– Господи, Митя! Вот только не надо, а! Не надо делать меня виноватой. «С тобой я стал тем, как я есть…» – передразниваю. – Подонком, что ли? Или это всегда было в тебе, а я слепая? Боже, ну, конечно… Конечно! Я просто… Дура. Да как я могла поверить, что такой ловелас, как ты… Мог быть верен! Так… Где мой телефон? Мне нужно проверить… Когда у меня запись к гинекологу, и передвинуть ее пораньше.

– Зачем?! – хмурится.

– Хочу провериться. Мало ли в какие дыры ты своим членом нырял, а потом нес… Нес это в наш дом, в нашу постель!

– А-А-А!

Дима вскакивает и пинает столик. Он отлетает через всю гостиную и крошится о стену, разлетаясь осколками.

– ЭТО. БЫЛО. ОДИН. СУКА. ГРЕБАНЫЙ. РАЗ. И. ЭТО. ОШИБКА. ОДНА. ЕДИНСТВЕННАЯ. ОШИБКА! – подчеркивает каждое слово.

Слышится топот ног, по лестнице в гостиную сбегает Пашка, надутый, угрюмый.

Такой задира, сейчас сильно напоминает деда – у того тоже волосы аж топорщатся, когда хочет с кем-то подраться.

– Что тут у вас, а? – рявкает с последней ступеньки.

– Все хорошо, Пашка. Иди к себе, – устало машет Дима.

Он такой уставший, боже. Выжатый буквально.

На него находит волнами. Яркий всплеск, тотальная выжатость, снова всплеск и в… ноль.

– А ты мне… не маши. Усек? – выпячивает подбородок вперед Пашка. – Ты так… бабам своим махать будешь. Или еще чего.

– Не говори со мной в таком тоне. Я все еще твой отец. Понял?

– Я об этом жалею! – выплевывает. – Ты как это расхлебывать собираешься, а? Дэн уже растрепал. В чате спор, сколько палок за ночь могут кинуть старики. Тебя выдвигают на первые позиции. Мол, батя Плахи может дать класс… Мне радоваться или стрематься?

– Ваши тупые чаты – мусорка. Помойка. Просто деграданты… Сидите тычете свои гаджеты круглые сутки подряд! Полезным бы занялись лучше…

Я роняю голову на ладони. Худшего тона для разговора Дима выбрать не мог.

Сейчас век технологий, гаджетов. Сейчас тринадцатилетки уделают нас по части техники и продвижения в сети. Зря Дима так. Стремительно теряет очки репутации в глазах сына.

– Паш, все хорошо. Мы поговорим. Разойдемся по разным комнатам.

– Уверена? – спрашивает сын и поддевает левую бровь вверх.

В этом жесте столько мужицкого и столько… стопроцентно Димкиного, что я едва не задыхаюсь.

Даже если я захочу стереть лицо Димы из памяти, вряд ли у меня когда-нибудь получится это сделать. Сын – копия отца, даже в таких мелочах.

– Если что, я крикну, Паш.

– Ок, я без музы́, услышу.

Черт… Если у сына не получается уйти в наушники и он прислушивается к звукам нашей ссоры, значит, он переживает даже сильнее, чем я предполагала. Сын уходит, а я запускаю в Диму маленькими подушками.

– Физиология, гад! Подонок… Самому не стремно?! Сын это слышал.

– Бля-я-я…

– Поздно, Дима… Неси совок и щетку. Надо убрать осколки.

Он не ропщет, приходит с совком, щеткой и большим мусорным ведром. Крупные собирает в отдельный плотный мешок. Я делаю все молча, чувствуя, как он смотрит на меня.

Неосторожное движение.

Шиплю, порезав палец об острый край.

– Дай посмотрю, – мгновенно ко мне бросается.

– Это просто порез крошечный. Не трогай меня! – с психом вырываю руку из его захвата. – И не смей на меня смотреть так, будто тебе не насрать.

– Мне. Не. Насрать. Ты и Пашка – вы мое все. Моя семья. Ты – моя жена, я и сохраню семью.

– И как ты себе это представляешь?! Твои подвиги видели все… Уже в сеть, наверное, просочилось. Как минимум, в кругу Пашки это уже перемалывают.

– Если перемалывают, значит, перемелют. Почешут языками и перестанут! – заявляет уверенно. – Я не позволю семье развалиться из-за одной, сука, ошибки!

– Поступай, как знаешь. И я – тоже.

– Что тоже? О чем это ты?

Дима хватает меня за запястье и разглядывает руку.

– Где твое обручальное кольцо?! – спрашивает возмущенно.

– Затерялось там же, где твоя верность.

– Зой!

– Нет, Дима, нет. Слышать тебя я не хочу. Разговоров на сегодня довольно! Я иду… спать.

– Я тоже.

– Спи где хочешь, белье себе возьмешь сам.

– Ты не будешь спать в нашей спальне? – удивляется и как будто даже возмущен.

– Я не хочу пачкаться. Посплю в гостевой спальне.

Перед тем, как отправиться к себе, я заглядываю к Паше. Разумеется, стучу. Он открывает почти сразу же.

– Что? Барагозит?

– Нет. Просто зашла пожелать… Даже не знаю. В общем, я попробую поспать. И ты – тоже, идет? Не сиди в этих чатах, – отвожу взгляд.

Я переживаю за многое, но больше всего за то, чтобы Пашке не перепало, чтобы его не высмеивали… Боюсь этого со страшной силой! Я не хочу, чтобы мой сын стал изгоем.

– Боишься, меня зашеймят? Не стоит. На твоем месте, ма, я бы переживал за другое.

Я поднимаю взгляд на сына и задерживаю дыхание, слушая его так, словно он из нас двоих – самый взрослый.

– Что такое, Паш?

– Если пахан будет заливать, что с этой шалавой один раз случайно пересекся, не верь. Я ее видел в офисе. Она на него работает.

Глава 7

Зоя

У меня такое ощущение, что все разочарование мира падает грузом мне на плечи. Чувствую себя атлантом, едва удерживающим тяжкую ношу.

Наверное, лицо совсем расстроенное, потому что Пашка делает то, что позволяет себе один-два раза в год на большие праздники – целует меня в щеку.

– Сорри, ма.

Дверь закрывается перед моим лицом, я медленно бреду в гостевую спальню, автоматически достаю белье, расправляю постель. Перед тем, как лечь, много времени провожу в душе, надеясь, что воде удастся смыть следы. Но меня шатает от внезапного осознания, что вода в душе – горькая на вкус. Горькая и соленая от моих слез.

Достаточно раскисать, кажется, после того как поревела в душе, только хуже стало. Переодеваюсь в пижаму, расправляю немного просушенные волосы пальцами и вхожу в спальню.

В коридоре по ту сторону двери замирают шаги.

Сердце подскакивает к горлу.

Я прыгаю, как кенгуру, к двери, быстро-быстро поворачивая защелку.

Ручка дергается вниз.

– Зой… – вымученно просит Дима. – Открой.

– Ты не понимаешь, да? Мне тебя видеть… больно. Даже видеть. Слышать… Еще хуже. Твой голос. Запах. Ужас… У меня все горит, Дима. Дай мне побыть одной, просто побыть одной.

– Мне тоже. Ты думаешь, мне не больно, а? Давай вместе, а? Зой… Мы же через все вместе проходили. Даже через…

– Если ты мне напомнишь кое о чем, я тебя… никогда не прощу.

– Окей, я ухожу. Просто, Зой. Я тогда рядом с тобой был. Всегда был рядом. Мне, сука, тошно, что тебе от меня сейчас паршиво.

– Дай передышку.

– Даю.

Отпускаю смешок.

– Иди спи, Дима.

– Думаешь, я усну?

– Не знаю. Но спал же ты все это время как-то? Дим, это было не вчера. Не позавчера… Ты ко мне после этого ходил, целовал, обнимал. Улыбался, смеялся. Говорил комплименты. Трахался! Спал ты крепко, даже храпел. Так что давай не ломайся в мученика.

– Зой. Я был бы кретином, если бы отрицал вину. Но я не отрицаю. Просто сам в ахуе. Будь рядом. Просто будь рядом. Я уверен, что справлюсь, исправлю все. Только если рядом с тобой. А без тебя… Да пошло оно все…

Признал он.

Герой, блин!

Сначала кулаками махал, орал о физиологии и праве на ошибку, теперь признает, что накосячил.

– Чудесных тебе сновидений, Дим.

Хочешь нести крест – неси.

Но не жди, что я пойду за тобой…

* * *

До самого утра я, вполне ожидаемо, не сплю. Глотаю стекло…

Оно крошится и сыплется осколками в горло.

Язык сухой, распухший, горло дерет…

Становится совсем светло.

Сегодня у Паши нет занятий с утра, только после обеда. Мужу, стандартно, нужно на работу. Мне – тоже.

Сил подняться нет. Желания – тоже. Впрочем, и лежать уже совсем невмоготу.

В зеркале вижу бледную блондинку с воспаленными глазами.

Когда тебе больше тридцати, у тебя просто нет морального права не высыпаться. И пусть хоть сколько кричат о косметологах, о хорошем уходе и значении питания… Мол, и разменяв четвертый десяток, можно выглядеть не хуже.

Можно, не хуже.

Но все-таки возраст и опыт считывается на лице, в усталом выражении глаз. Даже если учесть, что я выгляжу младше своих лет, уверена, та «Розочка» сегодня утром выглядит ярче и свежее, чем я.

Мне хочется хоть немного исправить ситуацию, нивелировать ее и спрятаться за ровным тоном и персиковым румянцем. Да здравствует косметика, ее придумала очень разочарованная и закомплексованная женщина.

Но вот беда, вся моя косметика в нашей спальне. Супружеской спальне…

Там наше все…

Постель – памятник многочисленным утехам. Впрочем, не только постель в спальне. Мы же не замшелые какие-то. Дима активный в сексе, с выдумкой, с задором, и я сама… Да чего скрывать, потрахаться я люблю. Кто же не любит, боже…

Грудь с утра потяжелевшая и чувствительная. Вспоминаю, как это бывает, когда муж еще во сне, на каком-то автомате и интуиции поглаживает именно так, как нужно, сжимает, оттягивая тугие соски, и прижимается вставшим членом в поясницу, раскачивая бедрами.

За утро Дима мог меня несколько раз довести до оргазма, и пальцами, и ласками, и потом уже членом…

Легкая дрожь по телу…

Импульс запущен, но… глохнет без подпитки. Сил и отклика чувственные фантазии во мне не находят, горечи намного больше.

* * *

В гостиной не осталось ни следа вчерашнего погрома, Дима вынес все. В доме тихо, спокойно, слышится легкий звук: робот-пылесос застрял между диваном и окном, не в силах выбраться. Помогаю бедолаге покинуть капкан, понимая, что наша ситуация – такая же.

Мы застряли в ней. Сможем ли справиться сами? Без посторонней помощи? Или наша семья, как тот пылесос, что не смог из элементарной ловушки выбраться, а он суперумный, одна из самых дорогих моделей…

В первом ящике вешалки в коридоре нахожу любимый кушон, тушь и блеск для губ. Дима подтрунивал, что у меня косметика повсюду распихана, но она мне ни к чему.

Не прав, Дим. Ты не прав…

Видишь, пригодилась?

Вид почти умершего лебедя превратился в вид лебедя, который еще поборется…

Но за что?

За какие ценности?

Есть ли тут за что держаться?

Развод хочу…

Митя пригрозил, что не даст.

Как будто мне его разрешение требуется, чтобы на развод подать!

Насмешил…

Сегодня же займусь, обращусь к знакомому адвокату.

Главное, чтобы он захотел принять мою сторону, потому что он – наш общий с Митей знакомый…

Глава 8

Зоя

Номер адвоката, Леонида, записан у меня в телефонной книжке. Но если надо, и так найду, он знаменит и состоятелен. Ко всему прочему, он уже практикует, вернулся к практике после автомобильной аварии, процветает…

Эта мысль не то чтобы придает мне силы.

Просто намечает цель.

Если проблема сложная, не стоит пытаться справиться с ней одним махом, нужно наметить отдельные, небольшие шаги и двигаться понемногу.

Осознать проблему – разделить на части – идти вперед.

Пока получается…

Не спешу рассмотреть все сложности, их слишком много. Начну погружаться – смоет цунами.

Вспоминаю способы борьбы со стрессом и депрессией.

Еще есть способ – рутина. Те самые ежедневные обязанности, от которых иногда становится тошно. Быт, на который хочется иногда забить, закрыть глаза… В стрессовой ситуации именно рутина становится спасительным плотом, соломинкой для утопающего.

Начинаешь и втягиваешься…

Знаю, это работает. В прошлом была ситуация, когда после трагедии я полностью ушла в себя. Неспроста мы с Митей не спешили завести еще одного ребенка, после Паши.

Виной тому был выкидыш, который случился, когда Пашке было два с небольшим.