– Чтоб мне сдохнуть, – пробормотал Кашин. – Что-то я не помню такого фильма! Это чего же? Бинго? Или ты в глубокой разработке? Владеешь государственными секретами?

– Не знаю, – повторил Рыбкин. – Ничего не знаю. Так бывает. Да в той же логистике. Все вроде бы бьет по всем позициям. Потом сбой в одном пункте и полная ясность сменяется полной неясностью. Здание рушится. Короче. С моей идиллией что-то случилось. Пока я был в Красноярске, она внезапно съехала. Куда, почему – неизвестно. Работала в парикмахерской напротив нашего офиса. Я звонил – взяла отгулы на ближайшую неделю, но увольняться вроде не собиралась. Никаких координат не оставила, близко ни с кем знакома не была.

– Украла что-нибудь? – предположил Кашин.

– Ты идиот? – обиделся Рыбкин.

– Машина? – спросил Кашин.

– Да, – кивнул Рыбкин, как будто Кашин его мог увидеть. – Есть машина. Пежо двести седьмая. Красная. Не слишком свежая. Номер триста двадцать, регион московский, буквы не помню.

– Не похоже на тебя, – хмыкнул Кашин. – С твоей цифровой памятью… Возраста не знаешь, номер машины не помнишь. Про отчество я уже и не спрашиваю. Как ты телефон-то ее запомнил?

– Я звонил на этот номер, – ответил Рыбкин. – Отравлял смс. Не придуривайся. Сделай что-нибудь. Не знаю… Биллинг там. Что-нибудь!

– Слушай, – заинтересовался Кашин. – А у тебя там случайно не подгорает? Ну, с учетом твоего тестя авторитетного, да и Ольга Сергеевна твоя девушка с характером, прямо скажем. Если помнишь, на дух меня не переносила никогда. Ты следы подчищаешь? Ну, там глупые смс, дурацкие ролики интимного характера? Что там у тебя дома-то? Как с брачным контрактом? Да, и что с соцсетями?

– В соцсетях Сашки нет, – сказал Рыбкин. – Меня там тоже нет, но по другой причине, некогда, я много работаю. Ты же знаешь!

– Знаю-знаю, – уверил друга Кашин. – Тема жизни. Доказать тестю, что ты не соска-пустышка? Доказать жене, что ты достоин уважения не только по факту собственной женитьбы? Ну и как? Удалось?

– Вовка! – повысил голос Рыбкин.

– И все-таки… – Кашин хмыкнул. – Как-то это все… Даже инстаграма нет?

– А ей это неинтересно, – огрызнулся Рыбкин. – Спросил как-то, сказала, что соцсети – это растворимый кофе, а она пьет только натуральный. И вот еще. Она тоже много работает. Полагается только на себя!

– Послушай, – пробормотал Кашин. – Про кофе банальность, конечно. Но, кажется, я начинаю влюбляться в твою подругу, даже не видя ее. Если она еще и телевизор не смотрит… Хотя это все как-то подозрительно. Можно еще один вопрос?

– Давай, – разрешил Рыбкин.

– Только без дураков, – предупредил Кашин. – Ты ее паспорт видел? Ну… в телефон к ней заглядывал? В сумочку нос совал?

– Нет, – ответил Рыбкин. – Не приучен.

– Это ты идиот, а не я, – вздохнул Кашин. – Ладно. Все ясно. Начинаю работать.

– Помоги, – попросил Рыбкин.

– Сделаю, что смогу, – уверил приятеля Кашин. – Но с тебя магарыч!

– Поляну? – усмехнулся Рыбкин, вспомнив собственную поездку в один из филиалов.

– Хватит и опушки, – рассмеялся Кашин, прежде чем нажать отбой. – Пенечка в лесополосе. А еще лучше на кухне…

…

– Вы? – процокала было мимо каблучками секретарь Рыбкина, замерла, обнаружив в рекреации шефа. – Прилетели?

– Прилетел, – двинулся в приемную Рыбкин. – Добрый день. Что случилось-то? Смотрю, все члены правления в здании. Может быть, все-таки сегодня будет собрание?

– Нет, – Виктория Юрьевна поправила прическу, позволила легкой улыбке обнаружить морщинки у губ и глаз. – Собрание во вторник. Народ налетел материалы забирать. Все, кроме Ольги Сергеевны, но она в отъезде.

– Я знаю, – кивнул Рыбкин. – Спешка к чему?

– Сергей Сергеевич приехал. Не собирался, но приехал. Только что. Сейчас охрану проверяет, но скоро поднимется.

Рыбкин шагнул к окну. Так и есть. Мерседес Клинского стоял у самого входа. Видеться с тестем не хотелось. Симпатии к подтянутому старику с рыбьим взглядом Рыбкин не испытывал никогда и не заблуждался насчет полной с ним в этом деле взаимности.

– Вика, давай-ка мне сюда эти самые материалы, – заторопился Рыбкин. – Где расписаться? Здесь? И здесь? И здесь? Бюрократия бессмертна… Почему так много? Борькины тоже здесь? Вот жук… Я так понимаю, ты в офисе, чтобы бумажки эти как раз раздать, но раньше Клинского не уедешь все равно? Ну, так дай знать, как он уберется. Нет, в кабинет не пойду. Я в спортзал. И если что – его не видел. Поняла?

– Поняла, – послушно кивнула Виктория Юрьевна.

– Хорошо, – улыбнулся Рыбкин и как всегда, скользя взглядом по ухоженному лицу Ламиной Виктории Юрьевны, в одно мгновение вспомнил сразу все – и ее же задорный молодой смех пятнадцатилетней давности, и запах ее тогдашнего тела, и его мягкость, и частое дыхание, и оборвал собственные воспоминания проникновенным. – Спасибо, Вик. Как тут Чуковский без меня?

Корней не любил, когда его называли Корнеем. Когда это делал Клинский, он морщился и добавлял – Чуковский.

– Нормально, – она отвечала уже ему в спину, но Рыбкину показалось что голос у нее дрогнул. – Вадим Вадимович Корнеев у себя. Он вам нужен?

– Нет! – откликнулся Рыбкин и пробормотал уже сам себе под нос. – Вот уж кто мне точно не нужен.

…

– Привет.

Он столкнулся с ней в коридоре. Галка была на пол головы выше Ольги, хотя и младше ее на десять лет. Черт, больше, чем на десять. Впрочем, и та, и другая расти перестали уже давно. От кого они взяли цвет волос? Сергей Сергеевич в юности был скорее шатеном, его жена, Фаина Борисовна, блондинкой. А дочки – обе черненькие. Хотя и разные. Совсем разные. Ольга напоминала ураган. А вот Галку следовало бы сравнить с падением на землю астероида. Каким чудом в прошедшие молодые годы Рыбкин умудрился не переспать с нею? Несколько раз проходил буквально по самому краю. Чуть более глубокий вдох, и крышу бы снесло. Что ему помешало? Только одно – абсолютная уверенность, что убивать его после этой самой близости Ольга и Галка будут одновременно, в четыре руки. Даже если Галка на эту близость пойдет. Что она забыла в офисе? Вроде выбыла из того возраста, когда таскалась за папенькой как хвост?

– Привет, муж сестры.

– Привет, сестра жены, – улыбнулся Рыбкин.

– Прилетел? – сузила взгляд Галка.

– Нет, – покачал он головой. – Это мой призрак. Самолет разбился.

– Любопытно. Юлька?

– В порядке. Вернется через неделю. Или раньше. Как управится.

– Ладно.

Кивнула и прошла мимо него так, словно он и в самом деле был призраком.

– Ладно, – согласился Рыбкин и пошел в спортзал.

…

В спортзале обнаружился Артем Кешабян. Заместитель управляющего розничной сетью Никитского, тридцатилетний красавец, любимец женщин всех возрастов охаживал кулаками тяжелую грушу. Рыбкин с легкой завистью окинул взглядом мускулистую, лоснящуюся от пота фигуру и, бросив сумку на кресло, пролистнул выданные Викой материалы.

– Ерунда, – подошел, тяжело дыша, пожать руку Кешабян. – Я уже смотрел. Ничего глобального, чтобы рвать выходные и вытаскивать в Москву народ, нет. Общие вопросы, текучка. Во вторник будет возможность отоспаться на совете директоров.

– Зачем тогда? – пожал плечами Рыбкин.

Бумаги и в самом деле были заурядными.

– Наверное все дело в «и др.», – усмехнулся Кешабян. – Будет какое-то и др. Да чего гадать-то? Послезавтра и узнаем. Волноваться нечего, рынок в порядке, рушиться нечему. Сводки прекрасные.

– А здесь тогда почему? – кивнул на грушу Рыбкин.

– А сам? – растянул губы в улыбке Кешабян и тут же ответил. – Раньше начальника с работы нельзя уходить даже в воскресенье. А НИИ сказал, что Сергей Сергеевич сегодня обязательно нагрянет. Да все уже предупреждены. Засели по кабинетам и изображают интеллектуальный штурм. А ты не знал?

– Не знал, – буркнул Рыбкин, подхватил сумку и пошел к душевой.

– Ну, так знай, – крикнул ему вслед Кешабян. – Пригодится.

Никитский Игорь Ильич был в компании персональным врагом Рыбкина. Нет, он ни разу ни в лицо, ни в спину, ни за спиной не сказал о Рыбкине ни одного злого слова, но каждый в компании знал, что если бы Рыбкин не был зятем Клинского, то управляющим директором стал бы Никитский. И, наверное, Никитский оказался бы лучшим директором. Другой вопрос, что и Рыбкин не считался свадебным генералом на этой должности.

Спортивный зал был оборудован по высшему разряду. Но сейчас Рыбкин не хотел ни седлать тренажеры, ни рассекать гладь бассейна. Сначала ему нужно было упорядочить самого себя. Жизнь очевидно дала трещину. Причем не тогда, когда он перестал ложиться с собственной женой в одну постель, не тогда, когда умер его отец, нет. Жизнь дала трещину именно теперь, когда пропала Сашка. Когда она не появилась в аэропорту и никак не дала о себе знать. Сашка не должна была исчезать. Сама по себе – не должна. Несколько месяцев знакомства были не слишком большим сроком, чтобы познакомиться с прошлым человека, который сводит тебя с ума, но прочувствовать его можно было хорошо. Сама по себе Сашка исчезнуть не могла. Значит, кто-то ей помог. Кто-то на нее повлиял. Надавил. Кто? И как?

Рыбкин скинул одежду, вошел в душевую кабину и включил воду. Сейчас ему было нужно именно это. Холодные струи, сбегающие по затылку и плечам. Чтобы успокоиться и понять, кто мог приложить руку к его жизни. Ольга? Вряд ли. Слишком много было того же холода и презрения в ее редких взглядах в последнее время. Даже нет, не презрения. Скуки и равнодушия. Наверное это его и расслабило. Сама нет. Тем более что она и в самом деле в Италии, Юлька при нем созванивалась с матерью. Да и вряд ли Ольга знала о Сашке. Знала бы, давно бы высказалась. Съязвила бы что-нибудь уничижительное. Было время, специально следила за Рыбкиным, даже признавалась в этом как-то в те редкие дни, когда им казалось, что прошлое вернулось и ожило. Следила, чтобы уличить и уничтожить. Но не вышло. Не потому, что Рыбкин так уж был чист, нет. Просто не прирастал ни к кому. Главное – не прирастать ни к кому. Ну, так прирос же. А если, к примеру, Галка? А ей-то это зачем? Да и какая разница, Галка, Ольга? Какое им дело? Дочь взрослая, Ольга ни в чем не нуждается. Купить квартирку и переехать туда с Сашкой? А она согласилась бы? Сказала бы она ему «да»? Ну, так он и не спрашивал. А сказала бы? Должна была сказать. Прижималась так, словно внутрь хотела забраться. Никогда ни о чем не просила, но отдавалась взахлеб.

Сначала он стоял под тугими струями неподвижно, стоял долго, пока в висках не загудело от холода. Затем шагнул в сторону, нащупал, не открывая глаз, флакончик, выдавил на затылок гель, прибавил горячей и принялся яростно намыливаться, стараясь не пропустить ни пяди тела, чтобы ничего, ни мутного полета, ни глупостей, которые лезли в голову, ни утреннего незвонка-исчезновения Сашки, ни запертой квартиры – ничего не осталось. Шампунь вспенился на затылке, пополз по коже вниз, начал уже приносить облегчение, когда Рыбкин почувствовал присутствие постороннего. Он снова шагнул под воду, взъерошил волосы, смыл пену с лица и открыл глаза.

В пяти шагах от него стояла Галка Клинская. Стояла абсолютно голой, чуть расставив ноги и опираясь одной рукой о бедро, другой потирая бок под левой грудью. Рыбкину всегда казалось, что свояченице не хватало женственности, но теперь, без одежды, ее женственность была очевидной и безупречной. Просто она отличалась от того, что нравилось Рыбкину, но не отметить совершенства натренированного тела Рыбкин не мог. Сколько Галке? Тридцать пять? Бред. Этому телу не было и тридцати.

– А ты в хорошей форме, – усмехнулась Галка.

Рыбкин нащупал рукоять крана и снова прибавил холодной воды, пустил в волосы и на плечи свежесть и ясность. Обжигающую свежесть и ясность. Неплохой способ справиться с непроизвольной эрекцией.

– Женская душевая на ремонте? – проговорил он, обнаружив, что губы не слушаются, дрожат от холода.

– Почему у вас не срослось с Ольгой? – спросила Галка.