Когда я рассматривала непривычной формы зубную щетку с густым ворсом, меня на миг охватила брезгливость. Хорошенько подумав, я переборола в себе иррациональное чувство отвращения. Тело ведь одно и то же. Какая разница? Главное – есть чем почистить зубы. Вещей на первое время хватит, остальное решу в процессе.

Интересно, а куда идет караван? Имеется какая-то цель, или мы просто так бороздим пустынную степь? Взглянув на Грэга, решила не спрашивать. Хмурым лицом голубоглазого можно было заменить осенние тучи.

Лучше лягу спать. Завтра важный день. Замуж выхожу как-никак. Вот бы мама обрадовалась, услышав такие новости. Боюсь, ей бы и жених пришелся по вкусу. Подумаешь, худой, хромой, без руки и с отвратным характером. Зато муж! Невольно взгрустнула, вспомнив родителей. Хорошие они у меня. Надеюсь, у них здоровье в порядке. В воспоминаниях о родных и о том, что оставила в земном мире, я не заметила, как уснула.

Спала плохо, часто просыпаясь от стонов Грэга. С мыслью поскорее избавить его от черных клякс, снова погружалась в липкую дрему. Поэтому утром я чувствовала себя разбитой на тысячи мелких осколков. Как же не хочется вставать! С трудом поднялась с твердого матраса. Мои косточки!

Чертыхаясь, выползла на улицу и побрела в дамский шатер. Тело болело, кожа чесалась, ветер с пылью снова залез в глаза и рот. Пристрелите меня! Не знаю, что хуже: бесконечный дождь или противная засуха.

Умывание привело меня в чувство, и я смогла даже вежливо поздороваться со своим нареченным во время завтрака.

– Доброе утро, – сказала я с натянутой улыбкой.

– Для кого как, – ответил жених с кислой миной. – После еды иди к Карде. Женщины подготовят тебя и приведут к жрецу. Я буду там.

Позавтракав без аппетита, я побрела на улицу. Утро действительно не сильно-то и доброе. Не одному Грэгу затея с браком не нравилась: я тоже не горела желанием заполучить его в мужья. Но куда деваться? Я должна остаться рядом с ним и выполнить чертово условие. Только как? Ума пока не приложу.

Женщины встретили меня на удивление прохладно. Ни улыбок, ни шуточек. И это с учетом того, что они станут свидетельницами союза даами. Они же с таким интересом о нем рассказывали. Странно. Со мной разговаривала лишь Карда и то сквозь зубы. Мне велели раздеться и обтерли мокрой тряпкой с ароматными маслами. Затем облачили в тонкие шаровары и тунику ярко-синего цвета. Накинули сверху белый кусок воздушной ткани, который красиво обвязали толстым поясом из золотистого каната.

На украшения не скупились, и вскоре по моим распущенным волосам скользили шелковые разноцветные ленты, привязанные к узенькому обручу, который водворили мне на голову. Хоть приготовления не заняли много времени, но в гнетущей тишине оно тянулось так медленно, что я уже начала терять терпение.

Наконец одна из женщин, Веда, не выдержала и прошипела мне прямо в лицо:

– С ведьмой снюхалась, нахалка? Что ты ей пообещала, чтобы получить кадиза?

Сначала я не поняла, что она вообще несет. Но довольно быстро я осознала причину враждебного отношения женщин. Однако лучше знать наверняка, чем строить теории. Я уточнила:

– Ты о чем, Веда?

– Не строй из себя больную, – зло прошипела она. – Все видели, как ты вчера у ведьмы была, а вечером кадиз дает распоряжение о вашем даами. Странно. Он бы ни в жизнь на тебя не позарился! И не такие вились вокруг него.

– Видимо, ты была одной из них? – не удержалась и съязвила я.

Перекошенное лицо женщины подсказало, что догадка попала в точку. Меня сейчас за воровство жениха оттаскают за волосы. Нужно срочно принимать меры.

– Думай, что хочешь, Веда, – вздернув подбородок, произнесла я, – но не смей ко мне прикасаться. Я будущая даами кадиза. Не забывай это.

Я обвела своим фирменным тяжелым взглядом всех остальных женщин, показывая, что правило распространяется и на них. Надеюсь, с новым лицом у меня получилось воспроизвести мимику и холод в глазах не хуже, чем прежде. Угрозы не лучший выход из ситуации, но ничего эффективнее я пока не придумала.

Стало очевидно, что дружбы с женщинами у меня не выйдет: я для них пособница ведьмы. Так пусть хотя бы боятся трогать. Они тут, судя по Гволи, быстры на расправу. А я еще пожить хочу.

Первой отреагировала Карда и в своей безапелляционной манере заявила:

– Не нужно зыркать на нас, девочка. И нос слишком-то не задирай. Дело твое, как ты решила себе мужика заполучить. Только не думай, что кадиз – идиот и не разберется в твоих ухищрениях. Тогда ни одна из нас тебе не поможет. Он быстр на расправу.

– Спасибо, Карда. Я поняла, – серьезно поблагодарила я.

Если посмотреть на ситуацию со стороны женщин, то Карда вещает правильные вещи и стоило бы ее послушать. Чего я делать, разумеется, не буду. И переубеждать их не стану. Как говорила моя бабушка, всем мил не будешь.

– Тогда пошли, – окинув меня оценивающим взглядом, ответила Карда.

Процессия из пары десятков женщин и красавицы меня двинулась в дальнюю часть лагеря, откуда уже доносился гомон толпы. Похоже, я наконец-то увижу всех обитателей дакриша. Не сильно-то и хотелось, но для расширения кругозора стоит присмотреться.

Легкий и все еще по-утреннему свежий ветерок трепал мои распущенные волосы, каждый раз норовя заслонить обзор. К чему было их распускать? Коса гораздо красивее, а главное – практичнее. Но спорить по этому поводу с женщинами мне не захотелось. Если верить Гволи, то церемония продлится недолго. После нее начнутся празднования, на которых нам с Грэгом присутствовать необязательно.

Заманчивый запах готовящейся еды щекотал ноздри. Только отчего-то он не вызывал аппетита. Наоборот, мой желудок скрутило в тугой комок. Неужели нервничаю? С чего бы? Это же не свадьба, а чистой воды фарс. Но, видимо, слишком крепко засело во мне убеждение мамы: бракосочетание – самый важный момент в жизни женщины. Чушь полнейшая!

Через пару минут мы приблизились к встречавшему нас народу дакриша. Человек пятьдесят, не больше. В основном высокие мужчины и еще маленькая группа женщин. Детей совсем мало. Скорее всего, в разведывательном караване едут неженатые, а семейные пары – позади вместе со стадом.

Глянула на людей и не увидела в них никакой радости за молодую пару. Хмурые и подозрительные выражения лиц только кое-где разбавлялись любопытными и заинтересованными взглядами.

Толпа медленно расступалась, пропуская нашу процессию вперед, но меня все равно охватил легкий приступ клаустрофобии. С этой заразой я боролась долго, и уже думала, что забыла о ней навсегда. Чуть полегчало, когда заметила Грэга. При виде его бритого лица и аккуратной одежды удивленно захлопала ресницами.

Голубоглазый стоял, выпрямившись, и смотрел на меня без тени злобы или недовольства. Похоже, он решил сделать вид, что пришел сюда по своей воле. Что же, не будем портить его игру. Я натянула на губы легкую улыбку, которая полагается влюбленной девушке.

Чем ближе я подходила, тем лучше могла рассмотреть Грэга. С аккуратно убранными в низкий хвост волосами и без ужасных зарослей на лице он выглядел совсем другим. Чуть длинный и прямой нос ни капли не портил лицо, уравновешиваясь тяжелым подбородком и густыми, слегка нахмуренными бровями. Вполне себе брутальный мачо. Только губы не вписывались в образ. Не пухлые, но крупные и очень чувственные на вид. Я залюбовалась, когда он мне улыбнулся. Не так и плох мой будущий муж.

Поравнявшись с ним, я, наконец, оторвала от него взгляд и заметила напротив нас кареглазого мужчину. Его я уже видела в первые минуты жизни в этом мире. Жрец. Интересно, какому духу он служит? Вот кого следует расспрашивать о верованиях.

– Готова, женщина? – раздраженно прошептал мне на ухо Грэг.

– А ты, однорукий? – так же тихо ответила я.

Глава 12

Ольга

Грэг, я и жрец вошли в шатер и уселись вокруг плоской чаши диаметром около полуметра. В ней медленно горел необычный огонь, и я не могла оторвать от него взгляда. Казалось, пламя тянется вверх и стекает по воздуху оранжевой смолой. Оглянулась и увидела плотно закрытую тканевую дверь в шатер. Видимо, священное действо не для посторонних. Жрец подал сигнал Грэгу, и тот сказал:

– Беру эту женщину себе в даами. Согласен на связь души и тела.

Взгляды мужчин устремились на меня, и я повторила за Грэгом:

– Беру этого мужчину себе в даами. Согласна на связь души и тела.

Жрец кивнул и начал что-то шептать. Я сидела, затаив дыхание, наблюдая, как от его слов меняется пламя. Оно загудело, поползло вверх по воздуху и загорелось еще ярче. Но я совсем не ожидала, что жрец вдруг резко наклонится и опустит лицо прямо в эпицентр огня.

Я подпрыгнула на месте и выбросила вперед руку, чтобы вытолкнуть безумного жреца из огня. Меня перехватил Грэг и молча покачал головой, мол, не лезь. Я послушалась, но зрелище было не из приятных. Поклонение огню закончилось быстро, и вскоре я, не веря своим глазам, смотрела на совершенно невредимого мужчину. Надо же, даже брови не опалил!

– Дайте руки и откройте души, – проговорил он глухим голосом.

Грэг протянул свою, я последовала его примеру. От Гволи я знала, что в дарующем огне не только ставятся брачные метки, но и происходит связка душ, поэтому не стала дергаться, когда наши руки оказались над чашей. Жрец резким движением опустил их вниз, и я дернулась. По моим венам потек расплавленный огонь. Яркий, кипящий, он выжигал внутренности и заставлял выгибаться от боли. Я застыла с открытым в беззвучном крике ртом.

И это, по мнению Гволи, немного больно? Пришибу романтичную заразу! Хорошо, что пытка закончилась быстро. Тяжело дыша, я стерла рукавом капельки пота со лба. Не удержалась и сипло поинтересовалась:

– Это всегда так больно?

Жрец кинул вопросительный взгляд на Грэга, словно спрашивая разрешения на ответ. Судя по всему, он его получил, и вскоре я услышала мерный голос Арлакана:

– Нет. Так больно было лишь тебе.

– С чего бы мне подобные почести? – чуть не плача спросила я.

– Твоя душа не принадлежит ни этому телу, ни этому миру. К тому же она мертва. А ты сейчас насильно пригвоздила ее к душе кадиза.

Я смотрела на говорившего мужчину и пыталась осознать сказанное. Может ли даами мне как-то помочь? А вдруг он чудесным образом изменит мою душу? Жрец быстро развеял мои мечты, тихонько произнеся:

– Твоей душе даами не поможет, и, если не хочешь зла кадизу, не тяни с разрывом связи. Счастья ему с тобой не видать.

Глаза мужчины, в которых горел такой же яркий огонь, как и в чаше, прожигали во мне дыру. Похоже, он друг Грэга и переживает за него. Я тяжело вздохнула. Не один ты тут заботливый. Я бы тоже не хотела приносить излишнего вреда, но должна выполнить условие, ведь только тогда я смогу здесь жить.

– Проверьте ваши метки, – скинув с себя пелену загадочности, сказал жрец.

Бросив взгляд на закатанный рукав Грэга, я улыбнулась. Выше запястья сантиметров на десять у него красовался яркий черный треугольник с кругом внутри. Едва сдержала облегченный выдох. Даами. Я так боялась, что Грэг меня обманет. Глянула на свою руку и нахмурилась. Мой рисунок был едва заметен. Вопросительно посмотрела на жреца.

– Твоя душа слаба, – спокойно ответил он.

– Поправь, – тихо попросил Грэг, и его собеседник кивнул.

Арлакан словно ожидал подобной просьбы. Не вставая, он взял небольшую чашу с кисточкой, стоявшую неподалеку. Жестом попросив мою руку, он начал медленно и очень аккуратно закрашивать мой рисунок более ярким тоном. Это напомнило мне ситуацию, как мужья в старину прикрывали грех невесты, пачкая своей кровью простынь. Едва сдержала нервный смешок. Мое настроение уловил Грэг и сильно нахмурился, плотно сжав губы.