– Дикий, это ты кашу заварил? – поинтересовалась она весело. – Весь город на ушах стоит, все в разгоне, десятки обысков, число задержанных приближается к полусотне.

– Я, – ответил Вяземский. – Правда, я молодец?

– От скромности ты не умрешь, – рассмеялась Бушуева. – Но ты действительно красавчик. Одна ночь, а такой результат.

– Только в Москву не сообщай, – попросил Радим, – им это без надобности. Если сами пронюхают, я разберусь.

– Договорились, – легко согласилась Ольга. – Все, пошла, сегодня буду до ночи занята в управлении, а в субботу мы с девочками встречаемся в гипермаркете, нам закупки пора начинать. У тебя замечательные друзья. Увидимся завтра вечером.

– Хорошо, – легко согласился он, – до завтра, милая.

Веселым выдался этот новый год. Радим стоял у мангала, на котором рядком лежали одиннадцать больших шампуров, за его спиной в главном зале коттеджа прекрасная половина человечества сервировала стол. Мужчины сидели на плетеных креслах на веранде и трещали за политику, до полуночи оставалось два с половиной часа.

Стас поднялся и направился ко второму мангалу, где запекались овощи, и так пожевать, и на салат.

– Может быть, тебе помочь? – предложил он, проверяя готовность.

– Знаешь же, что отвечу, – отмахнулся Радим.

– Конечно, знаю, – втягивая носом аромат жаренного мяса, ответил друг. – Поговорить о том, что случилось, некогда было, – произнес он. – Может, расскажешь, как ты попал на службу в ведомство «плаща и кинжала»?

– Случайно вышло, – вертя шампура и сбрызгивая их маринадом, ответил Вяземский. – Правда, случайно. А как? Это уже государева тайна, и говорить я насчет этого не имею права.

– И, конечно, ты не скажешь, кто твою машину взорвал?

– Вот тут без понятия, – соврал Вяземский. – Хорошо, заначка на черный день была, и я себе джип прикупил.

– Да уж, серьезный агрегат. И в городе не стыдно показаться, и по бездорожью пройдет.

– Секретничаете? – раздался у них за спиной голос Ольги. – Я вам тут принесла немного счастья.

Радим обернулся. Бушуева была невероятно красива, правда, зря она в платье на мороз вышла, но хорошо хоть догадалась надеть короткую шубку и шапочку. Ее черные локоны рассыпались по плечам, а серые, почти серебряные, глаза смотрели на Вяземского с теплотой. В руках она держала поднос, на котором четыре рюмки, одна с коньяком для Стаса, одна с виски для Радима и пара с водкой для Темы с Серегой. Еще тут имелось блюдце с маринованными огурчиками, стаканом с томатном соком для запивки. Мужчины разобрали рюмки, но прежде, чем Дикий успел что-то сказать, влез Стас.

– За прекрасную спутницу Радима. Мы очень рады, что ты примкнула к нам, и что ты позаботилась о четверых замерзших мужиках. За тебя, Оль!

– За Ольгу! – дружно гаркнули остальные в три глотки, опрокидывая в себя спиртное.

– Спасибо, – засмущавшись, произнесла Бушуева. – Заканчиваете и двигайте домой, мороз крепчает.

– Правильно, – возвращая рюмки на поднос и залпом допивая остатки сока, согласился Сергей. – Иди в дом, мы-то нормально оделись, а ты в платье тонком.

– Скажи там всем, пять минут, и можно садиться, – попросил Радим, и под одобрительный гул друзей притянул к себе Ольгу, поцеловав ее в губы. – Беги, – шепнул он ей и, развернувшись к пышущему жаром мангалу, принялся вертеть шампура, не давая мясу подгореть и высохнуть, нет ничего хуже шашлыка, из которого ушел сок, разве что угли.

– Радь, овощи готовы, мы тоже пойдем, – крикнул Стас, сгружая все на блюдо и направляясь к дому. – Давай, не задерживайся, жрать уж больно хочется.

– Конечно, – ответил Вяземский, – у меня почти все готово.

Вскоре хруст снега под подошвами тяжелых зимних ботинок стих, хлопнула входная дверь. Радим покрутил пару шампуров, которые подрумянились чуть больше других, и тут его взгляд упал на темный лес, начинающийся метрах в пятидесяти от него. Он словно прикипел к нему, высокие сосны, сугробы по пояс, и тут сердце снова кольнуло, на мгновение захотелось тишины, чтобы потрескивали в печи дрова, отблески пламени метались по деревянным стенам. Захотелось спокойствия зимнего леса, чтобы, когда входишь покурить, слышать треск стволов деревьев в мороз, а не шум города, ругань из-за парковки и орущую среди ночи сигнализацию. Не зря Радима прозвали Диким, одиноким в брошенной деревне он чувствовал себя куда лучше, чем в суетном шумном городе.

– А почему бы и нет? – произнес он, снимая шампур из центра и перекидывая его на край, чтобы не сгорел.

Деньги есть, машина есть, вокруг Энска хватает деревень. Почему бы не прикупить домик на окраине? Да, конечно, там тоже бывает людно, особенно летом, но все равно куда меньше, чем в городе. А насчет удобств – есть немало поселений, где вода и газ. А септик поставить – не проблема. Решено, он покупает дом, не сейчас, по весне, чтобы привести его в порядок, чтобы было, куда вырваться из суеты. Высоцкий пел о романтиках, которые возвращаются в суету городов и потоки машин, а его тянуло убраться от всего этого. Кроме того, он – ходок, секунда, и он в городе, прямо в своей квартире.

Ольга подошла к большому панорамному окну, оставив за спиной суетящихся возле стола мужчин и женщин. Ей стало жарко и она, сунув ноги в валенки и набросив на плечи шубку, вышла наружу. Раскочегарив электронную сигарету, Бушуева остановилась на крыльце, выпустив в небо струйку дыма. Здесь было очень тихо, пред ней открывался вид на заснеженную беседку, в которой сегодня пили чай по приезде, из настоящего самовара на дровах. Бушуева даже не знала, что такие еще остались, большие, со слегка мятыми латунными боками. Было здорово. За беседкой был не такой уж и далекий лес, справа дорожка к замерзшему озеру, где завтра по плану катание на коньках. Это так здорово, выбраться сюда на целых два дня, первый раз она отмечала новый год вне города. Ольга нашла взглядом Радима, тот стоял у мангала и крутил шампуры, но смотрел он не на мясо, а в глубину леса. В этот момент она ощутила его отчужденность, поняла, почему его прозвали Диким. Она почувствовала, как он от них всех в этот момент отдалился, замер, готовый рвануть туда, во тьму, в холод, чтобы побыть одному в тишине и покое. А еще она подумала, что не прочь уйти с ним. Вот он подхватил шампуры и уложил их на здоровое блюдо, затем настал черед решеток с курицей, которые жарил на соседнем мангале. Развернувшись, он заметил Ольгу и, подмигнув, направился к дому. Вообще, когда все это начиналось, она сунулась было со своей помощью, но Стас, который знал Радима куда дольше, покачал головой и увел ее в сторону, сказав только одну фразу:

– Он никого никогда не подпустит к шашлыку, ни советчиков, ни помощников.

– Пошли, – произнес Радим, легко взбегая по ступенькам с тяжелым блюдом, от которого шел великолепный запах мяса, смешанного с дымом.

От его отчужденности не осталось и следа, он снова был с ней, с ними. И ей стало тепло, и уютно, как никогда не было ни с кем.

Это был замечательный новый год. С боем курантов били в потолок пробки шампанского, все друг друга поздравляли, звонили родне и знакомым, танцевали и запускали фейерверки. В общем, весело. Огромным преимуществом их дружной компании было то, что никто никуда никого не тянул, всем дозволялось проводить время так, как заблагорассудится.

Вот и Радим часа в три ночи, устав от движения, придвинул к камину большое, фактически двухместное кресло, уселся в него и замер, глядя на огонь. Вскоре в доме стало тихо, народ, утомившись и пожелав ему спокойной ночи, разошелся по номерам. Тихий цокот каблучков по деревянному полу, в комнате стало куда темнее, и фактически единственным источником света остались языки пламени, мечущиеся по темным стенам.

– Не помешаю? – поинтересовалась Ольга, привычно забираясь к нему на колени, и скидывая надоевшие туфли.

– Не помешаешь, – ответил Вяземский, и снова уставился на огонь.

Девушка положила ему голову на плечо, и тоже замерла, завороженная пляской огня.

– Я покупаю дом за городом, в тихом месте, – задумчиво, словно самому себе, произнес Радим.

– А меня с собой возьмешь? – неожиданно для самой себя спросила Ольга.

– Если ты захочешь, – на полном серьезе ответил Вяземский и замолчал, только приобнял Бушуеву и покрепче прижал ее к себе.

Так они сидели, обнявшись и молча глядя на огонь, пока тот не начал затухать.

Глава 5

На этот раз обошлось без трупов проституток, два замечательных дня в отличной компании. И на коньках покатались, и в баньке попарились, причем все вместе и голышом, такая традиция. Ольга сначала смущалась, а потом втянулась. И на снегоходе по полю гоняли, правда, чуть не подрались с соседями, уж больно были шумными и наглыми, но их женщины оказались умнее трех подвыпивших мужиков и уволокли их в дом. Больше они не совались.

– В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться, – направляя джип в поток машин, пропел Вяземский, – и спускаемся мы с покоренных вершин, оставляя в горах свое сердце.

– Не хочется в город, – вдруг заявила с пассажирского сиденья Ольга. – Я впервые увидела зиму вне бетонных коробок и развязок, и это здорово. А ты дом, где хочешь покупать? Надеюсь не в глуши посреди леса, без воды и газа? Это тебе хорошо ты, зеркальщик, раз, и уже у себя дома, душ принимаешь, а я так не умею.

– Я – дикий, но не настолько, – развеселился Вяземский, – там я совсем одичаю, зарасту щетиной, сошью себе одежду из шкур убитых мной зверей, буду гоняться за селянками, которые по грибы пойдут, так что нет, не стоит впадать в крайности. Бревенчатый дом с панорамными окнами, газ, вода, электричество, канализация-септик, где-нибудь на окраине деревни, в десятикилометровой зоне от Энска. Чтобы все же был магазин и связь устойчивая.

– И когда планируется покупка?

– Думаю по весне, – ответил Радим, сворачивая к дому девушки, – не зимой же покупать.

– Это верно, но приглядывать можно начинать прямо сейчас, – заметила Ольга, – и съездить посмотреть.

– Зачем? – не понял Радим.

– А чтобы понять, каково там зимой, – последовал вполне разумный довод, – как дорогу чистят, как там со светом и водой. По весне все по-другому, и летом с осенью. Может, как снегопады начинаются, так там сразу со светом проблемы.

– Логично, – согласился Вяземский. – Я так понимаю, ты этой идеей загорелась. Так что, если на выходных заняться будет нечем, можешь поискать, потом покажешь мне, отберем варианты. Хотя сомневаюсь, что найдется то, что мне нужно, уж больно запросы большие. И окна панорамные, и на краю, и удобства все, которые можно.

– Это да, – согласилась Бушуева, – но я все равно посмотрю. Какие планы на оставшиеся семь дней праздников?

– Мне нужно в зазеркалье, потом видно будет. И это у тебя семь дней, а я официально нигде не работаю.

– Радим, а ты загранник сделал?

– Да все некогда было, – пожал плечами Вяземский. – Ты разве выездная? Ты в конторе работаешь, вы по жизни в Сочи, Анапе и Крыму отдыхаете. Теперь вон еще в Одессу можно, но это рисково, недобитые бандеровцы шалят.

– А у меня ты есть. Выехать-то мне нельзя, но паспорт левый я себе сделаю без проблем, он ведь нужен будет только в отеле зарегистрироваться, границу-то я с ним проходить не собираюсь. Никаких перелетов, раз – и мы вышли рядом с отелем. Десять баксов на такси, и мы на месте.

– Честно, я уже думал об этом. Решено, делаем паспорта и айда на солнышко, дней на семь. Куда хочешь? – паркуясь возле дома Ольги, поинтересовался он.

– Мальдивы хочу, но за себя я сама заплачу. И отель на сайте бронирования поищу. Семь дней есть, спать, пить, плавать и ни хрена не делать, это мечта.

– Вот и договорились. Отпуск тебе генерал даст?

– Не проблема, у меня не отгулянный с конца лета. Было сказано, когда захочешь, тогда и уйдешь.

– Вот и договорились. Как праздники закончатся, подаю на паспорт.