтобы судить имперских чиновников?

– Ты хорошо отвечаешь, – заметил градоначальник, разворачивая свиток. – Однако ты не можешь мне запретить оценить тебя. Итак, что же мы о тебе знаем? Ты прибыл из неведомой страны и утверждаешь, что прошёл через Небесные Ворота, про которые мы слышали в старых сказках. Неопределённое, но долгое время, ты скитаешься где попало, но подальше от глаз чиновников, водишь дружбу с такими же скитальцами. Ты спас жизнь человеку, который примкнул теперь к мятежникам генерала, а ещё ищешь пристанища в монастырях варварской традиции Просветлённого, где многие симпатизируют мятежникам Красной Панды. Ты так и не стал подданным правящей династии, не платишь податей и не отбываешь повинностей. В одной столице уезда ты устроил неизвестно что на бойцовском турнире, а в другой – разоблачил чудовищный культ, хотя тебя об этом никто не просил. Были и другие дела, про которые меньше сведений, но даже этого достаточно, чтобы держать тебя подальше от нашего города.

– Раз меня пропустили в город, то решили, что навредить я точно не смогу. Если бы вы хотели меня казнить за все эти дела, то не стали бы даже вставать ради меня среди ночи, а просто, без разговоров, схватили бы толпой и передали палачу.

– А ты сам считаешь, что согласно закону заслуживаешь казни?

– В законах я не силён, – ответил Горностай, – среди рек и озёр их действие ослабевает. В мире боевых искусств всё решает внутреннее суждение. Но я уверен, что закон в этом городе и так настолько ослаблен, так что если бы вы хотели меня казнить, то казнили бы просто так. Всё равно в разгар теперешней распри ещё одну казнь никто не заметит. Особенно сейчас, когда армия Красных Повязок уже приближается к городу.

– Да, они определённо развивают успех. Прямо как написано в Нефритовом Комментарии к «Вёснам и Осеням»: «Уже завоевал Лун, и зарятся на Шу».

– Я не слышал этого выражения. Но слышал, что этот комментарий изучают для государственного экзамена.