– Нужно было просто сказать «привет» или кивнуть. Черт. Я просто отвернулась. Буквально развернулась, как только наши глаза встретились. Почему я себя так веду?

Лея разражается смехом, а я крепко сжимаю телефон. Мои щеки пылают. Я не могу взглянуть на доктора Гранта. Наверняка я сейчас похожа на спелый помидор со своими рыжими волосами и вспыхнувшим на щеках румянцем.

– Что с тобой? Ты ведешь себя довольно странно для такой красотки, как ты.

Я стараюсь как можно незаметнее оглянуться, но доктор Грант все еще смотрит на меня, широко улыбаясь. Он делает шаг в мою сторону, и я чуть не роняю телефон.

– Блин! Он направляется в мою сторону. Мне нужно идти. Люблю тебя, пока! – шепчу я в трубку, завершая разговор.

Как только я хочу заблокировать телефон и кинуть его в сумку, он снова начинает вибрировать. Не задумываясь, открываю сообщение, полагая, что Лея спешит дать мне очередной ужасный совет… но это не так. Сообщение с незнакомого номера, но я сразу же понимаю, от кого оно.

Я застываю на месте, книги падают на землю, а мир вокруг меня исчезает. Мое сердце бьется так громко, что я будто слышу его. Я крепко сжимаю телефон, изо всех сил стараясь подавить внезапно подступающую тошноту и панику.

Как он смеет? Как он смеет присылать мне сейчас это сообщение? После стольких лет он пишет мне, будто бы он не разрушил нашу семью, разбив все на осколки.

Привет, Ами. Я набирал и стирал это сообщение сотни раз, потому что я не знаю, что сказать. Я даже не знаю, хочешь ли ты вообще общаться со мной, но я скучаю по тебе. Я скучаю по своей маленькой девочке. Не проходит и дня, чтобы я не думал о тебе, и я бы очень хотел увидеться с тобой, хотя бы раз. С любовью, папа.

Увидеться со мной? Он хочет увидеться со мной? После того, что он натворил? Меня тошнит от одной мысли о нем. Этот человек… он чудовище.

Я делаю нервный вдох, изо всех сил стараясь успокоиться и не поддаваться панике. Несмотря на все усилия, у меня перехватывает дыхание, и с каждой секундой мне становится все тяжелее дышать. Страх овладевает мной. Я держусь за шею и пытаюсь смахнуть слезы, но это не помогает заглушить желание бежать, спасаясь от нахлынувших воспоминаний. Делая шаг вперед, я спотыкаюсь о разбросанные у моих ног книги и ударяюсь коленкой об пол, не успев схватиться за что-то.

Слезы неудержимо текут по щекам. Глядя на разодранные до крови колени, пытаюсь встать с холодного асфальта. Я не чувствую боли. Нет, это просто выход для сковывающей изнутри душевной боли.

Из горла рвется всхлип. Почувствовав резкую боль, подтягиваю колени к груди. Не понимаю, помогает ли это притупить боль в груди или усиливает ее, но я растворяюсь в ней.

Я не видела отца более пятнадцати лет. Я никогда ничего о нем не слышала, и даже одно упоминание о нем доставляет моей матери мучительные переживания. Как он мог? Как он мог объявиться после всего того, что он наделал?

Я изо всех сил пытаюсь сделать глубокий вдох и успокоиться, но меня затягивает в нисходящую спираль воспоминаний и душевной боли, и все, на что я способна, – это задушить очередной всхлип. Чувство бессилия овладевает мной, ненавижу себя за это. Ненавижу себя за то, что я такая слабая. Ненавижу, что не могу управлять своим телом.

– Отойдите! Я врач.

Его голос прорывается сквозь всепоглощающий шум, и только тогда я понимаю, что окружена людьми, вопрошающими, все ли со мной в порядке, а две девушки опустились на колени возле меня.

– Амара, – говорит он, и наши глаза встречаются. Его золотисто-карие глаза излучают спокойствие, и я сразу понимаю, что со мной все будет в порядке.

Доктор Грант становится на колено передо мной, убирая волосы с моего лица, и нежно прикасается к моим щекам.

– Посмотрите на меня, – командует он приказным тоном, не терпя никаких возражений. – Я держу вас! Не смотрите на кровь. Повреждения несерьезные. Вы в порядке, но у вас приступ панической атаки. Дышите вместе со мной, Амара.

Я киваю и следую его указаниям, не сводя с него глаз. Ему достаточно двух минут, чтобы успокоить меня и вернуть мне самообладание. Как только мне вновь удается сделать глубокий вдох, я снова чуть не начинаю рыдать, но в этот раз от облегчения.

– Видите, – говорит он, – вы в порядке.

Я киваю, а он улыбается, подхватив меня одной рукой под колени, а другой обхватывая меня. Прежде чем я осознаю, что происходит, он поднимает меня с земли, будто я невесомая.

– Поднимите ее вещи, – распоряжается он, и широкоглазая женщина в форме медсестры тут же вскакивает, чтобы собрать мои вещи. Доктор Грант не ждет ее. Он направляется в клинику, удерживая меня на руках.

– Я могу идти сама, – шепчу я.

– Я знаю, что вы можете, – говорит он, оглядывая меня. – Но вы ушиблись, поэтому я бы хотел осмотреть вас, прежде чем разрешу встать на ноги.

Я не свожу с него глаз, пока он несет меня в кабинет, крепко обхватив за талию. Я разглядываю его точеные скулы, небрежную щетину и растрепанные волосы. Сегодня на нем нет белого халата, и почему-то он выглядит еще более привлекательным в белой рубашке. Что-то в нем вселяет в меня доверие, но в то же время заставляет мое сердце бешено колотиться. Противоречивые ощущения. Я не могу припомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько безопасно, такую заботу… и в то же время я волнуюсь.

– Спасибо, – шепчу я.

Он с улыбкой смотрит на меня:

– Не благодарите меня пока. Не думаю, что после того, как я продезинфицирую раны, вы будете уж так счастливы.

Счастлива, гм… Я не знаю, что такое счастье, но подозреваю, что оно чем-то сродни тому, что я чувствую прямо сейчас, и это чувство опасно.

Глава 8

НОА

Мое сердце бешено колотится, когда я несу Амару в клинику. Мэдди следует за мной по пятам. Обычно я спокойно отношусь к несчастным случаям и экстренным ситуациям, но не сегодня. Что-то в Амаре задевает меня за живое. Смотреть, как она впадает в панику, как ее лицо начинает тускнеть, – не припомню, когда в последний раз чувствовал себя таким беспомощным. За годы работы я научился не принимать близко к сердцу проблемы пациентов, но с Амарой все иначе. Я ощущаю ее боль, как собственную.

Мэдди суетится вокруг меня, открывая дверь моего кабинета. Я осторожно вношу Амару внутрь. Она спокойно лежит у меня на руках, ее дыхание ровное, а щеки покрыты прекрасным пунцовым румянцем. Сейчас она выглядит хорошо, но я еще в некоем смятении. Я беспокоюсь. Я знаю, у нее несерьезные повреждения. У Амары поверхностные раны, но я не могу с этим совладать. Думаю, это из-за выражения ее глаз, того опустошения, на мгновение охватившего ее.

Она все еще дрожит, когда я опускаю ее на кушетку в своем кабинете, ее ноги свешиваются с края. Она смотрит на меня, и наши глаза встречаются. Ее голубые глаза… Я бы мог затеряться в них, если бы она позволила.

– Доктор Грант, я могу продезинфицировать раны.

Я морщусь, отрывая взгляд от Амары. Я совсем забыл, что Мэдди все еще здесь, и по выражению ее лица я понимаю, что она знает об этом. От ее молчаливого укора в глазах я начинаю нервничать, но качаю головой, поборов здравый смысл.

– Все в порядке, – говорю я ей. – Я сам.

Мэдди кивает и идет к шкафу в моем кабинете, явно не желая оставлять меня наедине с Амарой. Прикусив губу, забираю у нее стеклянную бутылочку.

– Мне не понадобится помощь, – говорю я, прекрасно понимая, что совершаю ошибку, прося оставить меня наедине с Амарой. Есть в ней что-то такое, чему я не могу противостоять. Я рассудительный человек, и предостережение ее деда все еще весьма громко и отчетливо звучит в моих ушах, но этого недостаточно, чтобы не поддаться соблазну побыть с ней немного наедине.

Мэдди смотрит мне в глаза, а я натягиваю на себя вежливую улыбку врача. Несколько секунд она не сводит с меня глаз, а затем кивает.

– Не думала, что она уйдет, – говорит Амара, как только дверь захлопывается за Мэдди. В ее словах звучит веселость, но в тоне чувствуется легкая нервозность, что разжигает мое любопытство.

– Я тоже, – бормочу я, открывая бутылку с дезинфицирующим средством.

– Она симпатичная, – говорит Амара раздраженно.

Я улыбаюсь про себя и смотрю на нее:

– Правда?

Она недовольно закусывает губу, а в глазах искрит нетерпение, выдавая внутреннее напряжение:

– Разве вы так не считаете?

Я опускаюсь перед ней на колени и смотрю ей в глаза, касаясь рукой ее поцарапанного колена.

– Не так красива, как вы, – говорю я ей, прежде чем обработать кожу смоченной дизинфектором ватой, пытаясь отвлечь ее. Она вздрагивает, не сводя с меня глаз. Мне совсем не хотелось бы думать сейчас о ее ранах, потому что я не хочу прерывать это мгновение между нами, но я должен.

Она улыбается мне, а я, ухмыляясь, промываю оставшиеся царапины.

– Уже второй раз я заставляю вас встать передо мной на колено.

Я слегка улыбаюсь, отвлекаясь от ее разбитых коленок.

– Получается, что так. Вы превращаете это в привычку, мисс Астор!

– Амара, – поправляет она меня. – Я ведь просила вас называть меня Амара… А что, если это действительно так?

Я кладу руки по обе стороны от Амары, не сводя с нее глаз.

– Думаю, я просто окажусь в вашей власти, упав на колени по первому вашему зову.

Она смеется, и мое сердце учащенно бьется. Она прекрасна. Как ямочки проступают на ее щеках, как сужаются ее глаза, когда она смеется… Да, это самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.

Лишь от одного ее взгляда я безоговорочно сдаюсь ей в плен. Я не могу перестать улыбаться, приклеивая пластыри на ее колени. Каждые несколько секунд мой взгляд устремляется вверх.

– Вы флиртуете со всеми своими пациентками?

Я беззастенчиво улыбаюсь:

– Только с теми, кто кончает на моих пальцах.

Приоткрыв рот, она разражается смехом:

– Доктор Грант, вы просто кошмар!

Знаю, что захожу слишком далеко, но не могу устоять перед ней. Не могу устоять перед ее улыбкой. Мне хочется подразнить ее, рассмешить. Хотя мне не следует этого делать. Она моя пациентка. Студентка. Внучка Гарольда Астора.

Я поднимаюсь, и улыбка сходит с моего лица. Амара не тот человек, с кем я могу флиртовать. Я никогда не вел себя непрофессионально или неподобающе с пациентками, даже если они открыто заигрывали со мной. Почему с ней все по-другому? Почему именно с ней, когда отношения между нами невозможны?

Я выжимаю из себя любезную улыбку врача, делая шаг назад.

– У вас сегодня была паническая атака, Амара. Такое часто случается с вами?

Она отводит взгляд, и ее настроение мгновенно меняется.

– Нет. Со мной давно такого не было. Меня это тоже поразило. Я… это был триггер. Я просто получила сообщение от человека, с которым не общалась много лет. Мысли закрутились вихрем. Я просто не могла понять, почему он написал мне именно сейчас, и я потеряла контроль над своими эмоциями.

Он? Я невольно стиснул зубы. Тот, кто написал ей, должно быть, причинил ей много боли, иначе она не отреагировала бы так, как сегодня, и это возбудило во мне покровительственный инстинкт.

– Я могу дать вам направление к психологу, – говорю я ей, желая всячески помочь. Амара гримасничает.

– У меня уже есть один, – говорит она нежно.

Она поднимает на меня глаза, ее пальцы мимолетно касаются моей руки.

– Это не то, о чем вы подумали. Здесь нет ничего безумного или сверхъестественного, доктор Грант. Сообщение… оно от моего отца.

Я невольно расслабляюсь. Я даже не осознавал, что я настолько напряжен.

Амара отводит взгляд, обнимая себя. Ее отец, неужели? Из многочисленных сплетен Мэдди я узнал, что отец Амары ушел из семьи много лет назад, и ее мать была вынуждена вернуться домой к Гарольду Астору после того, как он лишил ее всего, но это все, что мне известно.