У дверей она оглянулась, пробежалась взглядом по залу, но Шаю уже не увидела. Репейник говорил с тем громилой, напугавшим их с Базом. На секунду взгляды журналистки и революционера схлестнулись, мужчина удовлетворенно оскалился, а потом отвернулся к собеседнику.

По спине пробежала дрожь от неприятного предчувствия.

Бэкка выбралась через главный вход на улицу. С каналов тянуло поздней весной и едкой, залежалой тиной, которую только начали чистить городские службы. Уже стемнело, но люди еще бродили, мимо пронеслась карета. Журналистка поспешила перейти на другую сторону и свернуть в ближайший переулок.

За спиной она услышала шаги, обернулась и в неровном свете газовых фонарей увидела фигуру громилы, с которым говорил в баре Репейник. Он не бежал, но преследовал явно ее. Внутри что-то сжалось. Бэкка выбралась к набережной. Здесь поток людей был больше, и она надеялась затеряться.

Бэкка то и дело оборачивалась, нервно ускоряя шаг, но здоровяк не отставал. Одну руку он сунул под плащ, словно нащупывая оружие. Бэкка прошла через мост над рекой и свернула в городской сад, где тени деревьев создавали ощущение густой темноты, в которой можно спрятаться. Она думала подобрать хотя бы сломанную ветку, чтобы ударить в ответ, когда тот нападет.

Мужчина тоже перешел по мосту – и сомнений не осталось: преследовал он именно Бэкку. Мягко утоптанная дорожка парка скрадывала звуки шагов, и журналистка кинулась вперед со всех ног, еще надеясь выбежать с другой стороны и скрыться.

Глава 2
Эдриан

Мертвая девушка лежала на узловатых корнях дерева. Никто даже не потрудился скрыть ни ее наготы, ни самого преступления. Белая кожа, окоченение, уже нечеловеческие глаза. Тут и там разлились синяки и кровоподтеки.

Позже осмотр врача показал, что ее изнасиловали и избили еще при жизни, как и двух предыдущих. Гематомы выступали с разным временным интервалом, какие-то побагровели, другие уже пожелтели и почти обесцветились. Вскрытие показало переломанные ребра, вывихнутые запястья, обширное внутреннее кровотечение и разрывы тканей. Даже если бы нашли раньше – ее бы уже не спасли.

Недалеко от границы обнаружили уже три тела, все женщины: красивые, молодые и зверски задушенные. Одну нашли год назад, тогда никто не обратил внимания. Но теперь две жертвы подряд, да еще и накануне прибытия в Империю посла Республики. Личность первой установили быстро – Одетта Оторо, девятнадцать лет, жила в деревеньке неподалеку. Но кто остальные – оставалось загадкой. И командование подозревало, хоть и не говорило вслух, что они могут быть лерийками. А это не сулило ничего хорошего.

Из столицы прислали главного следователя Имперской полиции, и майор Эдриан Хейс, назначенный ответственным за встречу гостя, ждал его на станции в городке. Славно было вырваться из военной части, хоть и по такому печальному поводу.

Хейсу не полагалось иметь собственное мнение касательно преступлений, но если бы его кто спросил, то получил бы очевидный ответ: среди военных причастных нет. Дружный коллектив, хороший командующий, четкая и ясная цель – охранять стратегический объект, – что еще солдату нужно для счастья? Да и близость границы позволяла немного крутиться, чтобы подзаработать на безбедную старость. В его гарнизоне все спокойно. А уж с происками чужеземцев пусть разбирается кто-нибудь другой.

Поезд прибыл в клубах черного пара и, остановившись, выпустил в небо огромные белые, словно облака, столбы. Следователь Юджин Левикот в тяжелом дорожном плаще спрыгнул с подножки, подобно герою приключенческого романа, какие водились в офицерской комнате отдыха. Седина на висках выглядела солидно, хотя глаза озорно блестели. Он почтительно поздоровался и велел рядовым доставить его вещи на базу, а сам вместе с Хейсом отправился осмотреть город.

– Вы не устали с дороги? Может, лучше сперва отдохнуть? В трактир?

– Не хочу терять время, майор, – отозвался гость. – Но трактир сгодится. Оттуда и начнем расследование. Что можете пока рассказать по делу?

– Да вот беда, конечно, откуда не ждали. Я уже несколько лет служу здесь и ни разу такого не видывал. Когда первое тело нашли, я сам-то в увольнение ездил на малую родину на несколько месяцев. Жена умерла, с хозяйством разбирался, сына повидал. С тех пор я тут, увольнительные дольше двух дней не брал. – Эдриан докладывал немного спутанно, но спокойно, глаз в пол не опускал. – Новые жертвы как снег на голову. Жалко их, непутевые…

Чахлый двухэтажный домишко оказался на удивление просторным внутри, вмещая и местных, и военных. За стойкой дремал хозяин. Под его стулом шуршало радио. На лестнице дежурила дама в платье с оборками, словно из прошлого века. Завсегдатаи расселись за столиками, где шустро сновала молодая официантка.

– И как же вы оцениваете новые возможности? – вопрошал ведущий из скрипучего динамика.

– Да какие там возможности? – отвечал ему другой голос. – Одни домыслы. Эти вольнодумцы пудрят мозги на самом высоком уровне. Но мы-то с вами знаем, что Лерийская Республика – чистой воды опасность. Угроза как она есть. Дикие люди, не желающие идти в ногу со временем.

– Разве есть в этом угроза?

– Конечно! Деградация общества во всей красе. Думаете, если дать волю…

Левикот аккуратно присел за барную стойку. Он выглядел не моложе Хейса. Но если голова майора совсем поседела, то следователя эта участь пока обошла стороной, лишь слегка тронув виски. Только морщины вокруг глаз выдавали возраст. Гость показался Хейсу улыбчивым и вдумчивым человеком.

– Два имбирных эля, – сказал Левикот, и хозяин вздрогнул на стуле, выключив радио, чтобы не мешало подслушать интересного гостя. – Вы же не против?

– Конечно нет, – отозвался Эдриан, отметив про себя, что следователь не пьет при исполнении. – У вас уже есть мысли, с чего начать?

– Вы помните Одетту Отторо? – Левикот снова обратился к хозяину, поставившему перед ними две огромные прозрачные чашки с золотистым напитком.

– Не знаю такую, – буркнул мужчина в ответ.

– Не нужно нам врать, – вклинился Хейс, – даже я ее помню. А уж вы-то всех местных знаете!

– Я старый человек! Что вы от меня хотите? Даже рецепт имперского грога не вспомню. А уж если кто был да сплыл – так я и вовсе в уме держать не должен.

Хейс и Левикот ловили на себе любопытные взгляды завсегдатаев таверны. Юджин отпил эля и подошел к официантке, нервно протиравшей дальний стол. Майор не слышал их разговора, девушка стояла спиной, а на лице следователя мелькала тень приветливо-снисходительной улыбки. Потом они направились к лестнице.

– Мы ненадолго, – кинул Левикот даме, сторожившей проход наверх, и та не посмела просить с него денег.

Хейс уставился в свою кружку. Левикот не походил на человека, способного посреди работы уединиться с девушкой. А вот от официантки в такой дыре можно ожидать чего угодно. На втором этаже даже ждали девочки – не из местных, такие, кто специально приехал поближе к воинской части в поисках работы. Такие, кого не смущала древнейшая из профессий, и они умело тянули деньги из уставших солдат и офицеров – сколько водилось.

Или все-таки Левикот – ходок? Решил сбросить усталость после дороги? Майор заключил для себя, что следователь их наверняка просто опрашивает.

В неформальной обстановке, без запугиваний на базе он сможет добиться большей откровенности. Ведь, когда первое тело нашли, настоящего расследования толком и не проводили. А девушки могли что-то видеть или знать, например, с кем тогда встречалась Одетта.

Левикот вернулся через полчаса один и, коротко кивнув Хейсу, вышел на улицу. Майор поспешил следом.

– Решили, куда дальше?

– Да, здесь все понятно, – заверил следователь. – Можно на базу.

– Шустро вы. Узнали что-то от девушек?

– Пока это неважно. Стрелки любой дурак умеет переводить. Посмотрим, что теперь скажут ваши ребята.

* * *

Левикот занял кабинет в здании, где расквартировался гарнизон приграничных войск, и опрашивал военнослужащих. Хейс сидел рядом. Перед ними лежали черно-белые фотографии изувеченных тел.

– Придется в деталях описывать им, что произошло. Лишь так можно выявить преступника: мы заметим реакцию, только если дать контекст.

– Мне бы не хотелось видеть снимки, – отозвался Хейс.

– Рыба клюет, когда у рыбака есть приманка. Пускай и такая отвратительная. Вы можете не смотреть, но слушайте внимательно. Пригодится, если придется давать показания для вынесения приговора. Заводите первого, – уверенно скомандовал следователь, повысив голос.

Хейс не успел ни возразить, ни уточнить, как вдруг тяжелая железная дверь открылась и впустили одного из солдат.

Левикот методично показывал фотографии каждому подозреваемому. Со стороны казалось, следователю нравилось рассказывать в подробностях, подключая всю силу воображения, что преступник делал с этими женщинами. Левикот смаковал детали и наблюдал за реакцией солдат и офицеров. Майор чувствовал себя не в своей тарелке, но Левикот держался вежливо, приветливо и одновременно пугающе. Он выглядел профессионалом.

Кто-то слушал более-менее равнодушно, кто-то кривился от отвращения, но главный следователь Юджин Левикот оставался беспристрастен.

– Я неизбежно докапываюсь до сути, рядовой. Так что рассказывайте по порядку.

– Мне больше нечего добавить, я все объяснил, – выдохнул очередной опрашиваемый.

– Тогда, – он взмахнул рукой в приглашающем жесте, замер и улыбнулся, – давайте сначала.

Ведущие допрос знали, что солдата мучила жажда, голова его раскалывалась от напряжения, монотонного повторения и света, бьющего в глаза. В кабинете сидел и четвертый военный, безмолвно ведущий протокол допросов, когда все замолкали, тишину нарушал стук пишущей машинки.

Прослушав занудные показания солдата, Левикот его отпустил. Отпил воды из стакана на столе и обратился к Хейсу:

– Мне жаль, что вы стали свидетелем такого неприглядного зрелища. Но вы же понимаете, я вынужден на них давить, чтобы докопаться до правды.

– Да-да, конечно. – Хейс потер переносицу.

– Тогда продолжим, – кивнул Левикот и подал знак заводить следующего.

В кабинет зашел молодой человек, он нервно оглянулся и сглотнул. На щеках проступала неряшливая щетина, глаза покраснели: от недосыпа или от нервов. Мятую одежду он приводил в порядок с трудом и явно в последний момент.

– Рядовой Эверет Джонс?

– Да, – отозвался молодой человек от силы лет девятнадцати.

– Сколько служите в части?

– Почти два года.

– Вы нашли последнее тело?

– Д-да, – неуверенно ответил солдат.

– В котором часу это произошло?

– Мы обходим периметр в районе восьми утра. И оно лежало уже ближе к концу маршрута.

– Во сколько обычно возвращаетесь на свой пост?

– Около десяти.

– Сколько времени занимает обход?

– Примерно два часа, но мы с напарником нашли тело. И задержались его осмотреть.

– Сколько времени вы там провели?

– Около получаса.

– Вы разве криминалисты? Что делали так долго?

– Нам показалось, что женщина может быть жива. Я пытался… массаж сердца, нам показывали в части… а напарник осматривал вокруг.

– Так вы оставались с женщиной наедине?

– Я?.. Нет… Питер был рядом.

– А он сказал мне, что уходил довольно далеко, потом и вовсе убежал за помощью.

– Да, но я сразу пошел за ним.

– Почему же он вернулся в девять сорок, а вы в десять двадцать?

– Он бежал напрямик… а я пытался ее спасти! – Голос предательски взял высокие ноты.

– Пытались или попросту врете об этом? Вы мне врете о том, что делали с этой женщиной?!

– Нет! Я хотел помочь ей! Она была еще теплой! Мне казалось, что она жива! – В отчаянии кричал подозреваемый.

– Она была теплой и живой. Все верно?

– Мне так показалось…

– Отвечайте, да или нет?!