Поначалу Эльвену немало смущало внимание со стороны монарших особ, но постепенно она освоилась. Они нередко проводили время втроем. Эльвена вовсе не делала секрета из того, что принимает ухаживания обоих.

Так продолжалось около года… Оба сходили по Эльвене с ума, но она по-прежнему не делала выбора между братьями. А в какой-то момент Суровану стало казаться, что объект его нежной страсти отдает предпочтение Дэрэллу. Правда, брат, напротив, стремительно терял к ней интерес. И тут Эльвена пришла к Суровану, сказала, что наконец разобралась в себе, в своих чувствах и поняла: мужчиной ее жизни является именно он. У Сурована промелькнула мысль, что выбор-то, на самом деле, сделал Дэрэлл. Но он слишком любил Эльвену, чтобы позволить этой мысли засесть в мозгу. И чувство девушки, он видел, было таким искренним… Без сомнений, Дэрэлл потому и отступил – понял, что Эльвена предпочитает не его. Сурован сделал ей предложение. Эльвена охотно согласилась.

И вдруг Дэрэлл вновь воспылал к Эльвене страстью. Он стал буквально осаждать ее. Не прекратил даже после их свадьбы. То комплементы, то полунамеки, то откровенные взгляды… Нет, Эльвена ухаживаний не принимала и поводов для подозрений супругу не давала. Но Сурован сходил с ума от ревности каждый раз, как только Дэрэлл приближался к ней. А уж если в поле зрения не оказывалось обоих сразу!..

У Сурована не было причин жаловаться на собственную внешность – все вокруг считали его весьма привлекательным мужчиной. Но кто бы знал, сколько побед было на счету его красавца-брата! Король решил больше не искушать судьбу и отослал Дэрэлла подавлять беспорядки на Восточном континенте. Однако своевольный принц отсутствовал недолго. Оставил Кила разбираться со смутой, а сам опять появился в столице.

Сурован не потерпел неповиновения. Обвинил брата в предательстве, пособничестве смутьянам на Востоке и без всяких разбирательств отправил в изгнание в Вермиген, их родовой замок.

Когда-то отец подарил Дэрэллу Вермиген в качестве компенсации за трон, отданный Суровану. Расположенный в самом сердце владения Кóлтан, замок пустовал много столетий.

Дэрэлл тогда произнес на прощанье лишь одну фразу:

– Хорошо, сейчас я уйду… но я еще вернусь – за тем, что принадлежит мне по праву!

И вот спустя полтора года он вернулся – за королевским троном.

А ведь всего неделю назад ничто не предвещало бунта. Дэрэлл попросил о встрече и приезжал сюда, в Адэлор. Правда, разговора не получилось. Брат вел себя как-то странно. Всегда был беспечен как ветер, и вдруг ему на каждом шагу стали мерещиться заговоры. Потом и вовсе завел речь о смерти отца, начал утверждать, что это было убийство, требовать нового расследования. И наплевать ему, что в ходе дознания тогда были допрошены едва ли не все маги на Валлее.

Ладно, что теперь-то об этом… Мятеж Дэрэлл замыслил явно не неделю назад.

Но мать тоже неправа. Здесь нет вины Эльвены. Ответственность на нем самом. Если бы он не отправил брата в изгнание, вряд ли тому пришло бы в голову поднимать бунт. Ведь раньше Дэрэлл не выказывал ни малейших притязаний на трон.

Сурован отворил дверь в спальню. В комнате царил полумрак. Эльвена стояла у окна, глядя куда-то вдаль. В серебристом свете двух полных лун она казалась еще прекрасней – тонкая, хрупкая как стебелек, покрытый инеем первых заморозков, почти призрачная…

Почти призрачная… Сурован словно наяву представил, как Эльвена ускользает от него, растворяется в темноте. Только не это! А вдруг рано или поздно Дэрэлл добился бы ее благосклонности?.. Мысль, словно ледяной кинжал, вонзилась в мозг Сурована, мгновенно похолодело все тело, заиндевела в ужасе каждая его клеточка… еще секунда и перестанет биться сердце… Нет, потерять ее хуже смерти! Что сделано, то сделано. Пусть так все и остается!

– Ну как там Абигора, опять нападала на меня? – Эльвена нежно улыбнулась, и теплый свет ее синих глаз затмил собой холодное сияние обеих лун.

– Неважно, – полушепотом произнес Сурован, обнимая жену сзади.

Странно. Еще минуту назад он был готов умереть от усталости, накопившейся за этот страшный день. Но стоило ему коснуться Эльвены, как все переменилось. Тревоги отступили. А внутри стремительно росло желание, которое, казалось бы, не могло сегодня возникнуть ни при каких обстоятельствах.

Сурован загасил стоявшую на тумбочке свечу, чуть крепче прижал к себе супругу и полной грудью вдохнул аромат ее волос. Перед глазами поплыло. Ночной Адэлор за окном померк. Но луны почему-то засияли ярче. Эльвена замерла, как будто боялась спугнуть момент. Быть может, ощутила то же самое?

Мужчина коснулся губами ее волос, вновь утопая в пьянящем аромате. Поднялся руками с талии на плечи, по пути как бы ненароком задев грудь. Эльвена чуть вздрогнула. Он развязал шнуровку платья, ослабил ее и спустил платье с плеч. Трепетно погладил шелковистую кожу. Ее дыхание участилось. Нежно прильнул губами к уху и заскользил ладонями по ее рукам, ощущая, как напряглось в истоме вожделенное тело.

Их пальцы переплелись. Он на мгновение впился в ухо жарким поцелуем и медленно двинулся губами ниже: по шее, по плечу. Эльвена тихо застонала, сжимая его пальцы. А он терзал и терзал ее горячую кожу влажными поцелуями.

Эльвена выпустила его руку и попыталась дотронуться до готового к бою орудия. Но он не позволил. Рано. Хотя неутолимый огонь выжигал изнутри. Он вновь прильнул к ее уху – жадно, словно путник в пустыне, нашедший источник. Ладони легли на упругие холмики, чуть сжали их. Эльвена отчаянно застонала, теснее прижалась к нему спиной.

Сурован упивался ее ощущениями и своими. Казалось, что они одни в целом мире. Они и две луны – два ярких глаза, бесстыдно наблюдавших за парой…

Он скользнул рукой вниз и неспешно поднял длинную юбку. Оказывается, под ней на супруге ничего не было надето. Вот даже как? Выходит, она тоже хотела его, ждала, пока он вернется от матери… Сурован застыл на пару мгновений, затем пальцы коснулись сокровенного места. Эльвена застонала почти требовательно, стремясь к более интимным прикосновениям. Она прижималась к средоточию его желания с такой силой, как будто хотела раздавить. Впрочем, ему нравилось. Чем теснее был контакт, тем острее ощущения.

Их хриплые дыхания сливались в унисон.

Но тут Эльвена резко развернулась. Рыжие волосы разметались в беспорядке. В потемневших синих глазах плескался океан, волны вожделения накатывали друг на друга. Сурован читал эту бурю даже во тьме, против лившегося в окно лунного света. Он прижал супругу к себе всем телом и впился в приоткрытые губы горячим поцелуем.

Эльвена нетерпеливо расстегивала пуговицы на его рубашке. Каждое прикосновение нежных пальцев к коже отдавалось в теле сладостным разрядом. Поцелуй уже не мог насытить ни его, ни ее. Еще немного, и они оба сгорят в пепел. Но теперь вдруг она решила потянуть время. Распахнув на нем рубашку, прильнула губами к груди. Проложила дорожку поцелуев от шеи к животу, а потом вернулась на грудь.

Сурован с трудом стоял на ногах, кровь в висках пульсировала все сильнее. Но и отказаться от этой ее ласки он не мог. Эльвена тем временем пыталась развязать шнуровку на его штанах. Только, видно, там затянулся узел, у нее ничего не получалось.

– Я сам, – в конце концов прохрипел он в изнеможении.

Подхватил ее, посадил на широкий подоконник, судорожно порвал шнурок. Но снова замер – лишь чуть касаясь самой чувствительной точки.

– Сурован… – взмолилась супруга.

Он выдохнул и слился с ней, гася предельное возбуждение магией.

Эльвена дышала все громче, и все чаще дыхание срывалось в стон. Сурован впитывал ее наслаждение, преумножая собственное. Казалось, возводя ее на пик, он все-таки не выдержит. Она закричала и, прижимая его к себе, вцепилась в волосы. Но боли он не почувствовал – все ощущения сосредоточились совсем в другом месте.

Издав последний протяжный крик, она обмякла у него на груди. Только руки, теперь уже нежно, перебирали пряди его волос. Сурован замедлился, давая ей прийти в себя. С полминуты она не шевелилась, казалось бы, безвольно принимая его неспешные движения. Но с каждым в ней нарастала новая волна.

Эльвена открыла глаза и потянулась к его губам. Отвечая на поцелуй, он вновь усилил нажим. Она задышала тяжелее, скользя руками по его спине, податливое тело напряглось, принимая резко усилившийся напор.

Сурован уткнулся ей в шею. Все тело горело, сливаясь воедино с пожаром ее тела. Услышал, как она закричала. Ногти впились ему в спину.

В то же мгновение ощутил освобождение и он.

Луны полыхали, окутывая их серебристым светом, и то ли питали своей силой, то ли пили магию их слияния…

Какое-то время не было сил даже шевельнуться. Эльвена тоже не подавала признаков жизни, он слышал только, как постепенно успокаивается ее дыхание. Затем она нежно зарылась пальцами в его волосах. Он поднял голову, коснулся ее губ:

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже… – эхом повторила она.

Ничего другого ему и не было нужно. За эти слова он был готов отдать все на свете.

Глава 3

Темнота в парке была абсолютной. Во дворце еще горело несколько окон, но свет от них не проникал под сень вековых деревьев. Сияние лун тоже не пробивалось сквозь густые кроны. А фонари, как обычно, погасили сразу после полуночи.

Вокруг не было ни души, и Он смело убрал морок – от кого таиться-то, напрасно тратя силы.

Он посмотрел наверх. В распахнутом окне на пятом этаже виднелся отсвет свечи. Не спят. Что ж, подождем. Он опустился на скамейку.

Рисковая, конечно, затея. Но так он убьет одной стрелой двух зайцев. Вернее, убьет одного, а второй придет на закланье сам. «Главное, держаться строго в рамках, ничем себя не выдать», – повторял Он как заклинание. Потому что если его засекут…

Наконец за окном на пятом этаже стало темно. Сколько им дать, чтоб заснули покрепче? Получаса хватит? «О нет!» – застонал он про себя, ощутив магическую составляющую секса, которая стремительно нарастала…

К счастью, хотя бы после любовных утех пара отключилась почти сразу.

Через десять минут Он магически потянулся к людям в покоях на пятом этаже. Спят. Как убитые. «А скоро «как» отпадет…» – сардонически ухмыльнулся Он.

Накинул на себя морок, надел на голову капюшон и двинулся с аллеи вглубь парка. В общем-то, маскировка была излишней предосторожностью – его никто не увидит. Но мало ли что.

Заросли жасмина Он облюбовал еще днем. А сейчас, пробравшись за кусты, сразу открыл переход. И вышел в соседней со спальней комнате. Осторожно открыл дверь, на цыпочках прокрался к кровати. Спят, голубки. Безмятежно, как будто и не было утреннего кровавого сражения.

Мужчина лежал на спине. Очень удачно – прямо как по заказу. Он поудобней перехватил рукоять кинжала и всадил его в грудь спящему. Тот лишь чуть дернулся. Но в следующее мгновение со второй половины кровати раздался истошный вопль. Вот проклятье!

Выдернув из тела кинжал, Он опрометью бросился обратно в соседнюю комнату, хлопнул дверью за собой. Дежурившие возле покоев стражники уже вломились в гостиную, а через пару секунд и в спальню. Женщина продолжала истошно орать.

Идиот! Ну зачем он начал с НЕГО! Нормальный мужик, увидев, что жену зарезали, накинулся бы на убийцу… и вскоре тоже был бы мертв. А баба подняла вой!

Выйдя из перехода, Он вскочил на коня и пустил его в галоп. Как же он был зол! Это ж надо, так глупо провалить все! Второе покушение ему так легко не удастся. Теперь придется переходить к плану «Б»…

Эльвена рыдала у мужа на груди. Она остановила кровь, хлеставшую из раны, но ни на что другое не было сил. Сейчас придет Мэрриган, обязательно придет…

– Там никого нет, моя королева, – доложил обескураженный стражник, вернувшись в спальню.

– Но он удрал именно в эту дверь! – простонала Эльвена, не поднимая головы. – Больше некуда. Ищите!