«Так вот почему до сих пор Сурован даже осады замка не начинал. Он думал, что я тоже виделся с матерью. А значит, в случае чего, вызову ее на контакт и уйду через переход раньше, чем они начнут штурм. К родственникам и друзьям всех остальных братец наверняка приставил соглядатаев. Но заставить Рамиру сдать сына он бы и пытаться не посмел. А вчера, как видно, выяснил, что мать меня так и не разыскала – и сразу решил штурмовать Вермиген».

– Дэрэлл, ты меня слышишь? – Рамира тронула его за руку.

– Прости, задумался.

– Может быть, вина – за встречу?

– Не откажусь.

Она вынесла из дома на стол под окном бутылку и плетеное блюдо с фруктами. Дэрэлл распечатал вино – просто поставил ладонь над горлышком, пробка сама поднялась ему в руку – и наполнил бокалы. Затем сел в одно из плетеных кресел. Рамира опустилась в другое.

Интересно, почему кресел возле стола всего два? Вряд ли мать успела подготовиться специально к его приходу. Теперь с ней осталась лишь одна фрейлина? А куда подевались еще пять? Вопрос вертелся на языке, только у Дэрэлла было предчувствие, что путного ответа он не получит.

– Не хочешь нам помочь? – поднял он совсем другую тему. – Или предпочитаешь издали наблюдать: кто же из нас выживет?!

– Нет, я не стану вмешиваться. – Рамира решительно покачала головой. – Я обещала Фарготту, что приму его выбор наследника, и не могу нарушить свое слово. Кроме того, лично к Суровану у меня претензий нет. А в том, что в матери ему досталась отпетая стерва, вина никак не его.

Итак, у них договор о невмешательстве. Только, чем заручаться нейтралитетом его матери, лучше бы братец занялся своей. Ничего, посмотрим, как Рамира отреагирует, когда узнает, что Фарготта отравила Абигора… Дэрэлл открыл было рот, чтобы рассказать об убийстве отца. Но тут их уединение было нарушено.

Из джунглей вышел мужчина в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. От неожиданности Дэрэлл чуть не расплескал вино. Поставив от греха подальше бокал на стол, он оглядел незнакомца. Высокий брюнет с вьющимися волосами до пояса. Почти черные глаза. Темно-бронзовый загар. Идеальное тело и столь же идеальные черты лица. Если не брать в расчет загар – ни дать ни взять бог красоты из древних мифов. Волосы были мокрыми после купания в океане, на теле еще блестели капли – что позволяло сравнить его и с богом морских глубин.

– Знакомьтесь, – сказала Рамира пристально изучавшим друг друга мужчинам. – Это Со́йвор, мой… друг. А это Дэрэлл.

Сойвор подошел и протянул руку:

– Рад знакомству.

Дэрэлл поднялся с кресла.

– Я тоже, – сухо произнес он, отвечая на рукопожатие.

Больше всего принцу хотелось выяснить, откуда любовник матери вообще взялся. Даже краткого сканирования на предмет способностей ему хватило, чтобы понять: тот являлся потрясающе сильным магом. Тем не менее, никто в Адэлоре о нем слыхом не слыхивал.

– Ты начал что-то говорить, – напомнила Рамира, – когда Сойвор перебил тебя своим приходом.

– Ничего важного, – отмахнулся Дэрэлл.

И вместо рассказа об убийстве отца начал излагать матери последние новости.

Сойвор тем временем удалился в дом. А через полминуты вышел одетым, принеся с собой стул и еще один бокал, сел за стол рядом с Рамирой.

Дэрэлл прервал свое повествование, провозгласив тост:

– За знакомство!

Но потом продолжил делиться новостями. Единственное, о чем он теперь точно не собирался говорить, это об отравлении отца. Может быть, когда-нибудь потом… Мать только-только наконец вернулась к жизни. Судя по всему – благодаря Сойвору. Чем дольше Дэрэлл наблюдал за парой, тем больше убеждался в этом. Кем бы ни был этот никому не известный маг, любой его взгляд на Рамиру был наполнен каким-то поистине безграничным чувством. И она, казалось, черпала силы в одном только его присутствии рядом.

Ни к чему бередить рану в ее сердце, с таким трудом зажившую. Ни к чему вновь будить воспоминания о другом мужчине, которого все равно уже нет в живых. В первый момент, когда Дэрэлл только увидел Сойвора, в нем, признаться, взыграла сыновья ревность – как мать могла так скоро забыть отца и завести новый роман?! Тем более что Фарготт, хоть и тоже был недурен собой, этому писаному красавцу определенно проигрывал. Данный факт почему-то разозлил особенно. Но в итоге Дэрэлл сумел перебороть свой эгоизм. Все-таки он искренне не хотел, чтобы мать страдала вечно.

– Кстати, у тебя нет предположений, кто мог бы поставить на Аррила некую странную защиту? – вспомнил Дэрэлл тему, не дававшую ему покоя в последние три месяца. Но даже не успел пояснить, что конкретно имел в виду.

– Есть, – Рамира загадочно улыбнулась.

– Ты?! – понял он.

– Да, защита мое творение. Правда, сам Аррил вряд ли подозревает о ней.

– Ну конечно. Я мог бы догадаться раньше! – Дэрэлл хлопнул себя по лбу. – Но, признаться, не думал, что ты сильна настолько. Расскажешь, что это такое? Я, сколько ни бился, понять не сумел.

– В следующий раз, – отрезала Рамира. Возможно, просто хотела, чтобы сын поскорее навестил ее снова. – Это долгая история. Я с тобой о другом хотела поговорить. О том, что вы с Сурованом устроили из-за миованской пустышки. Эльвена этого не стоит. Она вообще ничего не стоит, не то что кровопролитной войны! Дэрэлл, отступись, оставь ее Суровану. Раз меня он не захотел слушать – пускай и дальше живет со змеей. А тебе я вот что скажу: объяснись с братом. Остановите это безумие!

Дэрэлл тяжело вздохнул:

– Дело не в Эльвене. Мне она не нужна.

– А в чем же тогда? – Рамира впилась в сына пристальным взглядом.

– Да так… Долго рассказывать, – произнес он ничего не значащим тоном. Если поднять тему Абигориного заговора, придется говорить и об убийстве отца. – Извините, но мне пора возвращаться.

Дэрэлл встал из-за стола и начал создавать переход. Однако когда он уже готов был шагнуть в портал, Рамира попыталась задержать его:

– Подожди! В подземелье Вермигена есть…

– …второй Источник. Я знаю, – и Дэрэлл исчез в переходе.

– Ну вот, так и не дослушал!.. – нахмурилась Рамира.

Сойвор подошел и обнял ее за талию.

– Ничего, расскажешь ему в следующий раз.

– Как тебе мой сын? – спросила она.

– На тебя похож.

– Это что, ответ?! – Рамира иронично вскинула бровь.

– Конечно. Я ведь не только про внешность, – Сойвор нежно провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Надо бы как-то помирить мальчиков, – задумчиво произнесла она, ответив на поцелуй. – Только пока не представляю, как это сделать… Но если понадобится, поедешь со мной в Адэлор?

– Естественно.

«Ты же прекрасно знаешь, что я поеду с тобой куда угодно», – добавил Сойвор про себя.

Он столько лет любил ее без всякой взаимности. К сожалению, они познакомились слишком рано – рано для того, чтобы Рамира могла воспринимать его всерьез.

Бастард. Мать в один «прекрасный» день пропала без вести. А отец – он бы предпочел остаться вовсе неизвестным. Но не вышло. В общем, факт существования сына он признал. Только этим его участие к отпрыску и ограничилось. Тогда же он порвал с матерью Сойвора.

Отец Рамиры взял осиротевшего юношу в свой дом. Она на тот момент была уже взрослой девушкой. А он… влюбился он без оглядки. Только всё, на что мог рассчитывать – это дружба. Со временем ничего не изменилось – он вырос, возмужал, а Рамира по-прежнему видела в нем лишь юнца.

Потом она встретила Фарготта, вышла за него замуж. Сойвор знал, что больше ему точно не на что надеяться. Но ничего не мог с собой поделать – Рамира жила в его сердце…

А когда она появилась вновь – убитая горем, почти мертвая… В Сойворе, кстати, и тогда не возродилась надежда. Привык, очевидно, за столько лет к мысли, что с ним она не будет никогда. Но видеть ее страдание не мог. Он был готов на все, лишь бы вернуть ее к жизни.

И делал для этого, что в его силах. Был рядом, поддерживал, утешал, почти два года слушал ее рассказы о Фарготте и излияния о том, как ей плохо без него. Он снова был ей другом, и снова без малейшей надежды на взаимность… Но вдруг – о, чудо! – Рамира увидела в нем мужчину.

Они сидели на скамейке в саду и третий час говорили о чем-то. Уже не о Фарготте, но и не о них двоих – просто на отвлеченные темы.

«Поцелуй меня», – ни с того ни с сего сказала Рамира.

Сойвор так обалдел, что растерялся – словно тот самый юнец, образ которого ему хотелось бы стереть из ее памяти навсегда.

Рамира его не торопила, ждала, пока он отойдет от шока – и смотрела на него каким-то новым взглядом. Этот взгляд вывел Сойвора из оцепенения, и он наконец попробовал ее губы на вкус. Начал с нежных прикосновений. И очень старался не сорваться в безумие – многолетняя неутоленная страсть грозила вырваться наружу бушующим потоком, сносящим всё на своем пути. Будь его воля, он бы и взял ее там же, на скамейке. Только не знал, насколько готова к отношениям она, и совершенно не хотел погубить всё излишне стремительным напором.

Но, самое странное, ему тогда казалось, что по-настоящему он целуется первый раз в жизни…

– Знаю, – Рамира тепло улыбнулся в ответ на его мысль. То ли угадала ее, то ли прочла. Хотя нет, сканирования он не ощущал.

Сойвор нежно коснулся ее губ. И тут же прильнул к ним жарким поцелуем. Желание вспыхнуло в единый миг.

В первый раз все произошло здесь же, на этом самом месте. Правда, тогда стояла ночь. Рамира предложила выпить вина на океанском берегу, но до пляжа они не дошли. Она запнулась обо что-то, Сойвор поддержал ее. И больше уже не выпустил из объятий.

А Рамира и не возражала. Они накинулись друг на друга как два изголодавшихся зверя. Каждое ее прикосновение мутило разум. Он пил ее поцелуи, как умирающий от жажды. Ласкал и ласкал податливое тело, задыхаясь от желания. И никак не мог насытиться близостью. Хотелось, чтобы это длилось вечно. А когда их накрыл «девятый вал», ему показалось: океан неподалеку реально забурлил и что-то сдвинулось в земной коре.

Рамира зарылась в его волосы обеими руками, водила пальцами по затылку, гладила, иногда чуть впивалась ногтями. От этого кружилась голова и подкашивались ноги. Сойвор придавил любовницу к стволу пальмы, продолжая страстно целовать. Одним движением сорвал с нее блузку, ткань затрещала, порвавшись. Этот звук всегда заводил его.

– Сумасшедший, на тебя не напасешься одежды! – притворно возмутилась Рамира.

– Можно подумать, тебе хоть раз приходилось покупать новую, – Сойвор посмотрел в ее потемневшие до черноты глаза.

– Да, в несчастной блузке магии уже больше, чем реальной ткани… – она легонько дернула его за волосы.

Он скинул рубашку. Подхватил Рамиру под ягодицы и поднял. Аппетитные холмики оказались на уровне его рта. Он впился поцелуем в ложбинку между ними, не позволяя себе сразу перейти к главному блюду. Рамира стонала и теребила его волосы. Из груди Сойвора вырвался рык. Он с жадностью набросился губами и языком на аппетитные вершинки. Помучив сладкими ласками одну, перебирался к другой.

Рамира впилась ногтями ему в плечи.

Кожа горела, тесно соприкасаясь с ее телом. А эпицентр желания невыносимо ныл в тесных штанах.

Сойвор поставил Рамиру на землю. Схватился за ее юбку. Треск разрываемой ткани на миг замутил разум.

– Что ж, еще прибавил себе работы… – голос прорвался в сознание словно из далекой дали.

И вдруг Рамира развернула его спиной к себе, прижала к пальме. Ладони прошлись по бокам, поднялись на плечи, жадно стиснули их. А потом нежные пальцы развели в стороны длинные кудри, перекинули их наперед. Рамира прильнула поцелуем к шее, лаская его грудь. С губ Сойвора сорвался стон. Ее рука скользнула по животу, пальцы проникли в штаны, гладили кожу, но са́мого возбуждённого места не касались.

– И что меня дернуло одеться!.. – прохрипел он.

– Да, в полотенце ты выглядел весьма экзотично…

Рука Рамиры выбралась наружу, сдавила выпуклость в штанах. Сойвор снова застонал, упираясь в пальму горячим лбом. Но раздевать его подруга не спешила, и он дернул шнуровку, чуть не порвав ее тоже, стянул штаны. Рамира прижалась животом к его ягодицам, опять заставив застонать.