– «И удача покинет всякого, кто Ока посмеет коснуться. И карающий взор Брахмы да обратится на него», – пробормотал Ян слова, написанные дрожащей от ненависти рукой Джона Пэриша. Надпись была обнаружена в некогда роскошных апартаментах миллионера, и явно была написана перед тем самым злополучным прыжком в окно. Принадлежали ли эти слова служителям культа Брахмы или же подтверждали помутнение рассудка миллионера, Ян не знал, но каждый раз вспоминая их, неприятный холодок нет-нет, да пробегал по коже, вызывая мурашки.

Вздохнув, Соколовский поднялся со стула и подошел к окну. На улице царила осень. Еще не мерзкая и слякотная, вызывающая простуду и заставляющая выбираться из дома лишь по крайней нужде, а теплая и золотая. Подернулись первым осенним огнем деревья, редкие листья уже вовсю гонял ветерок, а люди, спешащие по делам, порой останавливались, смотрели на солнце и, зажмурившись, улыбались. Ян тоже улыбнулся, вспомнив, как бабушка впервые отвела его в библиотеку похожим осенним деньком. Именно там семилетний Янчик увидел учебник истории за тысяча девятьсот второй год и загорелся желанием завладеть дорогой книгой.

Не сказать, что детство Яна было голодным и страшным. Девяностые, катком проехавшие по многим людям, Соколовских почти не затронули. Возможно дело было в том, что дед Яна, Валерий Павлович Соколовский, получал хорошую пенсию за прежние военные заслуги. Или же бабушка, Анна Ивановна, умело управлялась бюджетом семьи, несмотря на маленького внука. Так или иначе, но детство Яна было если не сытым, то вполне благополучным. Лишь одна трагедия посетила семью перед сложными девяностыми. Тогда, зимой восемьдесят девятого, родители маленького Яна попали в аварию, и огромная фура с уставшим водителем попросту снесла легкий жигуленок с дороги, оборвав сразу две жизни.

Родителей Ян не помнил. Иногда мелькнет что-то в мыслях. Что-то теплое и ласковое, как мамина рука. Или же в ушах зазвучит голос отца. Голос далекий и еле слышимый. Только фотография на столе в спальне Яна напоминала о том, что у него когда-то были родители.

Такие фотографии были у многих. Выполненные в технике сепии, с нарочито серьезными и шаблонными позами людей, но Ян любил перед сном разглядывать фотографию. Вглядывался в мамину улыбку, смотрел в серьезные глаза отца, а потом, вздохнув, засыпал.

От мамы ему достались глаза. Голубые, как рассветное небо. И нос. Прямой, с широкими, не уродующими лицо ноздрями. От отца же наоборот достались волевой подбородок и уши. Торчащие и большие. Бабушка иногда в шутку называла внука фенеком. В честь лисицы, чьей особенностью тоже были большие уши.

Заслуженная учительница дворянских кровей, Анна Ивановна, сразу же взяла осиротевшего внука под свое крыло. В пять лет Ян научился читать, а к шести годам перечитал почти всю библиотеку деда, отдавая предпочтения книгам по истории. Пусть он тогда и не понимал многого, но все же интерес к истории из маленькой искорки разгорелся до настоящей любви. В шесть лет бабушка отдала Яна в художественную школу и всячески поощряла тягу внука к искусству, а тот с радостью впитывал все новое и однажды поверг в шок бабушкиных подруг, которые собирались в доме Соколовских по выходным.

Маленький Ян, похожий на румяного барина, важно и обстоятельно выдал длинную лекцию о том, почему Мазаччо лучше, чем Тициан, после чего с чистой совестью отправился в свою комнату читать любимые им на тот момент бирманские легенды. Женщин покорил этот серьезный, маленький мужчина и Яна частенько зазывали на посиделки, где он с жаром спорил о прекрасном, не замечая бабушкиной гордой улыбки.

В семь лет началась школа, с которой у Яна проблем тоже не возникло. Поначалу. Если гуманитарные науки давались ему легко и всегда вызывали интерес, то с точными у Яна возникли сложности. Научившись простейшим арифметическим действиям, он решил, что этого хватит и вовсю окунулся в любимую им историю. Не помогал даже грозный голос деда, которого Ян уважал не только за былые заслуги, но и за обширные знания в мировой истории. На все претензии Ян отвечал одинаково: «Я буду изучать историю в будущем. Математика мне не нужна».

Однако разбираться с логарифмическими уравнениями и теоремами все равно пришлось. Ян терпеливо зубрил учебник только ради того, чтобы от него наконец-то отцепились и позволили вновь вернуться к книгам. Книги, а особенно книги по истории, стали его страстью. Однажды маленький Ян во втором классе выдал классному руководителю цитату Антисфена. На утверждение учителя, что математика – это необходимая наука, Ян ответил, что самая необходимая наука – это наука забывать ненужное, что он, собственно, и делает с математикой. За что ожидаемо получил двойку в дневник и головомойку от деда дома. Война с математикой не закончилась, но в первом классе у Яна появилось еще одно увлечение. И связанно оно было снова с книгами.

В семь лет бабушка отвела маленького Яна в библиотеку, устав слушать причитания внука о том, что ему больше нечего читать, а мозг отчаянно нуждается в знаниях. Очень скоро библиотека стала его вторым домом и бабушке приходилось каждый вечер идти за внуком, который прописался в читальном зале, обложившись книгами по самую макушку. А потом помогать ему нести домой книги, которые маленький Ян брал на дом.

Читал он запойно, за день проглатывая разом по два-три пухлых тома. Знания оседали в голове Яна, а острый язычок не отказывал себе в удовольствии озвучить что-либо от прочитанного бедным учителям, совершившим досадную оговорку. И именно тяга к знаниям подтолкнула Яна к первой краже.

Учебник истории за тысяча девятьсот второй год Яну наотрез отказались давать в библиотеке. Говорилось и о ценности книги, и о редких иллюстрациях внутри, и о хрупкости обложки. Сам учебник же был гордо выставлен на показ на специальной полке со старыми книгами. Полка находилась за спиной библиотекаря и постоянно мозолила Яну глаза, когда тот выкладывал на стол книги, которые хотел взять на дом.

Тогда-то и родился в слишком умной голове Яна хитрый план, как заполучить старинный учебник. Все моральные угрызения совести Ян сразу задушил еще в зародыше, апеллируя к внутреннему протесту тем, что знания превыше всего и как же горестно наблюдать, что такая важная и ценная книга попросту пылится на полке. Любимый томик ирландских легенд и преданий был отложен в сторону, и Ян приступил к шлифовке своего плана.

На самом деле план был прост. Ян давно уже приметил, что некоторые книги, которые он просил, находятся на складе, за белой дверью слева от стола библиотекаря. И в поисках этих книг библиотекарь проводит от пяти до десяти минут. Ян старательно отсчитывал время, каждый раз выбирая новые книги, чтобы найти ту, которая займет библиотекаря настолько, чтобы успеть украсть учебник. Но была в этом плане и одна проблемка.

Ян опасался совершать кражу, так как боялся, что его быстро вычислят. А там и грозный дедушкин ремень, которым перед носом Яна иногда потряхивали, может наконец-то познакомиться с слишком уж самонадеянным мальчишкой. К несчастью, лишь один библиотекарь не знал об интересе Яна к учебнику, поэтому план, за неимением других, был временно заброшен до зимы девяносто второго года. Тогда многие библиотекари уволились и на их место пришли новые. Ян понял, что час икс настал.

В качестве отвлекающего маневра был выбран потрепанный томик «Истории словесности» Полевого. Он давал Яну десять минут чистого времени, достаточного для того, чтобы подвинуть стул, залезть на него, сдвинуть стекло книжной полки и вытащить книгу, поставив на ее место другую. Конечно, могли помешать и другие посетители, поэтому Ян решил выбрать утро субботы, когда в библиотеке было меньше всего людей.

Тщательно разработанный план был реализован в ближайшую субботу и все прошло, как по маслу. Ян меланхолично расписался в карточке «Истории словесности», сложил книги в сумку, в которой уже лежал украденный учебник по истории и, попрощавшись с библиотекарем, отправился домой.

Стоило переступить порог библиотеки, как Яна захлестнула эйфория от произошедшего. Адреналин бешенными порциями поступал в сердце, в висках шумело, а ноги стали ватными. На миг маленький Ян даже забыл об учебнике, настолько его захватили новые эмоции. Подобного он не испытывал еще ни разу в жизни и это ощущение Яну очень понравилось. Еще и память услужливо подкинула любимые рассказы о Шерлоке Холмсе, где фигурировали ловкие воры, у каждого из которых был свой отличительный знак. Апельсиновых зернышек у Яна не было, но зато в кармане лежал мелок, который он иногда грыз. Воровато оглядываясь, Ян подошел к стене и нарисовал на ней мордочку лисицы-фенек, вспомнив, что фенеком его частенько звала бабушка. Тогда он еще не знал, что этот символ станет его визитной карточкой, и тысячи следователей со всего мира будут ломать голову над вопросом – кто же такой Фенек. А сам Фенек надолго поселится в его голове.

Но в тот момент Ян был обычным семилетним воришкой, который стащил книгу из библиотеки. Конечно, способ кражи не был нов, и многие будущие учителя нет-нет, но все же воровали библиотечные книги, отвлекая разными способами библиотекарей. Тогда Ян об этом не задумывался. Легкая победа его буквально окрылила и домой он бежал вприпрыжку, думая лишь о том, как с головой погрузится в украденную книгу.

Учебник и впрямь был ценным. Внутри, помимо стандартных параграфов, посвященных древней истории, нашлось место и удивительным рисункам, выполненным в стилистике изящных гравюр. А небольшая печать с императорским орлом на форзаце говорила о том, что прежним хозяином книги был кто-то из царской семьи. Естественно, Ян об этом не знал. Для него это был обычный учебник, пусть и выпущенный в те времена, когда самого Яна даже в проекте не значилось. Знания о том, что же именно он украл, пришли позже. И, как полагается, были не очень приятными.

Потерявший от успеха голову Ян совершил ошибку, которую делают все начинающие воришки. Он возомнил, что он умнее других и за это поплатился. После ужина странной книгой, которую Ян и не думал скрывать, заинтересовалась бабушка, а потом и дедушка, у которого и очки, и глаза полезли на лоб, стоило ему увидеть императорскую печать на форзаце книги. С внуком был проведен короткий разговор, в ходе которого Ян во всем признался и даже пустил слезу. Слеза на взрослых не подействовала и наивного воришку наказали ремнем, а потом поставили в угол. На два часа.

Утром, вместе с дедушкой, Ян снова отправился в библиотеку. На этот раз не за книгами, а вымаливать прощенье. Конечно, библиотекари даже не заметили, что из-за их спины пропал редкий экземпляр, поэтому с удивлением посмотрели и на пожилого мужчину, и на насупившегося мальчишку, который эту книгу и украл. Простили Яна охотно. Может дело было в том, что в голубых глазах библиотекари увидели настоящее раскаяние, а может Яну сыграло на руку нежелание библиотекарей заниматься этой проблемой. Так или иначе, но из библиотеки Ян шел с чистой душой и спокойным сердцем. Вот только в сердце Яна не было никакого раскаяния. Вместо этого он ругал себя последними словами за то, как глупо попался, и впредь пообещал себе больше не допускать таких оплошностей, более тщательно продумывая предстоящие дела.

– Ох, лисеныш, – вздыхала за ужином бабушка, смотря на нахмурившегося внука, который еле-еле осилил котлету, а к любимой им картошке-пюре даже не притронулся. – Ешь уже, горе ты луковое. Урок-то усвоил?

Урок Ян и правда усвоил, вынеся из него совсем не то, что вкладывалось крепкой дедушкиной рукой, кожаным ремнем и мудрыми словами бабушки. Маленький воришка был огорчен тем, что библиотекари пропажу даже не заметили, а значит лишь собственная ошибка привела к провалу. Конечно, Ян понимал, что отделался слишком уж легко. Его запросто могли за кражу поставить на учет в детской комнате милиции, а библиотекари запретили бы посещение библиотеки, что для Яна было хуже всего.