Ена нахмурилась. Происходящее показалось ей неправильным. Почему защищать территории своего же княжества не отправился Креслав? Если же не он, то Златомир или младший сын князя Даврит могли поехать вместе с Ярешем. Даврит младше Рокеля, но уже считается мужчиной. Могли взять в поход, но не подвергать опасности, держа подальше от боевых действий. Чем дольше Ена размышляла, тем больше вопросов без ответов рождалось в голове.

Как о князе о Креславе говорили разное, недовольные были всегда, но хорошего припоминали много. И всё же Ена знала, что по сравнению с Ярешем он недостаточно смел: не желал взваливать на себя больше ответственности, чем требовалось. Поэтому чаще рисковал Яреш, как ближайший друг и советник великого князя. Каждое волевое решение Яреша воспринималось боярами и другими приближёнными Креслава в штыки, то его обвиняли в безрассудности, то в глупой смелости, но в итоге почти каждый закон и начинание Яреша приносили пользу Визинскому княжеству и Креславу, однако нередко оборачивались против бояр, состоящих в Боярской думе. И, разумеется, им не нравилось терять власть и влияние на Креслава.

– Не тот, на которого мы в молодости надеялись, – согласился Яреш. – И всё же он поумнеет, если Креслав посидит на царском троне хоть несколько лет, чтобы показать сыну пример и настроить управление, иначе мы погрязнем в междоусобицах.

Погодите.

Царь?

Ена оцепенела, понимая, что это значит.

Несмотря на наличие собственного княжества, Яреш искренне помогал Креславу подготовить всё для упразднения разделения территорий на удельные княжества, чтобы создать единодержавие во главе с царём.

– Мы так и так погрязнем в междоусобицах, – проворчал Зоран. – Сейчас бунтуют только Одольское и Никоновское княжества, если же объявить об объединении, то воспротивятся ещё и северные, и западные. Наш родной Сечень окажется в тисках. Его сметут в первую очередь. Поддержишь Креслава, и все удельные князья на нас ополчатся.

– Поэтому я и предложил создать из них отдельный княжеский совет при царе.

– И этим предложением сплотил против нас Боярскую думу, которая поняла, что имеющуюся власть и влияние на царя теперь им придётся делить с княжеским советом. Что ни сделай, какую проблему ни возьми, во всём обвиняют нас, отец.

Яреш невесело хмыкнул:

– Всем хочется найти козла отпущения, Зоран. Но я своих сыновей растил смелыми и мудрыми и не поверю, что вы струсили перед трудностями, о которых и раньше знали.

– Дело не в трусости, отец, – встрял Рокель. – А в том, что ты гонишься за несбыточным. Ты всегда говорил о двух путях. Либо поддержать великого царя, либо удельных князей, но Зоран говорит о третьем: оставить эти склоки, вернуться в Сечень и в первую очередь позаботиться о наших людях. Раньше нам тоже казалось, что всё возможно, но нельзя вылечить больного, не желающего слушать лечца.

– Это ты про себя? – пожурил Яреш.

Ена зажала рот, чтобы не засмеяться. Зоран поддержал замечание отца тихим смешком.

– Очень смешно, – обиженно пробубнил Рокель. – Мне наказали лежать, и я лежу, а Ена вообще пригрозила щелбанами, если встану. Говорит, пока нас не было, орехи колоть ими научилась.

К смеху Зорана присоединился Яреш.

– Да какие там орехи с её-то тонкими пальчиками, – фыркнул Зоран.

– Вот зря не веришь! Я бы поостерёгся! Мне она два щелбана влепила, думаю, синяки завтра появятся! – продолжил возмущённо причитать Рокель, на что получил лишь новые беззлобные насмешки от близких.

Ена закатила глаза, но улыбка осталась на губах.

– Говоря о Ене… – серьёзным тоном начал Зоран, и всё веселье испарилось, Ена и вовсе дыхание задержала, прислушиваясь. Княжич прочистил горло. – Плохое у меня предчувствие про этот пир, отец. Уже доложили, как часто Злат к ней наведывался в наше отсутствие, видел я через окно, как он привёз её на своём коне. Все приличия он нарушает, прекрасно зная, что делает. Передали мне, что судачат в городе о Ене как о возможной невесте Злата.

– Знаю. Мне тоже доложили, – тихо согласился князь.

Ена нутром ощутила западню, тело напряглось, взгляд лихорадочно заскользил по расписным стенам в поисках невидимых пут. Ей захотелось уйти, всё подсказывало, что не всё ей стоит знать и слышать, однако ноги к полу приросли.

– Я уверен, что Креслав захочет обсудить с тобой их союз, – с нажимом высказался Зоран.

– Пока Ена официально безродная, их брак невозможен.

– Хорошо, помни о данном слове, отец. Ты поклялся, что не станешь признавать её своей дочерью. Обещал, что не дашь ей титул княжны сеченской.

Ена оцепенела, а затем покачнулась. Ногти заскребли по стене, когда она уцепилась за неё, чтобы не рухнуть. Она ожидала разного, но не услышанного откровения. Она помнила детскую ненависть Зорана, как бы ни пыталась, не могла забыть его взгляд, когда Ефта выбирала её вместо своих сыновей, и всё же…

Ена думала, что старая неприязнь прошла. Она не была настолько наивна, чтобы решить, что Зоран видит в ней сестру, то, что ей позволили жить, ни в чём себе не отказывая, уже немыслимая щедрость от князя, и всё же…

Ена ощутила, как ком в горле начал душить, на языке появился привкус слёз, но она торопливо заморгала, запрещая себе плакать. Она не имела права обладать тем, что получила, и тем более не имела права требовать большего, особенно если дело касалось чувств. Зоран и Рокель были к ней невообразимо добры, но неудивительно, что видеть в ней сестру они не желали.

– Я помню, и моё обещание в силе, – согласился Яреш.

Тело вздрогнуло, пробудилось от оцепенения, и Ена как можно тише попятилась, чтобы незаметно уйти. Она вернётся попозже, чтобы дать Рокелю приготовленный отвар.

Глава 8. Настоящее

Ена застыла у открывшихся проходов. Их было два. Ещё мгновение назад части невысоких скал сохраняли монолитность, но стоило богине прикоснуться, как камень осыпался, открывая две узкие щели и темнеющие туннели куда-то вниз во мрак. Ена замерла при взгляде на плотную тьму вдалеке. Та казалась древней, двигающейся, живой, словно запертый на долгое время мрак обрёл сумрачную, но плоть.

Ена, как и все в её окружении, верила, что в конце их заберёт к себе Морана, а после некоторого ожидания на просторах Нави богиня пошлёт их на перерождение в новую жизнь. Однако, глядя в темноту подземного царства, Ена ощущала дрожь и сковывающий страх, которого не чувствовала даже при мыслях о смерти. Она предполагала, что нет картины, способной ужаснуть её сильнее, чем поля растерзанных мертвецов, однако пустота, отсутствие звуков и проблеска хоть какого-то света в увиденном мраке заставили горло сжаться.

– Ты сказала, что первые мертвецы вылезли из подземного царства, – напомнила Ена. – Безопасно ли туда спускаться?

– Да, мертвецы где-то в дальних, северных залах. Мы с тобой зайдём с восточных. Но искать необходимо быстро, – напомнила Морана. – Запомни, дитя, сокровищ там много. Ты увидишь золотые монеты, драгоценные камни и не виданные тобой ранее украшения, однако не трогай ничего без надобности и тем более не пытайся украсть.

– Но нити…

– Нити им не принадлежат, поэтому они их пропажу не почувствуют, – отмела Морана.

– Как же мне их найти?

Морана передала Ене два тугих клубка.

– Золотая пряжа тебя к нитям жизни приведёт. Но она лишь до нужного зала доведёт, а дальше доверься чутью.

– А красный?

– Красный тебя ко мне выведет. Отыскав нити, брось его.

– Ты не пойдёшь со мной? – Ена спрятала клубки в карманах сотворённого для неё богиней красного плаща и постаралась подавить приступ тревоги.

Морана одарила её успокаивающей улыбкой:

– Нет, я в правый пойду, а ты в левый. Пока искать будешь, я хозяев на себя отвлеку.

Сказанное Ену не успокоило, она во все глаза смотрела на Морану, как потерявшийся ребёнок, опасающийся, что его опять оставят в одиночестве. Богиня сжала руку Ены, которая до побелевших пальцев стиснула рукоять серпа. Нити жизни резать им удобно, но в качестве оружия обращаться с таким Ена не умела. Девушка ахнула, когда богиня схватилась за лезвие и дёрнула вверх, оставляя собственную кровь на металле. Серп сверкнул и втянул в себя кровь, оружие в руке слабо потеплело.

– Не выпускай серпа и не бойся мертвецов. Даже если они остались, то, почуяв мою кровь, с большей вероятностью сбегут. Пока он с тобой, всё, что способно двигаться во мраке, предпочтёт от тебя скрыться.

Ена с благодарностью взглянула на оружие, оно слабо пульсировало, будто обзавелось собственным сердцем. Морана обернулась на клонящееся к закату солнце.

– Пора, дитя. Иди, не бойся. Нигде не останавливайся, ничего не бери и ни с кем не говори.

Не дожидаясь ответа, Морана прошла в щель справа и буквально сразу растворилась во мраке. Ена зажала себе рот рукой, когда проход закрылся сам собой.

На протяжении нескольких стремительных ударов сердца Ена не смогла заставить себя сделать и шага, в сознании проскочила безумная идея сбежать. Оставить богам решать их проблемы. Взгляд сам собой дёрнулся на юг, в направлении Сеченского княжества. Внезапно возникшие воспоминания о Зоране и Рокеле ужаснули больше древней тьмы: встреча с правдой напугала так, что Ена, не раздумывая, развернулась и нырнула в узкую щель, камень за спиной пришёл в движение, разросся, скрыв проход и оставив девушку во мраке.

Сердцебиение болезненно ускорилось, Ена заморгала, пытаясь хоть немного привыкнуть к темноте, но ничего не менялось, и паника сдавила горло: здесь невозможно что-либо рассмотреть. В голове промелькнули с десяток разрозненных перепуганных мыслей и сожалений, что она ступила в западню, как металл серпа в руке слабо засветился, озаряя очертания каменных стен. Протяжно выдохнув, Ена осмотрелась. Свечения лезвия было недостаточно, чтобы рассмотреть уходящий во мрак коридор, но всё же теперь Ена могла идти, не боясь провалиться в небытие.

Первые шаги она сделала несмело, держась рукой за стену и привыкая к наклону вниз. Тот был резким, поэтому ноги она переставляла аккуратно. Потихоньку сердцебиение успокоилось, а затхлый воздух хоть и ощущался спёртым и пах землёй, но всё же был теплее, чем снаружи.

Путь вниз держал в напряжении, туннель всё тянулся, уводя в глубины земных недр, мрак казался бесконечным, неизвестность тревожила, и всё же Ена шагала. Чем дальше шла, тем увереннее становилась, сосредотачиваясь на своей цели. Задумавшись, она не сразу приметила деревянную дверь и вздрогнула, ткнув в неё выставленным перед собой светящимся серпом.

Ена толкнула преграду, которая хоть и отворилась, но с таким жутким скрипом, что девушка прекратила дышать. За дверью открывался вид на просторный, немыслимых размеров зал. Ена вскинула голову, но не сумела разглядеть потолок, рядами стоящие массивные опаловые колонны устремлялись вверх и скрывались во мраке. Эхо скрипа двери продолжило гулять по залу, затихая пугающе медленно. Ена осмелилась ступить на пол, выложенный чёрными идеально отполированными плитами. Ноги дрожали в коленях, но она упрямо заставляла себя идти дальше. У неё уговор с Мораной, если она богине поможет, то её любимым лучшее перерождение достанется. Не знай Ена, что в мире происходит, молилась бы за их жизнь и безопасность, только вот живых почти не осталось, и если в этот раз судьба у них была тяжела, то хоть будущее счастье она для них выторгует.

Напоминание о сделке придало Ене сил, и она увереннее зашагала вперёд, хоть и боязливо озиралась, ужасаясь стоящему безмолвию, но двигалась дальше. Серп уже не был нужен: приглушённый полумрак развеивал свет, исходящий от горами сваленного золота и драгоценностей. Они сверкали и переливались, озаряя пространство вокруг, но соблазна подходить к ним не возникло.