– Какая тут логика. Тут страсти нужны! – отозвался император. – Давно хочу эту шарашкину контору запретить или цензора поставить, личного…

– И чего?

– Матушка их очень любит. Говорит, что про жизнь рассказывают. Без прикрас. И вообще…

– Так а цензора?

– Цензора жалко. Думаешь, их у меня много? А такую хрень цензурировать, так никаких нервов не хватит. Вот на позатой неделе выпустили передачу, что рептилоиды среди нас. Типа вселяются в людей и притворяются ими. И на самом деле почти всё правительство – эти самые рептилоиды и есть. Особенно почему-то министра образования любят. Говорят, что истинный рептилоид. А ещё раньше – про заговор целителей, которые лечат людей так, чтобы те постоянно болели… в общем, ну их… все одно только психи их и смотрят.

Калегорм смутился.

Канал он поглядывал и даже девица эта казалась смутно знакомой. Но… он ведь всерьёз в это вот всё не верил… так, жалкая попытка развлечься и пробудить в себе интерес к жизни.

И про рептилоидов смотрел.

Забавно же.

Главное, что и звучало это всё довольно убедительно… хотя, если подумать, какие рептилоиды?

Глава 11. О следственных действиях и профессионализме отдельных репортёров

Самая массовая организация в мире – дураки. У них везде свои люди.

Жизненное наблюдение.

Маруся совершенно точно знала, что попала в сон. Такой сюрреалистический с тонкими нотами массового безумия сон, в котором толпа незнакомых людей собралась, чтобы… зачем собралась, Маруся так и не поняла, но сон был интересным.

Нет, она отдавала себе отчёт, что не спит. Но почему-то не волновалась.

Раньше бы – всенепременно.

Раньше у неё, может, даже истерика приключилась бы. Всё-таки и обвинения эти, и бумаги, и Дымов, который глядит препечально.

Он-то и решился подобраться ближе.

– Всё это можно остановить, – произнёс он тихо. – Более того, мой попечитель даже бумаг никаких не потребует… и сам готов. Вот…

Очередная пачка листов.

Но читать не хочется.

– Это отказ от всех претензий. Вельяминовы избавятся от долгов и вернут себе утраченные земли. Более того, получат невозвратную ссуду в размере… неплохом размере.

– А убитый якобы папенька…

– Эта смерть трагедия… – недрогнувшим голосом произнёс Дымов. – Но мой доверитель проследит, чтобы следствие велось беспристрастно и…

– …представьте себе его! – перебила девица, глянув недобро. Наверное, посторонние разговоры отвлекали. – Человека, который не побоялся ночью сунуться в лес, где бродят кровожадные оборотни. Движимый одним лишь желанием встретиться с дочерьми. Обнять их. Уронить отеческую слезу…

– Когда эта передача выйдет, имя Вельяминовых будет уничтожено. Даже если на следующий день дадут опровержение… вы же знаете, как дают эти опровержения?

Ну да… наверное…

Для тех, кто не был в курсе всей истории, бред этот про несчастного папеньку будет выглядеть вполне достоверным.

– Хотя, полагаю, вас попробуют пригласить на ток-шоу…

– …но тёмная фигура заступила ему дорогу! – взвыла ведущая так, что замолчали все. – В руке её блеснул нож! Он вонзился в слабую плоть! И нить чужой жизни оборвалась…

– Это у неё фантазия или сценарий? – поинтересовался Сашка, поглядывая на Дымова презадумчиво.

– Понятия не имею, – сказал тот и бумаги убрал.

А потом поинтересовался:

– Вы не согласитесь.

– Нет, – сказала Маруся.

– Почему? Он ведь даже не требует передать… предмет его интереса ему. Он лишь хочет спуститься и воспользоваться… артефактом.

Наверное, с этой точки зрения предложение выглядело выгодным.

До того выгодным, что Дымов действительно не понимал, почему Маруся не спешит в него вцепиться. Да и сама она… почему?

Ведь действительно просто же.

Согласиться.

Провести Свириденко вниз. Купель как раз свободна. Пусть ложится, если ему так охота… возможно, даже не умрёт. А если и умрёт, то Марусе какая печаль? Зато и долги спишутся, и денег дадут, и все проблемы, что мелкие, что крупные, решатся.

Но…

Она не верила.

Просто не верила и всё тут. А ещё что-то внутри неё протестовало от самой мысли, что Свириденко окажется внизу. Что прикоснётся он к купели, не говоря уже о большем. Будто одно это прикосновение само по себе оскорбляло…

Память предков?

Честь рода?

Что-то иное, куда более важное?

– Его безжизненное тело терзали, а потом сволокли в сторону, чтобы закопать у корней… – трагическим тоном завершила девица. – Так оборвалась нить жизни человека, который выбрал для себя путь служения другим…

– Нет, вот реально, – Сашка перебил Марусины размышления. – Как по писанному шпарит.

И эльфийский посол, чей вид пусть и не совсем соответствовал Марусиным представлениям о том, как должно выглядеть эльфийским послам, кивнул, соглашаясь.

– Вы спросите, как мы узнали об этом?!

– Действительно, – пробормотал Бер. – Как?

– К нам обратилась за помощью женщина, чья жизнь была неразрывно связана с жизнью Анатолия… когда-то он сумел вытащить её из бездны отчаяния и безысходности, подарить свет надежды и помог наново ощутить радость бытия…

– Свидетель? – уточнил Иван, до того мрачно и сосредоточенно молчавший и поглядывавший куда-то в сторону. Причём поглядывал он вроде бы тайком, но с интересом.

И хмурился.

И тут же переставал хмуриться. Снова смотрел…

Маруся тоже посмотрела.

Пара полицейских. Тополев со своими мордоворотами. Бледная девица в белых одеяниях, кажется, та, что на вечере сопровождала папеньку. А чуть дальше весьма своеобразная пара. Сперва Марусе бросился в глаза лиловый спортивный костюм из плюша, потому как ей страсть до чего хотелось купить такой же.

Чтоб мягенький.

И пушистый.

И с белыми лампасами по бокам. И даже, может быть, с точно такими вот кошачьими лапками, вышитыми серебром. Потом она обратила внимание на белые кроссовки на высокой подошве. И на белую же футболку с короной.

Ну и на саму даму того неопределённого возраста, который принято называть элегантным. А дальше уже и не невысокого, слегка сутуловатого господина, выделявшегося носом и парою залысин. Дама в свою очередь поглядывала на Ивана и чуть щурилась, а господин, склонившись к уху, что-то ей нашёптывал.

Успокаивал.

– Эсмеральда! – дамочка с микрофоном ухватила бледную особу за руку и рывком заставила приблизиться. А уж потом ткнула микрофоном в лицо. – Вас ведь так зовут?

– Г-галина… С-светлова я… Эсмеральда – это духовное имя, – девица быстро справилась с растерянностью. – Его дал мне наставник, чтобы я раскрыла свой внутренний потенциал. Ведь часто родители дают детям имена исходя из своих желаний, не понимая, что имя обязано соответствовать энергетической сути ребенка, ведь именно тогда каналы души раскроются миру…

– Понятно, – перебила Галину-Эсмеральду репортёрша. – Расскажите нам, что вы видели…

– Я… я… – она покосилась на Тополева и, получив подтверждающий кивок, продолжила иным, более уверенным тоном. – Я сразу поняла, сколь опасны эти девицы. Мой наставник не видел этого. Увы, и лучшие из нас бывают слепы, когда дело касается близких. Мало того, что они опозорили его пред всеми…

По щеке Эсмеральды поползла слеза, и оператор, подскочив, заснял это лицо крупным планом.

– Кстати, – отметил тихо эльфийский посол. – Клевета – веский повод для дуэли. И уголовно наказуема. А в году тысяча семьсот шестьдесят третьем, когда на пиру государевом боярин Ухтомский прилюдно заявил, что эльфы являются лицами…

Тихо и выразительно застонал Иван.

– …он позвонил, всё ещё надеясь, что его выслушают. И ему ответили приглашением. Потребовали, чтобы он явился лично и немедленно…

Звонок был.

Это зафиксировано. Содержимое… сложно будет доказать, что Маруся послала отца, а не потребовала явиться немедля.

– …был вызван на бой… – голос эльфийского посла был спокоен и даже невыразителен. – Однако высочайшим повелением государя дуэль была заменена прилюдною поркой. Боярину высочайшею волей положили трое суток в кандалах и двадцать ударов плетью.

– Хорошие были законы, – Сашка вздохнул. – Наглядные…

– …он собрался идти.

– А идти было недалеко?

– Нет, если знать дорогу. Здесь вот рядом, тропинка, – поспешила заверить Эсмеральда.

– …а также забрал половину земель Ухтомских во восполнение ущерба дружественным отношениям с эльфийским народом…

– Погодите, – подхватил Дымов. – Но это же когда было… закон…

– Закон был принят государем в том же году. И не отменён.

– …и я рискнула отправиться следом. Понимаете, я очень боялась за него! Я чувствовала тёмную энергию, негативные вибрации, словно бы сам мир желал предупредить нас об опасности! И пыталась остановить наставника. Но сердце его, преисполненное любви…

– …вы в самом деле полагаете, что кто-то сейчас будет пороть репортёра?

– Закон ведь не отменён? – глаза Сашки заблестели. – Если так, то нужно исполнять… а вот пороть репортёра да за клевету… прилюдно… если ещё и на камеру… рейтинги, думаю, поднимутся… у канала так точно. А заодно, глядишь, и думать начнут.

– Это негуманно!

– Зато эффективно. В теории…

– Они встретили его на опушке…

– Они?

– Его дочери. Они подошли, и мне показалось даже, что они хотят его обнять! Но потом я увидела, как он падает. А они, наклонившись, тычут в него ножами!

– Ужас какой! – радостно выдохнула репортёрша. – А дальше?

– Всё моё тело оцепенело от страха! Я буквально утратила дар речи… я… я смотрела, как они волокут моего наставника. И как закапывают его здесь!

Дрожащая рука девицы указала на дерево.

– И вы ничего не сделали?

– Вибрации вселенной сказали мне, что жизненный путь великого человека оборвался! И что телу его уже нельзя помочь. А душа его обрела свободу… – Галина-Эсмеральда поджала губы. – Но я поняла, что мой долг рассказать всем о таком коварстве…

Камера скользнула по лицам полицейских, которые поспешно закивали, долг признавая и даже одобряя такую инициативность гражданского населения.

– И сейчас мы с вами получили удивительную возможность присутствовать при следственном эксперименте… это ведь так называется? – микрофон ткнулся в самого важного из полицейских. И тот, шарахнувшись было в сторону, всё же удержался и даже кивнул важно:

– Не совсем эксперимент. Скорее мы должны совершить определённые следственные действия, чтобы убедиться, что указанный факт наличия совершения преступления имеет место быть.

– Он сам понял, что сказал? – поинтересовался Сашка и добавил. – А семечек всё же не хватает.

– Может, стоит прекратить это вот? – эльфийский посол слегка нахмурился.

Не тянет он на посла.

Джинсы вон… разве послы носят джинсы? И главное, с пятнами. Волосы в косу заплёл, причём хитро так. Маруся честно пыталась понять, что за техника, на французское плетение не похожа, на рыбацкую тоже… надо будет спросить потом.

Или послов о таком спрашивать не принято?

Но ведь интересно же. Красиво.

– Не-не, – Сашка замотал головой. – Не надо прекращать! Оно интересно будет! Честное слово…

– Лопата! – возопил кто-то. – Нужна лопата!

Лопату торжественно внесли в круг, образовавшийся то ли из любопытствующих, к которым Маруся отнесла и себя, то ли из обязанных присутствовать.

– Прошу! – лопату торжественно передали Галине-Эсмеральде.

– Мне?! – удивилась она. – Вы хотите, чтобы я… копала?

Это было сказано едва ли не с ужасом. А потому ведущая разом усовестилась и попыталась всучить лопату уже Марусе.

Но вперёд выступил посол.

– К сожалению её высочество вынуждены отказаться, – произнёс он и поглядел на ведущую, а потом зачем-то наклонился и, заглянув в глаза, произнёс: – А вы помните… рептилоиды среди нас.

Девица почему-то вздрогнула и поспешно отступила.