– Это хорошо, – выпускает серое облако главный. – Если бы пытался сбежать, мы бы и бабу порешили и мать твою… – Вот это не нравится ещё больше, но молча слушаю дальше. – Я мало кому даю шанс столько говорить, поэтому тебе лучше оправдаться, мол, был неправ, сглупил, каюсь, Родиону принесу извинения прилюдно, заглажу недоразумение…

– Это вряд ли, – мотаю головой. – Он был неправ…

– Да ты что? – вновь откидывается на высокую спинку кресла и затягивается босс. – А ты, ясное дело, прав?

– Тоже погорячился, но ваш брат, в отличие от вас не умеет по-человечески говорить.

– А что он делает? – опять затягивается мужик.

– Ведёт себя вызывающе, людей обзывает, злорадствует, посягает на то, на что не стоит посягать, а что самое главное – не умеет проигрывать.

Евгений Петрович в задумчивом молчании курит некоторое время. Напряжение витает жуткое, аж колючки по коже рассыпаются. Сердце неровным битом подсказывает, что этого мужика нужно опасаться, даже если он улыбчив и приветлив.

Босс неторопливо тушит окурок о пепельницу:

– Есть такое, – нарушает безмолвие и гнетущую обстановку. – Родя с детства наглый и борзой. Ему всё с рук сходило, и если вдруг кто-то давал сдачи, он бежал ко мне. – В тоне нет бравады или злости, сухая констатация. – Но это мой брат, каким бы дерьмом он ни был, ты на него руку поднял, а этого просто так не оставлю.

Напрягаюсь, да и ребята мои тоже… Ромка даже руки из карманов вынимает, хотя до сего, был невозмутим.

– А какие предложения? – вклинивается в разговор Артёмыч.

– А ты главный по предложениям? – улыбается одними губами Евгений Петрович, а голубые глаза недобро блестят, словно ледяные кристаллы.

– Типа того, – не растерявшись, кивает братан. На самом деле, Зур умеет вести переговоры, поэтому не пытаюсь одёрнуть. Одна голова хорошо, две лучше, и если он быстрее меня среагировал и что-то надумал – то пусть продолжает.

– Тоже молодой да дерзкий? – потирает идеально выбритый подбородок Евгений Петрович.

– Не совсем, – без особой учтивости, но и без гонора отзывается друг. – Пытаюсь быть справедливым и считаю, что каждый обязан отвечать за свои дурные привычки.

– Да неужели? – откровенно усмехается босс, вновь подавшись вперёд и сложив руки замком. – И потому он, – кивает на меня, – не один приехал, а с подмогой?

– А вы бы в одиночку явились на встречу с незнакомцами, которые намекают на расправу?

– Я бы постарался в такое дерьмо не ввязываться, – ведёт плечом Евгений Петрович. – А если бы вляпался, то не пожалел сил с достоинством из него выбраться!

– А я и не собирался ввязываться в дерьмо, – отрезаю просто. – Всего лишь погонять хотел и победить. Сделал и то и другое, а ваш брат… – запинаюсь, чтобы не ляпнуть какой-нибудь красноречивый эпитет, который сведёт на нет смехотворную конструктивность данной беседы, – решил меня вывести из себя. А он это делает, уж поверьте, умеючи…

– Знаю, – сухо кивает босс. – И ты мне нравишься, – роняет устало. – Но я вынужден тебя проучить. Родион мой брат всё же. Сжимаю зубы аж до скрипа:

– Без проблем, но ваш брат так и останется говнюком.

– Моим говнюком, – соглашается Евгений Петрович. – А своё, как понимаешь, не так воняет, как чужое…

Киваю, хотя ещё толком не знаю, что от меня хочет мужик, точнее, какую месть учудит.

– Тачку твою заберу, в счёт оплаты врача и морального ущерба, – резюмирует сухо босс.

– Я без колёс не могу…

– А я не хочу слушать причитания брата, – перебивает недовольно Евгений Петрович, явно устав от разговора.

Мне реально становится хре***. Моя девочка, моя «мицубиси» в руки мстительному уроду?

– А другой вариант?..

– Если хочешь, могу твои яйца брату принести, – морщится Евгений Петрович. – Мне кажется, он этому даже больше рад будет, чем тачке, которую, скорее всего, битой разобьёт в хлам!

Су***! Что за выбор?

– Мне и яйца дороги, и машина, – гляжу исподлобья.

– Выбор за тобой, – разводит руками босс. – А времени мало. Решай. Быстрей.

– Вёрст, – придержав за плечо, шикает Артёмыч. – Отдай, разберёмся… – едва слышно, почти бормоча в мою грудь.

Можно, конечно, поспорить с братом, но сейчас не время и не место. Если Зур сказал: разберёмся – ему верю!

Выуживаю из кармана брелок с ключами и сигнализацией:

– Страховка в бардачке, – документы на машину кладу на стол.

– Доверенность набросай, не хочу с ментами лишний раз по угону встречаться, – из ящика стола выуживает карточку-форму "доверенность" и небрежно бросает передо мной.

– Ого, да у вас на все случаи жизни бумаги есть, – подмечаю неуместно, за что вознаграждаюсь пытливыми и весьма мрачными взглядами охранников и едкой репликой босса:

– Работа такая, всё должно быть под рукой. Ты лучше рот закрой и пиши. Ошибок меньше будет! – ещё и ручку придвигает.

Так как присесть не предлагают – не наглею. Внаклонку несколько минут трачу на заполнение. Липовые данные не думаю указывать – себе дороже встанет. Живьём закопают, а в суде докажут, что так и было.

– Хочу её обратно, – упираюсь ладонями в столешницу, только заканчиваю писать. – Передайте своему брату, что я готов ещё раз его поздравить со вторым местом. Пусть время и место назначит…

– Азартный? – вскидывает брови Евгений Петрович. – Хорошо, – чуть склоняет голову, – но не думаю, что это скоро случится. Пока Родя оклемается, то да сё… Ты бы лучше домой спешил, пока я не передумал. Забудь на время о такой мелочи, как тачка…

– А вы бы забыли, что у вас есть брат?.. – бросаю зло.

– Нет, – щурится подозрительно босс.

– А тачка для меня дороже, она как часть меня, и в отличие от вашего брата – не подводила ни разу, ни на кого не наезжала, да и вообще, вела себя, как настоящий человек…

– Ха-ха-ха, – открыто смеётся Евгений Петрович, и его охранники подхватывают настрой босса, – ты мне нравишься! Правда! Вали отсюда, а с братом поговорю…

– Легко отделался, я бы сказал! – с благодушной ленцой альфа-самца гиббона заявляет Саныч, словно одаривает титулом и жалует земли.

Хочу огрызнуться, но предостерегающий взгляд Артёма и удерживающий жест дают понять, что не стоит!

Покидаем клуб в полном молчании, но только оказываемся на улице, и дверь закрывается, выплёвываю свои гнев и боль:

– Тварь! – пинаю какую-то банку из-под пива, что попадается на глаза. Она с обиженными коротким скрипом отлетает, ударяется в противоположную стену и, изрядно помятая, шмякается на асфальт.

– Совсем ополоумел? – чеканит Тёмыч.

– Су***! – бью кулаком в стену и тотчас стенаю, сжимая окровавленные костяшки.

– Правильно, ещё головой еб***, эффективней будет! – холодно ёрничает братан.

Оседаю на асфальт, глядя в никуда:

– Я смертник без колёс!

– Давай не будем позориться. У них тут, наверное, камеры, – рассуждает разумно Зур. – Все в машину, – отдаёт тихо команду. Ромка послушно загружается на заднее сидение. Артём меня подталкивает к авто. Сажусь на соседнее с водительским. Братан за баранку. – Штык, глянь аптечку за сидением, не хочу, чтобы клоун мне тачку кровью забрызгал. – Просто и по-дружески. Даже не обидно. Куда гадливее ощущение, что теперь я на ногах, без "мацушечки". Несколько секунд Ромка пыхтит.

– Руку протяни, – бурчит.

Нехотя подчиняюсь. Не смотрю, да и пох***, что друган делает. В голове навязчиво жужжит, что нужно вернуть машинку.

– Всё, – заключает Штык и безэмоционально гляжу на творение приятеля. Ладонь перебинтована.

– Спасибо, – брякаю, снова погружаясь в неутешительные мысли.

Даже не слышу, как включает зажигание, и мы срываемся с места.

– На игры постараюсь раздобыть для тебя колёса, – кивает Зур, чем выводит из ступора. – Не уверен, что супер-тачку, но такую, на которой сможешь рвать.

– Мне нужна такая… – ворчу, бездумно глядя в окно, – чтобы этого …хера опять натянуть.

– Ну, без качественной резины секс с подобным гав*** опасен, – хмыкает братан, явно стараясь разрядить обстановку.

– Вот и говорю: мне нужна нормальная тачка и сверх крутая резина.

– А пока на мотике походишь, – продолжает Артём. – Всё лучше, чем ногами.

– Мгм, – утыкаюсь в боковое окно, прохладой обжигающее лоб. Не хочу говорить – настроение паршивое. Хотя сам виноват, что позволил злости взять вверх. Вот и расплата. По чести – небольшая, если судить с кем зацепился.

– Сегодня предлагаю посидеть. Девчата, выпивка, танцы, – Зур прям из кожи вон лезет, чтобы отвлечь.

– Да, видимо, это теперь мой предел, – соглашаюсь вяло, мысленно постукиваясь головой о холодную поверхность.

– Ура! – без особой радости подаёт голос Штык. – А то ржавею. Оторвусь сегодня. Давненько так не трясся, так что клятвенно заверяю, буду пьян, неуправляем и похотлив.

– Гы-гы-гы, – гогочет Тёмыч. – Как бы ни пришлось из передряги какой доставать. Ты, главное, кулаки при себе держи, а то больше не пущу! Да и помни – у тебя скоро бои… Какие на хе*** проблемы?!

– Обижаешь, – протягивает насуплено Ромка.

Пока едем, Артёмыч созванивается с друзьями и договаривается на вечеринку в его доме. Заглядываем в магазин, затариваемся, грузимся…

На звонки упорно не отвечаю – просто выключаю телефон. Вечер, ночь и день заливаюсь алкоголем. Беспробудно, зло, безнадёжно. Щупаю каких-то девок, в разговоры не лезу. Меня всё больше утягивает в пучину безысходности и отчаянья…

– Может, нужно было предложить крупную сумму? – рядом плюхается Ромка с бутылкой пива. Я нахожу более-менее пустой уголок в доме Зура, где не снуёт и не гудит народ, не так сильно грохочет музыка.

– У меня нет "такой" суммы, да и, вообще, нет даже равной моей машине, – порывисто опустошаю бокал с водкой и хрущу кусочками льда, тщетно пытаясь забыться в алкогольном угаре.

– А если Артёмыча попросить. В долг? – подкидывает вариант друг. Да я и сам об этом думал, но нет… Я не так жалок, чтобы опускаться до подобного. Свои проблемы решу сам. К тому же деньги… Как показывает практика, дружба длится ровно столько, сколько не впутаешь в неё деньги. Браки разваливаются, ближайшие родственники, друзья становятся кровными врагами… Видел не раз… видимо, поэтому мы так долго дружим с ребятами: Ромка, я, Артём, ещё несколько пацанов со школьной скамьи. Какие бы у нас ни были жизненные ситуации, никогда не просим денег. Можем сами всучить, насильно, но безвозмездно. А такая сумма… полдома, что у нас с матерью. Выиграл больше года назад у мажора, накопления вложил в прокачку… Это моё чудо. Любовь… и сейчас меня её лишили!

– Спасибо за помощь, но нет у него таких наличных.

– Как нет?! – озадачивается Штык. – У него же родители… Да и сам упакован да подстрахован, – подносит бутылку к губам, но так и не делает глотка.

– О чём говорим? – словно услышав наш разговор, подплывает Зур, потягивая Хеннеси.

– Да я спросил, можно ли у тебя сумму одолжить, чтобы предложить за машину. Может, наличные увидит и всё же сжалится?

– Я бы дал, – спокойно встряхивает головой Тёмыч, без тени лжи. – Но у меня свободного бабла почти нет. Всё, что зарабатывается – вкладываем. Родители и я. Это закон бизнеса: деньги делают деньги. Да к тому же вы знаете, я столько вложил в организацию СВМА, проекты смежные с ним, плачу ребятам, что хакерят… Я гол… Могу выручить рыжиком, двумя, ну полтинником, но не лямы. Как вариант, перезанять у знакомых, но… – ведёт плечом Зур, – в наших кругах ничего не делается просто так. Потребуют процент. В итоге – машина станет в астрономическую сумму. Вы на это готовы?

– Нет, – отрезаю хмуро. – Я не позволю вам в это вмешиваться, да и сам понимаю, что бессмысленно. Мне просто надо переболеть!