Мы едим в тишине до тех пор, пока еда на тарелках не заканчивается. После вдруг раздается его тихий голос:

– Я выяснил, кто был тем человеком, которого Ашер убил тогда в лесу.

– Что? – эта новость заставляет меня быстрее дожевать и посмотреть на него широко распахнутыми глазами. – И кто он?

– Эндрю Жан-Франц, – назвал его имя и фамилию Зейн. – Человек из правительства, ученый, если быть точным. Работал с Сицилией Дарс, – при упоминании женщины я сжала кулаки, а в груди закололо. – У Ашера в то время была встреча с ним, а другие ликторы, в числе которых и Дэни, были неподалеку на разных заданиях О’Нила. Мне удалось выяснить, что после того дня Жан-Франц пропал, вернее, подумали, что на его машину напали пожиратели, которые позже и убили его, так как следы на автомобиле свидетельствовали об этом, как и смерть охранников Жан-Франца.

Как только Зейн договорил, то я опустила взгляд на пустую тарелку, обдумывая его слова.

Ученый, работающий на женщину, которая выкупила нас на торгах у Князя. Её стремление заполучить Ашера, и то, как ликтор не удивился этому… Да, я помню его лицо. Он был зол на меня, но ничуть не удивился тому, где оказался, как и не был удивлен Сицилии.

Всё крутится вокруг неё и Ашера.

– Есть предположения, почему они убили того Жан-Франца?

– Пока нет, – задумчивым голосом произнес он, – но Ашеру что-то нужно было от Жан-Франца. Вопрос заключается в том, получил ли он это или нет… Ты рассказывала, что Сицилия говорила о Тернере, что гонялась за ним.

– Да, – подтвердила, кивнув.

– Они неоднократно пересекались до этого. Сицилия приезжала сюда, да и Тернер ездил туда, где она находилась.

– И ты думаешь…

– Вероятно, Сицилия знает, что это Ашер убил Жан-Франца.

Как только он озвучил эту мысль, то окружающее пространство погрузилось в тишину.

– Но почему она не убила его в таком случае? Зачем нужно было… устраивать целое представление?

– Кафоликон. Тернер мог ей его принести, и она это прекрасно понимала.

– Он тогда говорил, что один из составляющих кафоликона может в ближайшее десятилетие исчезнуть, поэтому Сицилия готовится, запасается.

– Вероятно так оно и есть, – всё с той же задумчивостью согласился Зейн.

Мне это не нравится. То, что группа ликторов действует в тайне от других. Пока мы находимся с Тоби в Анклаве, то, как бы это не звучало, лучше нам в это не лезть. Чем больше я узнаю, тем сильнее понимаю, что иногда знание может навредить. Именно по этой причине я больше ничего не сказала и не спросила у Зейна. Я хочу лишь спокойствие для себя и брата, хоть есть и интерес, что задумал Ашер. Но страх перед ним и тем, что он может сделать нам пересиливает то самое любопытство. Скоро мы должны покинуть это место, просто нужно дождаться… и никуда не лезть. И мне должно быть наплевать на то, что замышляет ликтор.

– Я пойду спать, – по итогу сказала парню, не решаясь дальше развивать этот разговор.

Ликтор кивнул, и я ушла в спальню, смотря теперь уже на кровать и понимая, что прогнала Зейна с его спального места. Некрасиво.

Как всегда, переоделась и легла на самый край, укутывая наполовину лицо.

Попыталась прогнать из головы все мысли касаемо ликторов, за исключением одного единственного.

Мне не нужны проблемы.

Мне нужно лишь, как можно скорее уехать из Анклава с Тоби. Сдержать обещание, которое я дала сама себе и маме. Ненавижу за это её, за то, что она возложила груз на мои плечи, будто я бы не позаботилась о брате без её тех слов.

Прикрыв глаза, почувствовала, как одна за другой слезинка скатываются по щекам, а нос начинает закладывать.

Я много думаю. О Архейнхоле, вспоминаю прошлое, которое сейчас кажется беззаботным, вспоминаю нашу жизнь там, думаю о Эллиоте… и о ублюдке Кларке, который, вероятно, ещё жив. Проклинаю тот день, когда мама познакомилась с ним. Если бы этого не было, то всё могло быть по-другому.

Я теряюсь в собственных мыслях и не замечаю, как погружаюсь в сон.

***

Зейн успевает разбудить до момента, как паника с ног до головы захлестывает меня во сне.

Открываю глаза, и первое, что вижу – его встревоженное лицо, освещенное тусклым светом ночника, который парень принес день назад. Вероятно, специально для меня.

Дыхание рваное, сердце колотится, словно птица в клетке. Я судорожно хватаю воздух, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.

В этот раз Зейн держит меня за руки, его ладонь обхватывает сразу две мои руки, даря тепло.

Я разрываю зрительный контакт, чтобы взглянуть на наши руки.

Так странно видеть его без перчаток и чувствовать тепло его тела. Всё ещё не могу привыкнуть.

Вновь наблюдаю за парнем, замечая, что он тоже смотрит на наши руки. Большой палец поглаживает кожу одного из моих пальцев, и, кажется, ликтор сам не отдает отчет этому действию.

Дыхание прерывается, но теперь уже не из-за паники, а чего-то другого, того, что пустило корни в сердце.

– Лучше?

– Лучше, – шепчу, повторяя это слово.

Зейн поправляет мою подушку, отпуская перед этим руки, и говорит, чтобы я ложилась обратно. Именно так и поступаю.

Однако, теперь уснуть уже не могу. Я прислушиваюсь к окружающей тишине и тому, что здесь не слышно то, что происходит за пределами дома. Хорошая шумоизоляция.

Лежу на спине и смотрю на потолок, пытаясь услышать хотя бы дыхание парня. Этого так и не происходит, и я думаю о том, уснул ли он или нет…

– Зейн? – задаю вопрос так тихо, чтобы в случае чего не разбудить его случайно.

– Да, – раздается практически сразу же и столь же тихо.

Я облизываю губы и решаюсь произнести то, о чем позже могу пожалеть:

– Ты можешь лечь рядом? Места на кровати и так много… Мне не по себе от того, что ты уже какую ночь спишь на полу.

Как только я договариваю, то в течение нескольких секунд ничего не происходит, отчего сердце сильнее стучит в груди. Дальше Зейн молча встает и обходит кровать, чтобы лечь с другой стороны. Ощущаю, как матрас под весом его тела прогибается.

Я всё также лежу на спине и не поворачиваюсь в его сторону. Не слышу, но чувствую его размеренное дыхание.

Мои губы совсем немного растягиваются в улыбке и теперь повторно прикрываю глаза.

Глава 4

Я должна рассказать брату, что нашей мамы больше нет в живых. Да, я знаю и понимаю это и, кажется, делаю только хуже, оттягивая этот момент.

Как только собираюсь с мыслями и силами, то сразу же иду к нему, но всё обрывается на моменте, как только вижу его. Так происходит уже в одиннадцатый раз. Мне будто отрывают язык или заклеивают рот в этот момент.

– Эйви, почему ты так смотришь? – Тоби уже замечает и распознает мой взгляд, когда мы сидим на веранде, которую успели пристроить за момент моего отсутствия.

Качаю головой и выдаю ему лживую улыбку.

– Как?

– Так, словно случилось нечто ужасное, – брат поджимает губы и едва хмурится. – Что-то ведь случилось, да?

– Нет, – ложь.

– Эйви, это точно?

– Да, – ещё одна ложь.

– Тогда тебя терзают ответы на вопросы, да?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, помнишь, мы с тобой договаривались поговорить о поступке мамы перед твоим отъездом, – я стараюсь не выдать напряжения, внезапно охватившего меня. – Наверняка, тебе интересно, почему я ничего не спрашивал насчет неё.

Тоби пожимает плечами, будто и сам не знает ответа на данный вопрос.

– Я видел, как ты смотрела на меня, – продолжает брат, – не знала, как сказать, хотела защитить. Я всё это понимаю, Эйви, но я уже не ребенок, – эти его слова заставляют меня улыбнуться, – не нужно меня вечно защищать.

– Тоби, тебе только недавно двенадцать исполнилось.

– И что с того? В наше время быстро взрослеют.

– Знаю. Но ты всегда останешься для меня младшим братом.

– Пусть и так, – он согласно кивнул, а затем посмотрел прямо в глаза, – но позволь и мне о тебе заботиться, Эйви. Защищать также, как это делаешь и ты. Я зол на нашу мать также сильно, как и ты. Ненавижу Кларка точно также. Поэтому я прекрасно тебя понимаю, сестра. Если мы их ещё когда-нибудь увидим, то… – Тоби замолкает, нервно сглатывая, – притворимся, что они для нас просто незнакомцы. Я никогда не прощу её за то, что она нас бросила тогда.

Я поджимаю губы, стараясь не разрыдаться, понимая, что брат действительно понимает меня. Он испытывает всё то, что чувствовала и я на протяжении этого времени.

Возненавидел бы он меня, узнай, что мне пришлось сделать? Или простил бы? Эти два вопроса резко всплывают в мыслях, но я отгоняю их прочь. Вместо этого просто обнимаю брата.

– Обещаю, больше никаких секретов, Эйви. А ты? Обещаешь?

Молча киваю, так как у меня язык не поворачивается произнести очередную ложь.

Почему я не говорю? Вероятно, по той причине, что боюсь.

– Люблю тебя, сестра.

– И я тебя, Тоби.

Обнимаю так сильно, что он пытается вырваться и говорит, что я ему всё ребра так переломаю.

Смеюсь, как и брат. На короткие мгновения даже отвлекаюсь, забывая, где и в какой ситуации мы находимся. Кажется, будто на секунды вернулись в квадрант к прежней жизни. Где я могла не беспокоиться о завтрашнем дне, где работала и откладывала кафоликон, как и мама с братом, где было относительно безопасно.

Стоило только вспомнить об этом, как улыбка быстро сошла с моих губ. Возвращаться к реальности больно.

– Уже поздно, Тоби.

– Провожать меня до двери необязательно, Эйви, – говорит он, поднимаясь и прихрамывая, идет к ней. – Смотри? Я уже и дошел.

– Отдыхай. Завтра зайду, – посылаю ему улыбку.

– Хорошо. Ты тоже отдыхай, сестра.

Он скрывается за дверью, а я ещё некоторое время сижу на веранде, наблюдая, как всё быстрее темнеет, и выдыхаю облачко пара.

Прежде, чем пойти к Зейну, то захожу обратно в дом к женщинам, видя, что Зарина и Рэйна уже внутри и о чем-то беседуют на кухне. Но при виде меня замолкают. Если Зарина выдает улыбку, то девушка кривится, словно съела лимон.

Они в курсе, что я уже несколько ночей подряд не ночую здесь, но ни одна из женщин не задает вопросы. Вернее, не задавала до сегодняшнего момента.

– Разве тебе не пора? – спрашивает Рэйна и скрещивает руки на груди. Это впервые, когда она заговорила с момента, как я вернулась.

– О чем ты?

– Ну, ты же спишь у ликтора, мисс святоша. Сама смотрела таким взглядом, когда узнала, чем я и Макс занимаемся, словно мы кусок вонючего дерьма, а сама-то… Чем лучше нас?

– Рэйна…

– Нет, Зарина. – Рэйна взвела руку, перебивая её. – Я и так терпела её тут по той причине, что она должна была скоро уехать, но… сколько уже прошло? Кажется, мисс святоша собирается не только остаться здесь, но и залезть в постель к одному из ликторов, если уже этого не сделала.

Я почувствовала, как злость охватывает меня из-за её слов, поэтому нахмурилась и заскрежетала зубами.

– Что? Молчишь – значит, я права.

– Ты ничего не знаешь, Рэйна.

– Да? Тогда опровергни мои слова. Скажи, что я не права, что ты не спишь с Зейном.

– Я не сплю с ним.

Возможно, логичнее было бы промолчать и просто уйти, но мне не нравится всё это.

– Ты и твой брат лишние здесь, Эйвери. И у Зейна не получится вечно защищать вас, в ближайшем будущем Ашер избавится и от тебя, и от твоего никчемного брата.

Я не заметила, как сама подлетела к ней и сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.

Рэйна приподняла одну из бровей и ухмыльнулась, когда я почти ударила её. Ещё бы чуть-чуть и это правда сделала бы.

– Не смей так говорить о брате. Ты можешь и дальше продолжать оскорблять меня, выплескивать свою злость, но Тоби не смей трогать.

– Иначе что?

Я не ответила ей. Ведь, правда… Что могу ей сделать? Ударить? Она живет здесь на законных основаниях, в отличие от меня.

Рэйна тоже понимает это.