– Воздушные пирожные с персиковым муссом. А вот эти с малиновой шапочкой и шоколадной крошкой сверху, они с тягучим карамельным кремом внутри, зато хрустящие снаружи. Вы, простите, я ведь не знала, какие именно сладости вы любите, вот и прихватила на свой вкус.

Тетя как-то странно заморгала, мигом отведя глаза, но больше придираться к несчастным пирожным не стала. Хотя пахли они, конечно, умопомрачительно! Но даже они не перебивали дурманящий аромат розовых кустов у скамейки, на которой мы с тетей сейчас сидели. Интересно, розы только ранним утром пахнут так сильно? Или это какой-то особый сорт?..

– Признаться, я вообще не ожидала, что ты снова появишься, – произнесла, наконец, тетя после некоторого молчания. – Тем более…с пирожными.

– Я понимаю, что это, конечно, пустяки, но…

– Само собой, пустяки! – перебила она как-то нервно. – И мне это совсем не нужно! – но ручку корзинки почему-то сейчас сжимала так, что костяшки крючковатых пальцев побелели. Будто у нее в руках чуть ли не главное сокровище мира, которое вот-вот отберут.

– Но я надеюсь, вы все же не против, что я снова вас навестила, – мне стало совсем неловко. – Тем более я хотела вам рассказать, что удалось выяснить.

Историю моих ночных похождений тетя Ламона слушала очень внимательно, не перебивала. Под конец выдала задумчиво:

– Даже странно, что никому до тебя в голову не пришло спросить у самой ведьмы…. По крайней мере, мне не пришло. Но все мои мысли в тот момент, конечно, были заняты другим.

Ну да, предательство жениха, да и родной сестры заодно – я бы тоже на этом зациклилась на ее месте.

– Вот только пока непонятно, как слова ведьмы трактовать, – вздохнула я. – Я имею ввиду: отдельные. Это же явно испытание на лучшие качества! Жаль только, что времени так мало…

– Своим-то рассказала? – спросила она как бы между прочим.

Я даже в первый миг не сообразила о ком она. «Свои» в моем понимании – это Аля и Роланд. Но тетя-то явно имела в виду мое семейство.

Я покачала головой.

– Нет, и не вижу в этом смысла. Лучше им вообще ничего не знать. Особенно Ристелле, – сразу вспомнилось, как та ночью за мной шпионила. Наверняка за завтраком родителям расскажет. Хорошо, хоть я поспешила уйти, пока еще все спали.

– Сложные отношения с сестрой? – усмехнулась тетя.

– Да они никогда простыми и не были, – я задумчиво носком туфельки выводила по песку под ногами узоры. – Но все окончательно испортилось, когда отец два года назад заявил, что не собирается оплачивать два приданных. Мол, либо обе ищите себе таких мужей, которым ваше приданное ни к чему. Либо та из вас, что не справится, проведет остаток дней в монастыре.

У тети вырвался то ли смешок, то ли стон.

– Универсальный способ избавиться от неугодных! И, как понимаю, твоя сестра уверилась, что ты ее непременно обойдешь, и с тех пор окончательно тебя невзлюбила? Представляю, как теперь она злорадствует, что ты своей красоты лишилась.

– Не то слово…

– Что ж, хоть в чем-то тебе повезло, – протянула тетя все так же задумчиво. – В том, что ты воспитывалась подальше от своей семьи… Но если ты ждешь от меня утешения и приободрения, то напрасно. Мой собственный пример красноречивее любых ответов на твои мнимые надежды.

– Сдаться я всегда успею, – улыбнувшись, я встала со скамьи. – Но пока время есть, я обязана сделать все возможное. И все же пожелайте мне удачи на сегодняшнем балу. Ведь кроме удачи точно надеяться не на что.

Она в ответ лишь кивнула. Похоже, снова ушла в свои мысли. Все же вуаль на лице не позволяла распознать эмоции тети.

И я уже пошла прочь по тропинке, как она меня окликнула:

– Сильвира! Ты… – отчего-то запнулась на полуслове. – Я все же, так и быть, не против, чтобы ты иногда меня навещала.

Все так же с улыбкой я в ответ кивнула.

Стыдно было признаваться, что я даже возвращаться домой не хочу. Да и что это за дом родной, если из хороших и приятных мне людей там только слуги?.. Вот потому и стыдно. Что я вроде как обязана любить и почитать своих родных. Но не очень-то получается.

К воротам монастыря я подходила с мыслью, что, как вернусь, надо готовиться к вечернему балу. Событию века для меня, в конце концов! Но…

– Не рановато ли вы в монастырь собрались? – знакомый чуть насмешливый голос заставил замереть на месте. – Неужто сочли, уже все потеряно?

Да что ж такое! Опять он! Это же надо было так случайно встретиться!..

Хм… Случайно ли? Или герцог тут нарочно меня поджидал? Но зачем?

Зато теперь я могла его более-менее рассмотреть. И, как ни парадоксально, вчера в темноте он казался менее опасным, чем сейчас при ярком солнечном свете.

Хотя что именно в нем создает такое впечатление?.. И улыбка ведь обаятельная, и в серых глазах вполне милые смешинки, и сама поза вполне расслабленная, словно герцог всю жизнь только и делает, что подпирает плечом эти монастырские ворота. Но в то же время аж мурашки по спине бегут от одной близости этого мужчины. Ощущение даже не как перед грозой, а как перед штормом настоящим! Будто в одно мгновение вся кажущаяся безобидность испарится и сменится той самой нешуточной опасностью, что так и считывается при первом же взгляде для него…

– Вы на меня так смотрите, будто ночью я вам нравился больше, – чуть ли не мысли мои прочитал! Видимо, уж очень красноречивое у меня сейчас было выражение лица. А ведь сам тоже внимательно в эти секунды молчания меня рассматривал.

– Что вы здесь делаете? – я сделала вид, будто пропустила мимо ушей его слова.

– Если я скажу, что случайно мимо проходил, поверите?

– Нет.

– А если скажу, что просто ищу очередную жертву для дуэли, ведь уже десять утра, а я до сих пор никого еще сегодня не убил, и это вгоняет меня в тоску?

Я едва сдержала улыбку. Ответила все так же нейтрально:

– Если это укор насчет вчерашних моих слов, не будете же вы отрицать, что о вас и вправду ходят подобные слухи.

– А вы верите всем слухам, Сильвира? – Дилан хоть и наблюдал за мной с улыбкой, но глаза посерьезнели.

– Нет. Но я не верю и тому, что вы здесь оказались случайно.

– Что ж, признаю, – он примирительно приподнял руки, мол, сдаюсь, подловили. – Я здесь исключительно ради встречи с вами. Ну а где вас найти, скажите спасибо Роланду, о вашей тете в монастыре он мне вчера заодно рассказал. А уж то, что вы сегодня с утра пораньше поспешите поделиться с ней новостями о ночной вылазке, я сам догадался. И судя по тому, что поблизости вас не ждет экипаж, вы пришли сюда пешком. Что уже само по себе удивительно.

Не признаваться же в ответ, что мне настолько хотелось как можно скорее уйти из дома и сделать это еще максимально незаметно, что я предпочла даже экипаж не брать.

– Я люблю прогуливаться. Тем более в такую чудесную погоду. И мне, кстати, уже пора.

– То есть мои слова, что я здесь ради вас, вы тоже прослушали? – усмехнулся Дилан.

– Нет. Но, простите, не приняла их всерьез. Хотя если вас Роланд в приступе сердобольности попросил, то, поверьте, не стоит утруждаться.

– Роланд не знает, что я здесь. Так что это моя собственная инициатива. За углом в переулке ждет мой экипаж, пойдемте.

– То есть вы в свою очередь прослушали, что я предпочитаю ходить пешком? – в отместку мило улыбнулась я.

– Нет, но я бы предпочел все же разговор более-менее наедине. Не только потому, что тема деликатная. Но и, если вы все еще не заметили, мы привлекаем слишком много внимания. Пусть вас пока в Кэнфилде не знают, но я успел достаточно примелькаться. Так что же, Сильвира? – и даже понизил голос до заговорщического шепота: – Прошу, соглашайтесь. Не вынуждайте меня вас похищать.

Все это сопровождалось такой обаятельной улыбкой… Что оставалось только порадоваться, что он не в моем вкусе. Полная же противоположность Вернеру! Вернер светловолосый, утонченный, сразу видно, что человек высоких моральных принципов и неисчерпаемого благородства… Нет, я понимаю, что внешность может быть обманчива. Но тут и вправду хорошо, что обаяние Дилана на меня не действует.

– И часто вы так девушек посреди улицы похищаете? – я все же не смогла не улыбнуться.

– Регулярно. Но в этот раз умудрился позабыть взять с собой мешок. Хотя с мешком в руках, согласитесь, я бы выглядел подозрительно.

– Вы и без мешка выглядите подозрительно.

Дилан даже засмеялся.

– Сильвира, простите, но вы всегда так прямолинейны?

Если бы. Только с теми, с кем можно быть прямолинейной… В пансионе столько лет вбивали в голову все правила жизни в высшем свете! И честность с открытостью там точно не значились.

Но словно и не ожидая моего ответа, герцог тут же добавил:

– Так что же? Уделите мне несколько минут вашего времени? Разговор очень важный, и он в ваших интересах не меньше, чем в моих.

Честно, я колебалась. С одной стороны, это и этикетом запрещено, и самой мне совсем не хочется оказаться в замкнутом пространстве экипажа наедине с фактически незнакомым и явно опасным мужчиной. Но с другой, как-то интуитивно ощущается, что при всей исходящей от него опасности ничего плохого мне герцог не сделает. Хотя моя способность разбираться в людях – это еще большой вопрос.

– Силь, – Дилан протянул мне руку, – Роланд мне доверяет.

Даже не знаю, что стало окончательно каплей. То, что он назвал меня так же, как называют друзья. Или его слова о Роланде.

Или же просто мне и без того уже жутко интересно, о чем таком со мной хочет поговорить тот, кому я уж точно совсем никак не могу быть интересной?

– Что ж, идемте, – но я все же его руки не коснулась. – Но сначала клятва о непричинении вреда.

– Хорошо, – он с очень важным видом кивнул. – Жду.

– Что?.. – оторопела я.

– Клятвы от вас! Что? Не от меня же, – снова засмеялся. – Из нас двоих опасность для другого представляете как раз таки вы, а не я. Мне не хочется уподобляться бедняге Роланду и явиться на сегодняшний бал с синяком под глазом. Хотя то, что в этот раз вы без факела, внушает надежду.

– Вы без мешка, я без факела – идеальные условия для переговоров, – я не смогла сохранять нейтральное выражение лица. Все-таки Дилан как-то незримо действовал на меня так, что словно бы что-то внутри таяло… Ладно, признаю, он все-таки обаятельный.

– Вот и договорились, – он сделал мне приглашающий жест. – А теперь прошу, идемте. И так уже трое дам чуть шеи не свернули, высовываясь на нас в окна проезжающих мимо карет. Не знаю, как вы, а я не хочу быть виновником свернутых шей.

– Да-да, я помню, на дуэлях вы предпочитаете протыкать шпагой, а сворачивать шеи, – ответила я, проходя мимо него.

Но отчетливое «Вот ведь!..» расслышала вполне прекрасно.

Что ж, герцог умеет не только давить своим обаянием. Но и истинные эмоции у него тоже в сердцах прорываются – тоже неплохо.

И все же жуть как любопытно, что он такого важного хочет мне сказать!

Дилан

Когда Роланд вчера сказал, что из-за проклятья внешность Сильвиры страшно изменилась, представлялось самое худшее. Вдруг и вправду в свете факела не отображалась вся катастрофичность случившегося с девушкой.

Но сейчас, в дневном свете, не мог найти ничего в ней ни уродливого, ни отталкивающего. Да, невзрачная. Да, совершенно ничем не примечательная. В других обстоятельствах он бы ее даже не заметил, а если бы и заметил, то все равно бы не запомнил. Вот только в его замысле столь обычная внешность девушки только на пользу.

Сделав знак кучеру, что можно трогаться, как только они сядут, Дилан открыл Сильвире дверцу кареты. Девушка хоть и с любопытством посмотрела на герб на дверце, но ничего по этому поводу не сказала. Хотя наверняка и без того от Роланда знала о родстве королевской семьи.

Дилан сел в карету следом, прикрыл за собой дверцу. Тут же чуть качнуло – тронулись в путь.