Шкатулку поставили на землю позади стены щитов и осторожно открыли наконечником копья.

Изнутри шкатулка была выложена розовым бархатом. В ней не было ничего, кроме нескольких кусочков меди. Хорикс присмотрелась и поняла, что черты на них складываются в символ «Крейл».

Хорикс вскинула голову; ее взгляд забегал между Джезебел и Данибом.

– Он желает сообщить вам, что готов щедро заплатить за монету Келтро Базальта, – сказала Джезебел.

Она говорила так, словно произносить эти слова так же тяжело, как и толкать лошадь вверх по лестнице.

Хорикс задрожала от гнева и стиснула рукоять ножа, скрытого под слоями шелка. Да как он посмел! Какая дерзость! Она пришла в такую ярость, что потеряла дар речи, а ее крепко сжатые губы побелели.

Джезебел продолжила:

– Ему нужна эта монета, и он ее получит. Либо по-хорошему, либо по-плохому. Так он сказал.

Не задумываясь о церемониях или этикете, Джезебел повернулась и ушла, по дороге врезавшись плечом в плечо Даниба. Закованный в сталь огромный призрак не сдвинулся с места; его белые глаза так долго смотрели на полковника Калида, что тому стало неуютно. Хорикс наблюдала за тем, как призрак и живой человек безмолвно оценивают друг друга. Кожаные рукавицы Калида заскрипели; он покрепче сжал рукоять меча.

Когда напряжение стало невыносимым, оно раскололось. Хорикс ожидала услышать грохот стали, но Даниб лишь хмыкнул и пошел за Джезебел; за ним тянулся сапфировый след из его паров. Из-под его ног во все стороны летели грязь и песок.

Полковник Калид расслабился только после того, как Даниб исчез из вида, свернув на оживленную улицу.

– Вам, полковник, возможно, когда-нибудь придется вступить в бой с этим чудовищем, – зарычала Хорикс.

Голос Калида звучал бесстрастно.

– Да, госпожа. Я так и предполагал.

Хорикс захлопнула шкатулку ударом ноги.

– Темса невыносим! Кем возомнил себя этот душекрад?

– Что вы будете делать, хозяйка?

– Уничтожу его, вот что! Он хочет играть со мной?! Я…

– Тал! – раздался гневный вопль у нее за спиной.

Тор в парике широким шагом направлялся к ней, грозя ей пальцем. Похоже, он подготовил целую речь. Телохранители с трудом поспевали за ним. За спиной тора собралась небольшая компания покупателей душ.

– Я недоволен!

Телохранители Хорикс злобно нахмурились, но она оставила их позади и вышла навстречу тору, сжимая зонтик в руке.

– Хозяйка! – крикнул Калид ей вслед.

– Я требую, чтобы ты продала мне часть своих призраков! – воскликнул человек в парике.

Хорикс быстро подошла к нему. Возмущение ослепило тора, и он еще не понял свою ошибку. Перед собой он видел лишь старую женщину – богатую, но слабую.

Так всегда бывает.

– Это немыслимо… Эй, стой!..

Во мгновение ока нож выскочил из-под складок шелка и направился к ребрам тора. Все произошло настолько быстро, что его телохранители не совсем поняли, что произошло. Вдова вытащила нож и нанесла еще один удар в живот, а затем еще и еще один. Человек в парике закашлял кровью; на его лице появилось недоуменное выражение, а глаза наполнились слезами. Кто-то из торговцев закричал, и тогда солдаты и покупатели поняли, что происходит, но Калид и ее телохранители уже окружили Хорикс и ее жертву. Все остальные потрясенно наблюдали за тем, как Хорикс наносит удары, продвигаясь снизу вверх, к горлу. Когда нож стал слишком скользким и выскочил из ее пальцев, она воткнула зонтик в окровавленный живот тора и навалилась на ручку всем своим весом. Выпучив глаза, тор хрипел и булькал, но не мог произнести ни слова.

– Я же сказала – ищи дальше, – выдохнула Хорикс, прежде чем тор упал замертво.

Зарычав, вдова отошла от тора; атласный зонтик с золотым шитьем, торчавший из трупа, слегка раскачивался.

Хорикс обвела взглядом зевак, бросая им вызов. Никто его не принял – ни чиновники, ни торговцы душами, ни немногочисленные покупатели, ни даже телохранители мертвого тора, которые внезапно поняли, что стали безработными. На площади слышались только звуки шагов; квартал возвращался к обычной жизни. На лежащее в грязи окровавленное тело никто не смотрел. Махнув своим солдатам, Хорикс решительно направилась к ближайшему проспекту. Ее телохранители окружили тал, а самые бесстыжие из солдат тора уже подрались за право поработить своего бывшего хозяина.

Хорикс по очереди хрустнула каждой окровавленной костяшкой пальцев, а затем вытерла пальцы шелковым носовым платком. Калид терпеливо ждал.

– Еще одно дело для вас, полковник, и тогда сможете отдохнуть, – сказала она после паузы.

Раздался лязг: полковник щелкнул каблуками.

– Жду ваших распоряжений, хозяйка.

Она не сказала ни слова до тех пор, пока их путь не привел их к грачовнику. Он был похож на веретенообразную башню, на пугало, сделанное из найденного на улице мусора – сломанных ящиков, выброшенных шестов и веревок. Эти веревки были свернуты в великое множество мотков. Рядом с грачовником находился стол, за которым стоял сморщенный мужчина в очках. Дюжина бечевок, привязанных к его запястью, вели к ногам грачей. Над самодельными «ветвями» был натянут большой навес.

– Хотите отправить свиток, тал? – спросил мужчина.

– Точно. Дай папирус и перо.

Так он и сделал, и пока Хорикс царапала сообщение на куске папируса, положив его на колченогий, покрытый щербинами стол, мужчина намотал на запястье одну бечеву, словно на лебедку, и спустил на землю отчаянно каркающего и размахивающего крыльями грача.

Хорикс вложила папирус в руку Калида.

– Полковник, доставьте этот свиток, а затем возьмите людей и расположитесь рядом с новой башней Темсы. Раньше в ней жил судья Гхор. Будьте начеку и ждите, – негромко приказала она. Старик, похоже, был слишком занят орущим грачом, чтобы подслушивать.

Калид взглянул на папирус.

– Это смелый ход, хозяйка.

Хорикс уперла руки в боки.

– А почему бы и нет, Калид? После побоища в доме Финела самое время сунуть свой нос в дела тора Темсы. Ведь он, в конец концов, уничтожил моего духа и, если я не ошибаюсь, убил судью, а теперь еще и серека. Он явно перешел грань дозволенного. Скорее всего, он недоволен, что кража душ превратилась в такую кровавую бойню. И при этом он привлекает все больше внимания к себе, – сказала Хорикс. – И поскольку у меня еще есть время, я решила предпринять кое-какие шаги и проткнуть двух птиц одной стрелой. – К большому неудовольствию птиц, Хорикс махнула рукой на запад, туда, где виднелась темная колонна – Небесная Игла. – Я исполню свой гражданский долг, полковник, и сообщу нашей будущей императрице о том, что меня тревожит некий тор Темса. Таким образом, мы вытащим ее из высокой башни и заставим выйти на улицу, в трущобы. Почему бы не устранить ее сейчас и не избавить нас от хлопот в будущем?

Калид стиснул зубы.

– Надеюсь, вы не осудите меня за честность, хозяйка, но я бы не исполнил свой долг, если бы солгал. По-моему, это рискованный шаг. Может, я соберу своих лучших солдат и разделаюсь с Темсой, вместо того чтобы играть в подобные игры с королевскими особами?

– Полковник, вы уже много лет мечтаете обагрить кровью свой меч, и я думала, что такая возможность вас обрадует. И уж вы-то должны разбираться в тактике! Разделяй и властвуй, верно? Вас одолели сомнения, Калид, но на самом деле ваш долг – вернуть мне замочного мастера, и не более того. – Хорикс бросила на Калида вопросительный взгляд; он поклонился и сложил папирус пополам. – Пусть Темса устраивает резню, а я буду вести свою игру. Кроме того, неужели вы думаете, что сможете одолеть эту женщину с Разбросанных островов или того огромного призрака? Пусть с ними разбираются Сизин, Итейн и их гвардейцы. Вы и ваши люди дорого мне обошлись, и я не хочу, чтобы это серебро было потрачено зря. – Хорикс снова постучала пальцем по его нагруднику. – Вы хорошо служили мне, полковник. Сейчас не то время, чтобы бросать эту привычку.

Кадык Калида дрогнул; полковник подавил в себе гордость.

– Да, хозяйка. Мы приготовимся и будем ждать.

– Надеюсь, – прохрипела она. Он уже начал поворачиваться, но она поймала его согнутым пальцем. – И еще, Калид.

– Да, хозяйка?

– Постарайтесь, чтобы будущая императрица выжила. Хочу перекинуться с ней парой слов.

Глава 5
Подходящий день для предательства

Тот, у кого нет ни одной тени, бросит камень первым.

СТАРАЯ АРКИЙСКАЯ ПОГОВОРКА

* * *

ЛУЧИ УТРЕННЕГО СОЛНЦА упали полосами на лицо Сизин; раскрашенное стекло сделало их красными. Это был подходящий оттенок: буря, возможно, уже стихла, но ее ярость все еще жила в будущей императрице.

– Как он посмел! Кем возомнил себя это призрак? Он прислал мне предложение, словно я обычная торговка!

Сизин воткнула лезвие кинжала в желтую сливу, и его острие коснулось дна мраморной чаши. Она снова посмотрела на папирус с позолоченными краями, который лежал на столе. Итейн доставил его менее часа назад; она уже прочитала послание пятьдесят раз, однако оно оставалось тем же самым. Бун созвал Облачный Двор, не спрашивая у нее разрешения. Эта записка была лишь вежливым приглашением. Удивительная дерзость.

– Возможно, он хочет что-то обсудить, – сказал Итейн, застыв на пороге ее спальни. Его взгляд был прикован к какой-то точке над головой Сизин, и это ее злило. – Например, перемирие.

С тех пор как убили судью Гхора, Бун постоянно осложнял жизнь Сизин. Мало того, что Культ Сеша вывел призраков на окраины города без ее указа – или указа императора, – но еще и серек оспаривал каждое слово, которое срывалось с ее губ. Бун казался не призраком, а огромным, напыщенным комаром, который без умолку пищал рядом с ней.

Сизин раздраженно швырнула сливу в лицо Итейна. Фрукт пролетел сквозь призрака и разбился о стену, залив светло-желтым соком одежду Итейна и часть мозаики.

– Перемирие? Бун не стал бы тратить столько времени, отчитывая меня, чтобы сразу сдаться! Нет, скорее всего, он и его союзники собираются меня свергнуть, чтобы добраться до отца. Ты об этом не думал?

Еще одна слива лишилась жизни.

– Я точно знаю – это как-то связано с долбаным Культом Сеша, – продолжила Сизин. – Мои шпионы все чаще видят их. Жрецы культа проповедуют на улицах города, а кое-кто даже клянется, что видел его солдат! Ребен должен был держать их под контролем, а не давать им распространиться, словно алой плесени!

– При всем уважении, ваша чудесность, мне кажется, что у Ребена и так забот хватает. Следующей жертвой убийств может стать он сам. Вы хотели хаос, и, по-моему, вы его получили.

Сизин бросила в него еще одну сливу.

– Не говори о том, чего я хочу! – взвизгнула Сизин, тяжело дыша. – Если камерарий Ребен посмеет струсить, я заколдую его и отправлю в шахту. Посмотрим, как это ему понравится. Время!

Итейн подошел к песочным часам и взглянул на отметины, до которых добрался песок.

– Осталось совсем немного, принцесса.

Сизин заверещала и раздавила в руке еще один фрукт. Его сок окрасил папирус в янтарно-желтый цвет.

– Как он посмел собрать придворных! Это моя Небесная Игла, мой город! Только у отца больше монет, чем у меня! Он позаботился об этом – именно ради такого случая.

– Я…

– Какая наглость! Может, он думает, что я – какая-то безродная тал, с которой можно торговаться? Это мой Облачный Двор. Я собираю заседания. Я выдаю указы. Он не смеет что-то требовать от меня! – Сизин зашипела; ее голос был наполнен холодным ядом. Еще одна, последняя слива пала жертвой ее гнева. Сизин встала с кресла и щелкнула пальцами. – Халат!

Итейн исчез в соседней комнате и принес лиловый атласный халат, отороченный соболиным мехом и украшенный золотыми кистями. Сизин вытерла сливовый сок с кинжала и засунула его за пояс – так, чтобы он был виден.

– Меч! – приказала она. – Возможно, он тебе понадобится.