Ена никогда ранее не видела такого богатства: драгоценные металлы, сундуки, набитые золотыми украшениями и разноцветными камнями. Горы монет, по которым была небрежно разбросана утварь из серебра. Ену не прельщали ни яшмовые кольца, ни рубиновые бусы или жемчужные рясны, взгляд задержался разве что на тончайшем кружеве, заинтересованный изысканной работой. То тут, то там мотками были разбросаны серебряные да золотые нити, даже веретено из сверкающей меди имелось. Ена аккуратно перешагнула размотавшийся рулон дорогого шёлка, чтобы выйти на пустое пространство.

Зал был слишком большим, как ни вглядывалась Ена, других дверей приметить не могла, поэтому извлекла из кармана золотой клубок Мораны и бросила пряжу на пол. Моток глухо ударился о камень. Ена встревоженно прождала несколько ударов сердца, прежде чем клубок двинулся: сперва дёрнулся, крутанулся и, разматываясь, покатился направо, как живой. Ена заторопилась следом, старалась двигаться бесшумно, но дыхание быстро сбилось, кровь загрохотала в ушах, пока вслед за клубком она перепрыгивала через сундуки и разбросанные драгоценности.

Клубок увёл Ену в короткий коридор, затем в другой зал, а после они стремительно пересекли три маленькие комнаты и очередной огромный зал. Ена боялась упустить клубок из виду, поэтому по сторонам поглядывала бегло, не успевая дивиться экзотическому убранству. Под ногами мозаичный пол сменился чисто золотым, потолок держали могучие колонны то из яшмы, то из хризолита.

Только в одном зале она сумела оглядеться. Там клубок застыл сперва и завертелся: верное направление никак выбрать не мог. Ена рот разинула, увидев два ряда статуй из золота. Семь фигур стояли в две линии, глядя друг на друга: четыре с одной стороны и три с другой, одному лишь пары напротив не хватало, но постамент уже имелся. Все фигуры были мужскими в самом расцвете сил, лица красивые, да какие-то несчастные, будто их увековечили в моменте душераздирающей скорби.

Ена не знала, какому мастеру подобную красоту сотворить по силам: складки на ткани были как настоящие. Вид мужских статуй привёл её в восхищение и какой-то ужас, особенно последний пустующий постамент навевал дурные мысли, словно приготовлен для кого-то.

Клубок вновь крутанулся и покатился влево, Ена побежала за ним. Лёгкие горели от натуги, лоб взмок, когда, казалось бы, бесконечный клубок размотался до сумрачного зала. Запыхавшаяся Ена замерла и огляделась: здесь горы драгоценностей были меньше, чёрный пол отражал убранство как стекло, а поверхность огромных, поддерживающих высокие каменные своды тёмных колонн украшал необработанный лепидолит. Бледно-лиловый минерал был прекрасен, уложенный слоями нежных фиолетовых оттенков, сверкал и поблёскивал как чешуйчатый. Ена видела украшения из него, но никогда не встречала такие массивные куски. Неровные края колонн придавали залу дикости и природной роскоши. Аметистовая друза расползлась наростами по стенам и полу, будто неприхотливые цветы или же сорняк в запущенном саду.

Ена осмотрелась, чувствуя, что нити Мокоши должны быть где-то здесь. Зал слишком большой, сумрак скрывал часть помещения, вынуждая плутать из угла в угол, чтобы осмотреть каждую пядь пространства.

Девушка старательно огибала горы драгоценностей и сверкающей утвари, задерживалась разве что у сундуков, заглядывая вовнутрь в поисках ниток, шитья или любой ткани, не уверенная, что могло произойти с нитями Мокоши в подземном царстве. Ена резко обернулась, ощутив движение воздуха за спиной. Вгляделась во мрак, предусмотрительно сжав едва теплящийся серп, но ничего не заметила. Стоящая тишина угнетала, собственное дыхание казалась ей громогласным, шумным, испуганно сбитым. Не заметив ничего странного, Ена продолжила исследовать зал. Шорох слева вынудил её застыть, прислушаться, но в итоге ничего. Девушка повела плечами, отгоняя окутавшее её волнение, интуиция завибрировала как натянутая тетива.

На движение воздуха слева она демонстративно не обратила внимания, сердце забилось в горле, и Ена торопливо зашагала вперёд, огибая выросшую, как дикие цветы, друзу и уже хаотично стоящие колонны. Сзади раздались шаги, и она побежала, шаги за спиной ускорились, начали приближаться. Ена сильнее стиснула рукоять своего оружия, готовая нанести удар, но тень мрака проскользнула у неё под ногами, словно чужое отражение. Девушка невольно вскрикнула и, не заметив препятствие, врезалась в каменную поверхность. В голове зазвенело от столкновения, она пошатнулась и упала на спину.

Чужие шаги растворились, Ена опять не слышала ничего, помимо собственного дыхания и скрежета лезвия по каменному полу, когда она подтянула обронённый серп к себе. Девушка села и увидела перед собой массивный аметистовый монолит. Неогранённые кристаллы поблёскивали здешним магическим светом. Ена встала, не понимая странную форму глыбы. Встреченные ранее аметисты не доходили ей и до бедра, этот же походил на огромный сталагмит, тянущийся вверх.

Ена настороженно обошла камень и проглотила вскрик, поняв, что он имеет форму человека. Незнакомец застыл в стремительной позе, как если бы пытался сбежать, пока красочный камень пожирал его тело, облепив и обездвижив, превратив в часть ужасающего здешнего убранства. Взгляд сам собой устремился к выросшим то тут, то там из пола кускам аметиста, теперь Ене казалось, что они как живые хищные ловушки захватят и обрастут её тело, если сумеют дотронуться. Она взглянула на серп в руках, почти уверенная, что наросты камня не причинили ей вреда только благодаря крови Мораны.

Ена сделала шаг подальше от статуи, но заметила, что пойманная в ловушку фигура что-то держит в руке. Многослойные жемчужные бусы? Это не то, что ей нужно, но Ена почему-то замерла, не в силах отвести глаз от украшения. Сердце забилось не в страхе, а в восторге, тепло разлилось в груди: она встретила нечто знакомое, но потерянное ранее.

А дальше доверилась чутью.

Ена сглотнула и, засунув серп за пояс, произнесла про себя молитву богине-пряхе. Она подошла впритык, стараясь не смотреть на в ужасе разинутый рот незнакомца и глазницы, набитые сверкающими кристаллами, привстала на цыпочки и с трудом дотянулась до сжатых пальцев. Едва удерживая равновесие, она распутала бусы с руки и запястья. Витков было так много, что пришлось несколько раз брать перерыв, чтобы размять поясницу и расслабить сведённые судорогой руки и ноги. Ена не знала, сколько времени потратила, стоя на цыпочках, но вытянутое в струну тело болело из-за неудобной позы, она вспотела, волосы то и дело липли к взмокшим вискам. Размотанные бусы сверкающей горкой собрались у её ног, но проблемой стала часть украшения, стиснутая в кулаке окаменевшего человека. Как бы Ена ни старалась, ей было не разжать его пальцы.

Она согнулась и вслух выругалась, не представляя, как решить задачу. Вряд ли серп станет хорошим молотом. Ена упёрла руки в бока, злясь на вставшую перед ней проблему. Она так задумалась, что забыла об окружающей тьме. Внезапно чужая рука сдавила окаменевшее запястье. Ена ахнула, когда она треснула. Девушка моргнула, и отломанная конечность со сжатыми бусами, которая ещё недавно возвышалась над её головой, оказалась прямо перед носом. Догадываясь, что ранее это была рука живого человека, Ену замутило раньше, чем она осознала, что рядом с ней стоит незнакомец.

Отшатнувшись, Ена наткнулась спиной на колонну. Высокий мужчина приложил палец к своим изогнутым в улыбке губам, призывая к молчанию. Ена сумела лишь шумно вдохнуть, не то что закричать. Из-за сумрака она едва разобрала, что цвет его кудрей – каштановый, но взгляд одновременно ужасал и зачаровывал. По чёрному белку двигалась золотая радужка глаза, даже зрачок был золотым. Не услышав её воплей, незнакомец голыми руками без видимых усилий раскрошил окаменевшие пальцы, освобождая бусы.

Ена оцепенела, когда он протянул их ей, будто с самого начала хотел помочь. Его лицо приняло задумчивый вид, когда Ена дары не приняла. Голова незнакомца наклонилась сперва в одну сторону, потом в другую, и он принялся пальцами крошить жемчужные бусины. Те рассыпались словно стеклянные и мелкой перламутровой шелухой опадали к его ногам. Ена наблюдала за его действием с разинутым ртом, не зная, что делать. Незнакомец на неё внимания не обращал, занятый уничтожением жемчужин. Лёгкость, с который он это делал, поражала. Ена пришла в себя, когда одна треть бусин была сломана, и она наконец увидела едва светящиеся золотые нити. Те были свиты спиралью вместе. Ена задохнулась: нужная ей драгоценность в руках незнакомца, способного раскрошить камень голыми руками.

Ена сглотнула, пальцы сжали рукоять серпа. Сумеет ли она его ударить, отобрать нити и сбежать? Кто он вообще такой? На мертвеца не похож. На седобородого Озема тоже. Морана пообещала отвлекать царя и царицу. Сможет ли серп причинить незнакомцу хоть какой-то вред? Ена задышала тяжелее, не в силах принять верного решения, каждая попытка нападения и бегства в её разуме заканчивалась её собственной свёрнутой шеей. Этот молодой мужчина оторвёт ей руки и ноги с той же лёгкостью, с которой он, наверное, отрывает ножку у зажаренного цыплёнка.

Хотя откуда в нём такие силы? Ростом выше Ены головы на полторы, разворотом плеч не уступал Зорану, и всё же казалось, что есть в нём нечто юношеское. Может, в чертах лица? В непослушных каштановых кудрях? Или в живости мимики, когда он вскинул голову и почти с детским восторгом протянул Ене теперь уже голые нити, свёрнутые в тугой моток.

Девушка дёрнулась, испугавшись. На лице юноши отразилось недоумение. Он застыл и протянул ей руки с нитями медленнее, осторожнее, без резких движений.

– Это… мне? – пересохшими губами уточнила Ена.

Он кивнул.

Ена аккуратно забрала переданные нити Мокоши и с трудом затолкала в самый большой карман плаща.

– Спасибо, – прошептала она.

Юноша снова кивнул, его губы растянулись в лукавой улыбке. Он повторно приложил палец к своим губам и отступил в сумрак, растворившись в нём. Ена ещё какое-то время таращилась на то место, где мгновение назад стоял незнакомец, но затем вздрогнула, очнувшись, и извлекла из кармана второй клубок, мечтая поскорее убраться из этого места.

Брошенный красный клубок подпрыгнул пару раз от пола и стремительно покатился прочь, избегая наростов кристаллов. Ена как можно тише побежала за ним, пересекая новые, не виданные ранее роскошные залы. Огибала горы сокровищ, игнорируя разбросанные богатства и целые статуи из золота, лишь на миг она задумалась, не были ли они когда-то живыми людьми, но сразу отринула эту мысль, желая избавиться от призрачного ощущения слежки позолоченных глаз.

Ена опять запыхалась, едва поспевая за неугомонным клубком, впереди послышался шум драки, и она нашла в себе силы ускорить бег. Расслышав крик Мораны, девушка выхватила свой серп и не раздумывая ворвалась в золотой, украшенный хризолитом зал.

Седобородый мужчина в сверкающем кафтане рухнул на колени, он хрипел, держась за горло, пока из его рта обильно сочилось что-то чёрное, отдалённо напоминающее кровь. Ену замутило от вида отрезанного золотого языка на полу. Женщина в золотых одеждах отбросила Морану на гору блестящих монет и с искажённым от ярости лицом обернулась к Ене. Девушка едва успела увернуться от полетевшего в неё драгоценного кубка. По спине прошла дрожь, когда покорёженная утварь застряла в хризолите колонны. Не уклонись Ена, то лишилась бы головы. Царица завопила, от её чёрных с золотым глаз разошлись тёмные нити вздувшихся вен. Не так Ена представляла себе царя и царицу подземного царства, реальность оказалась более ужасающей и дикой.

Но глаза царицы. Совсем как у…

Ена уклонилась от летящего ей в лицо кулака Сумерлы, вскинула серп и нанесла ответный удар, почти не глядя. Царица зашипела как обиженная змея и, схватившись за кровоточащее запястье, отпря-нула.

– Что у тебя за оружие, смертная?! Кто его тебе дал?

Вместо ответа Сумерла получила кулаком в скулу от Мораны и отлетела на сундуки с сокровищами.

– От меня, – сухо бросила богиня, её глаза свирепо светились полупрозрачным голубым светом.