Эмилия Грин: Мой верный

POV Александра

Сутки прошли с тех пор, как я вернулась в Москву. И почти все это время пролежала, глядя в облупившийся потолок съемной квартиры.

Сказка закончилась. Пора возвращаться в суровую реальность.

Для начала хотя бы зарядить телефон. И хорошо бы завтра явиться на учебу – я и так прогуляла больше трех недель. К слову, Темный Артем даже это предусмотрел – в папке, которую вновь всучил мне Анатолий во время полета, лежала справка, информирующая, что весь сентябрь я боролась с бронхитом в одной из частных столичных клиник.

Алиби. Не подкопаешься.

Хотя в чем-то эта информация даже соответствовала действительности… У меня наблюдались перебои в работе легких. Я дышать без него не могла, до сих пор испытывала эту ненормальную, мучительную потребность видеть, чувствовать, касаться… Его.

Вдох.

Больно-о.

До чего же больно.

Саша, просто дыши. Ты ведь сильная…

Но обрушившиеся на меня штормовой волной эмоции, увы, находились далеко за пределами моего болевого порога. «Сильная Саша» лежала в кромешной темноте, морщась от света фар, пробивающихся сквозь тонкие занавески на окнах первого этажа.

В моей глупой голове то и дело вспыхивали сюрреалистичные образы с участием внедорожника Апостолова, притаившегося во дворе. Жаль, я так и не прикончила эту смехотворную надежду.

Дура. Непроходимая.

Я вздрогнула и вся подобралась от резкого звука дверного звонка. Я не ждала гостей. Вернее, ждала, но… Да ладно.

Превозмогая жуткую апатию, я доковыляла до двери, заглянула в «глазок». В глубине моей выпачканной души зажглась крохотная искра чего-то, отдаленно напоминавшего радость, и я открыла дверь.

– Саша! Ты вернулась!!! – накинулся на меня Кандинский, до хруста в косточках сжав в объятиях.

Я непроизвольно поморщилась от чужого мужского запаха.

– Привет, Стас… – пробормотала я, борясь с подступающими слезами и пряча взгляд.

– Может, хоть теперь все объяснишь? – неожиданно резко потребовал друг, отстраняясь и глядя на меня так, будто перед ним опасная преступница.

Стас обвел мое тело внимательным взглядом, задержавшись на шее. Нецензурно выругался. Желваки на его небритых щеках заходили ходуном.

Я догадалась, что именно он заметил. А если бы увидел мою грудь…

– Ты с ним спала, да?

Я обреченно кивнула. Какой смысл разыгрывать перед Кандинским непорочную деву, если я уже давно таковой не являюсь?

– Он тебя насиловал? Да, Саш?! – Стас спрашивал это с такой возмутительной надеждой, что я нервно хмыкнула.

– Никто меня не насиловал. Иди домой, Стас.

– Значит, ты трахалась с этим бандитом по собственной воле? – выплюнул он, вперив в меня полный презрения взгляд.

– Именно. – Чтобы не потерять равновесие, мне пришлось прижаться спиной к стене.

– Ну, и шалава! – услышала я хлесткое перед тем, как некогда близкий друг хлопнул дверью, покинув квартиру.

Я сползла по стене на холодный пол и подтянула колени к груди, до рези в глазах закусив нижнюю губу.

Вдох. Дыши, глупая.

До чего же больно.

Какое-то время спустя я попыталась подняться, однако ноги будто одеревенели, стали неподъемными. Я на четвереньках доползла до своей комнаты, с трудом, но все-таки забралась в кровать.

Внезапно дошло, что я больше суток ничего не ела, да и если бы захотела – в холодильнике шаром покати. А чтобы заказать продукты на дом, придется сперва пройти целый квест: отыскать зарядку, а потом еще и дождаться, когда телефон включится.

Я даже пожалела, что моя соседка укатила в родной город и вернется только в середине октября. Если помру смертью одинокой голодной «шалавы», меня никто не найдет…

Я подскочила от внезапного грохота, донесшегося из глубины квартиры. Это что еще такое? Запоздало поняла, что не закрыла за Кандинским дверь. И в этот миг на пороге моей спальни материализовался Стас, только в уже весьма помятом состоянии: волосы взъерошены, кожаная куртка нараспашку, полупустая бутылка коньяка в руках.

– Любишь, значит, пожестче? – его пьяная улыбка больше напоминала оскал.

Звяканье металлической пряжки его ремня отозвалось пугающим звоном в ушах… В небесной канцелярии, очевидно, пришли к выводу, что умереть бесславной голодной смертью для меня слишком просто, и решили добить слетевшим с катушек Кандинским.

– Стас, я сейчас вызову полицию, – нервно усмехнулась я.

– Я же тебя с девятого класса, дуру, люблю-ю… – опасно покачиваясь, он приближался к кровати. – А ты… подставилась этому… – И вновь глотнул коньяк прямо из горла.

Я слишком хорошо знала Стаса, поэтому чувство страха вытеснили другие эмоции. В большей степени раздражение и усталость, ведь теперь вместо того, чтобы погрузиться в долгожданный сон, я вынуждена была нянчиться с этим пьяным придурком!

Кандинский вообще не умел пить. Обычно его «выключало» уже после половины бутылки вина. Можно представить, что с ним будет после опустошения «пузыря» коньяка.

– Так… ка-а-ак… ты любишь?

– Как я люблю? – стараясь придать голосу эротичные нотки, я слегка прогнулась в спине. – Иди сюда, покажу…

Решительно поправив запотевшие очки, Стас вновь занялся пряжкой, с которой никак не получалось совладать.

Заметив, что Кандинского начало кренить в сторону, я подползла ближе и запустила в него подушкой. Даже этого смехотворного акта самообороны хватило, чтобы Стас, грязно выругавшись, рухнул на пол.

– С-с… С-са-ша-а-а… – дергаясь, аки Франкенштейн под электрическим разрядом, Стас протягивал ко мне руки.

– Тебе надо проспаться. – Я из последних сил поднялась и стремительно покинула комнату. Укрывшись в соседней, закрыла дверь на замок и, не раздеваясь, завалилась на кровать.

* * *

Разлепив глаза, я заметила, что город уже погружается в густые осенние сумерки. Ничего себе. Это сколько же я находилась в забытьи?

– Саш… ты проснулась? – из-за двери донесся расстроенный голос Стаса.

– Ты все еще здесь?! – раздраженно выкрикнула я, присаживаясь и массируя гудящие виски.

Голова раскалывалась, будто вчера не он, а я выпила бутылку крепкого алкоголя.

– Я проспался, Саш. Сходил в магазин. Поесть приготовил. Выходи. Нам надо поговорить.

У меня не было никакого желания общаться с ним после вчерашнего «перформанса», однако мой пустой желудок отчаянно сигнализировал о необходимости принятия пищи. Да и нам действительно не мешало бы расставить все точки.

Первым делом я направилась в ванную комнату и с горем пополам привела себя в порядок, а затем наконец толкнула дверь нашей небольшой кухни.

Кандинский встретил меня поникшим взглядом. Уголки его губ сложились в вымученную виноватую полуулыбку.

Я заняла стул напротив него.

Какое-то время мы сидели за накрытым столом в тишине, сверля друг друга мрачными взглядами, полными обоюдного разочарования.

– Тебе нужно поесть, Саш, – незваный гость первым прервал неуютную паузу. – Плохо выглядишь.

Я вздохнула и покосилась на тарелку с аппетитной пастой.

– Точно можно есть? Ничего мне туда не подсыпал? Если что, я написала Алине.

На всякий случай я решила подстраховаться. Ну мало ли, что у него в голове? Кто ж знал, что у Стаса поедет крыша на фоне ревности.

– Саш, прекрати. Я не знаю, что на меня нашло. Все эти дни… Ночи… Я с ума сходил, караулил тебя у дома. А когда ты вчера подтвердила…

Повисла очередная нехорошая пауза, во время которой мы со Стасом избегали смотреть друг другу в глаза.

– Мы ведь встречались, – тихо напомнил он. – Я думал, мы съедемся, распишемся.

Съедемся. Распишемся.

Жаль, Апостолов ни о чем таком не помышлял.

– Наши отношения были ошибкой, Стас – устало возразила я. – Неужели ты сам этого не чувствовал?

Помолчав с минуту, он холодно спросил:

– Может, ты мне наконец все расскажешь? Приехала поздно вечером, собиралась сбежать из города, а потом эти бандиты забрали тебя в одном полотенце. Во что ты вляпалась?

– Меньше знаешь – крепче спишь. Если в двух словах: он мне помог, а я… его отблагодарила. Конец истории.

– И вы больше не будете… видеться? – опять с этой мерзопакостной надеждой в голосе.

– Нет.

– Значит, попользовал тебя твой бандюган и сдал в утиль? – явно смакуя каждое слово, резюмировал Кандинский. – Так я и думал.

– Стас, изобрази сквозняк! – Я пригрозила придурку столовым ножом. Мне и так хотелось сдохнуть, а еще этот «насильник недоделанный» подливал масла в огонь.

После недолгого молчания Стас внезапно разразился высокопарной тирадой:

– Саш, ты и я… мы многое пережили вместе. Просто знай: я тебя не оставлю!

– В каком плане не оставишь? – спросила я, через силу запихивая в себя пасту.

– Ну, буду рядом. Я-то тебя всегда на пьедестал ставил. Не то что этот урод. Даже после него я готов…

Даже после него.

– Вот это благородство, Кандинский! Медаль тебе на шею повесить, что ли? Решил осчастливить меня после морального падения? Что бы я без тебя делала!

– Я серьезно. – Стас вздохнул. – Про тебя и так слухи разные ходят…

Я вопросительно выгнула бровь, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Это еще после смерти твоего отца началось. А сейчас, когда ты так резко исчезла. – И он в очередной раз красноречиво посмотрел на мою шею.

Я перекинула волосы на другое плечо, торопливо прикрывая отметины, оставленные несдержанными губами Артема.

– Что говорят-то?

– Тома Марьина недавно обсуждала с Рерих и Градским, что подозревает тебя в занятии эскортом.

О, ну разумеется! Наша «святая троица» – кому только кости не перемыли. Я – эскортница, Медведева – проститутка, Попова спит с деканом… И дальше по списку.

– Но я сказал, у нас с тобой все серьезно. Прикрыл тебя! – с жаром заверил меня Кандинский.

Я закатила глаза.

– Да мне плевать. Пусть чешут языками. Стас, между нами все кончено. Окончательно и бесповоротно. Считай, твоя благотворительная миссия подошла к концу.

* * *

Я изо всех сил пыталась сосредоточиться на учебе, однако выходило неважно, меня то и дело уносило в наше короткое безоблачное лето с не моим Темным Артемом.

От воспоминаний о его крепких руках и бережных прикосновениях моментально вскипала кровь.

К сожалению, Кандинский не соврал, когда сказал, что про меня активно зубоскалят. За первые две пары я очень хорошо это прочувствовала. Особенно в момент, когда Валентина Семеновна язвительно поинтересовалась: «Сахарова, где это вы получили такой бронзовый загар? Неужели, пока все студенты прилежно грызли гранит науки, вы развлекались на морях?»

По аудитории пронеслись смешки. Наш местный мажор Леша Романов изобразил пошлый жест с языком, а кто-то из его прихвостней довольно громко поинтересовался у меня по поводу прайса на определенные услуги, чем поднял новую волну смеха в аудитории.

Разумеется, преподавательница по английской литературе проигнорировала все эти уничижительные выпады в мою сторону и вернулась к теме лекции, пока я сидела как оплеванная, чувствуя на себе «а-я-тебя-предупреждал» взгляд Стаса.

– Саш, да не обращай внимания, – попыталась успокоить меня университетская подружка Лелька. – Марьина давно на тебя зуб точит, вот и злословила в твое отсутствие! И Рерих с Градским подбила. Идиоты! Надо же такую чушь придумать. Просто завидуют, что у кого-то есть возможность устроить себе дополнительные каникулы.

В этот миг я поймала на себе похабный взгляд Романова и автоматически проверила, что шея прикрыта высоким воротом водолазки. Сегодня я потратила минут двадцать, чтобы тщательно замаскировать засосы – Апостолов расстарался прямо-таки на славу.

От накативших воспоминаний вновь ощутила ком в горле и сделала глубокий вдох.