– Как хорошо, что я – не она, – встаю с постели, избегая близости и уж тем более наглых рук Селивёрстова, которыми он пытается меня к себе обратно подгрести, но чуть не падаю – в ногах слабость, коленки до сих пор трясутся.

Плевать на помятый вид и одежду. Лифчик явно не на своём месте, грудь колышется свободно, соски торчат, остро натягивая футболку, в трусиках мерзко – влажно и прохладно, шорты приспущены…

Настоящее опускалово!

Игнат, гад! Блин, придушила бы…

– Ир, у тебя месячные что ли начинаются? – задумчивый голос вырывает из секундного коматоза. Непонимающе оглядываюсь. Сосед рассматривает ладонь, пальцы, которыми меня…

– Не уверена, но и не исключено… – осторожничаю зло, на ложь в данный момент ума не хватает.

– Бл***, я тебе больно сделал? – воздевает на меня испуганные глаза.

Вот… блин, и что ему сказать?

– И да, и нет, – нахожусь после заминки.

– То есть? – бедолага садится на постели, во взгляде плещется страх.

– Физически – нет, а вот морально… ты меня… – неопределённо трясу головой.

– А, а то я испугался… – Игнат заметно расслабляется. О боксёры вытирает пальцы. Какая гадость! – Ну надо ж было так… в месячные вляпаться… бл***…

Морщусь и, придерживаясь неосквернённой рукой близлежащей мебели, плетусь в ванную. По ходу отмечаю, что между ног болезненно-приятно ноет… Чёрт, видимо, девственности лишил, нужно будет на кровавые выделения трусики проверить.

Из изученного материала по анатомии помнится, что девственную плеву нарушить несложно, но при этом она достаточно эластичная… то есть проникновение пальцев может её растянуть, но полностью не разорвать.

Стягивая вещи, отмечаю, что никаких посторонних выделений нет. Это немного придаёт надежды, что я не стала жертвой одного из самых нелепых вариантов лишений девственности.

Принимаю душ, упорно игноря Игната, скребущегося в дверь:

– Ир, ну открой. Я тебе спинку помою.

Блин, даже слезу пускаю от жалости к себе и поруганной чести. Опустилась так, что отдалась Игнату?! Точнее, его пальцам.

Позорище! Какой ужас…

А что омерзительнее всего – мне понравилось!..

И гад знает, что мне понравилось!

Когда ощущаю себя настолько чистой, что выхожу из душа, Селивёрстов предпринимает очередную робкую попытку уболтать на лёгкий, ни к чему не обязывающий перепих:

– Ир, ну тогда ты меня… погладь ещё немного, – прокручивает на пальце свои боксёры. Даже боюсь вниз посмотреть, и так нервный тик начинается.

– Селивёрстов, – нахожу силы ответить, – пошёл к чёртовой матери! – злюсь не на шутку, толкнув плечом, проходя мимо. – Сам себя ублажай, я спать хочу! – отрезаю безапелляционно и падаю на постель, даже не одевшись, а как есть – в полотенце. Не буду при извращенце голым телом светить! Больше! И так допекла – покоя мне нет!

Демонстративно закрываю глаза, но передо мной застывает картинка нашей с Селивёрстовым развратной игры.

Только сосед прикрывает дверь ванной, причём не до конца, – видимо, даёт шанс передумать и к нему присоединиться, – натягиваю подушку на лицо и уже в неё кричу:

– У-у-у…

Немного прочищаю глотку, выплёскивая негодование, и облачаюсь в домашнюю одежду – футболку и шорты. Ложусь обратно. Мучаюсь в постели, пока не возвращается Игнат.

Он больше не делает предложений и попыток развести на секс. Хмурый, мрачный, даже злой. Утраивается на своей части. Отворачивается, и вскоре слышу мирный сап.

Блин, вот как так можно? Меня разбудил, использовал… и уснул…

Наутро сбегаю первой. На Игната даже не смотрю.

Боюсь.

Его боюсь.

Себя боюсь.

Чувств боюсь!

ГЛАВА 6

(День пятый, ночь шестая)

Ира

– Ксень, я так больше не могу! – хнычу в трубу, только в лаборатории остаюсь одна. Мысли суматошно носятся в голове, и я… я правда захожу в тупик.

– Да что случилось? – настораживается Ксю.

– Мне опять совет нужен…

– Ми-ми-ми, – мычит в трубку Бравина. – Час дашь?

– Конечно!

***

– Ну, что случилось? – подруга, немного опоздав, усаживается напротив меня на диванчик в любимой кафешке. – Сосед руки распускает?

Заливаюсь краской смущения – я не собиралась рассказывать, как учудила с Игнатом ночью.

– И это тоже, но в другом понятии… или в прямом… – умолкаю, радуясь, что моей реакции Ксения не видит – она в этот момент нетерпеливо подзывает официанта.

– Это он любитель, – наконец подаёт голос Бравина, только оформляет заказ. – И как далеко его шаловливые ручки забрались? – смотрит хитренько-хитренько.

Блин, глоток чая поперёк горла встаёт. Шумно прокхекиваюсь, Ксения участливо стучит по спине:

– Всё нормально?

– Ага, – нервный кивок, стискиваю чашку в руках.

– Ну, ты даёшь, – хохочет Бравина. – Прям вот так…

– Не смешно, Ксю, – чтобы хоть как-то скрыть бурю чувств, опять делаю глоток ароматного, а что сейчас важнее, спасительного напитка. – Дело-то даже не в нём…

– А в ком? – настороженно.

– Во мне, – стыдливо отвожу взгляд.

– Ир, – протягивает Ксения, приходится на неё посмотреть. Не выдерживаю немой сцены:

– Блина, Ксю, меня лихорадит рядом с ним. Я этого так боялась… – на миг глаза закрываю, всем видом показывая, как жжёт правда.

– То есть, лихорадит? – вскидывает одну бровь подруга.

– Ну, это когда тремор в теле, бросает то в холод, то в жар.

– Ир, – одёргивает Ксения, – я, конечно, не так умна, как ты, но я другое имела в виду: прям трясёт от раздражения, или возбуждения? – въедливый прищур. – Ну, это когда помимо тобою сказанного ещё и голова дуреет, ноги слабеют, а в животе бабочки… – добавляет значимо.

– М-м-м, – задумываюсь, водя пальчиком по едва заметной зазубрине на светло-голубом столе кафешки. Сказать «а» было легко, а вот остальное… – В том-то и дело, что раздражаюсь, но и возбуждаюсь…

– Мать, – обречённо выдыхает Бравина, – ты попала!

– Что? Вот так… прям вердикт, и всё?

– Ага, – безапелляционный кивок. – Очуметь, – не скрывает восхищения, – Вёрст в тебе женщину разбудил!

– Очень смешно, – морщусь. – Мне вообще-то не до шуток, а ты… Я…

– Это же нормально, Ир. Разбудить женское начало…

– Да оно и не спало, Ксю! – возмущаюсь загадочной радости Ксении. – Это просто я… благоразумно держалась подальше от соседа!

– Ты с ним переспала? – прямо «бах» и без такта и учтивости.

– Ксю! – давлюсь негодованием. – Ну, нет, конечно… хотя… – запинаюсь, врать подруге не хочу.

– Что «хотя»? – теперь прищур с подозрением.

– Мы-занимались-петтингом, – выговариваю на одном дыхании и затаиваюсь, боясь реакции Бравиной.

– Вот же пройдоха! – непонятно с чего восхищается Ксения, и почему-то… Игнатом. – Он лишил тебя психологической невинности! Всегда знала, что в плане обольщения он ещё тот гений…

– Ксю! – возмущаюсь. – Ты же вроде моя подруга, – выделяю слово «моя», – но почему-то начинаю в этом сомневаться!

– Ир, ну заканчивай меня обвинять в своих грехах и… ролевухах, – добавляет с нескрываемой глумливой улыбкой. – На самом деле, это нормально…

– Это аморально! – поправляю, бурча в стол.

– Ах-ах, – продолжает смеяться Бравина, – это как посмотреть.

– Я смотрю со стороны «мне теперь жуть как стыдно», – поясняю свою позицию ворчливо.

– Ой, ерунда! Зато тебе понравилось, – равнодушная отмашка.

– Я позвонила, чтобы совет выслушать, ну и поплакаться в твою жилетку, а ты…

– Жилетку дома оставила, – продолжает шутить Ксю. – Ты же не предупредила, что развратница ещё та…

Недовольно вздыхаю, подруга смягчается:

– На самом деле, я рада, что у тебя хоть так «было». Теперь наконец-то признаешься, что Игнат тебе нравится! – выдаёт с видом «а что я тебе говорила?!»

За скоростью её логики едва поспеваю.

– Нет! Нет, – шикаю смущённо. – Но признаюсь, что именно на него реагирует тело, – тихо, а на последних словах умолкаю.

– И что, так ни на кого и никогда больше не было? – допытывается миролюбиво Ксю.

Вот, как она умеет вопросы задавать, прям неудобно и ребром.

– Нет, – мешкаю. – Только на него… и причём не первый раз, – выдавливаю нехотя, бормоча под нос, ведь признание не облегчает самочувствия.

– А это я когда пропустила? – тотчас уточняет Ксения с холодком.

– Когда я… когда ты… была в пьяном… угаре, – запинаюсь бессвязно, потому что нет нормальных слов, чтобы чётко разложить всё по полочкам, – а я… брошена в логово зверя…

– Капец, Ир, – вытаращивает огромные серо-зелёные глаза Бравина. – На той школьной вечеринке в доме Зура?

– Ага, – нервный кивок. – Игнат меня поцеловал… а потом в бассейне, ну… а я… так опешила, растерялась. В общем, даже не сопротивлялась.

– Он же тебя вроде не тронул тогда. Отпустил, – словно ковыряясь в памяти, поправляет меня Ксения.

– Угу, – опять кивок. – Он был таким грубым. Ещё бы, – шепчу в пустоту, – его-то, как меня, не прошибло. А я… блин, Ксю, если он вздумает продолжить распускать свои руки и губы, я вряд ли отобьюсь.

– Охренеть, – брякает мрачно Бравина. – И ты это скрывала от меня? Молчала?

– Ксю, – возмущаюсь нападке. – Ты слышала, что я говорила? По вашей со Спартаком вине я столкнулась лицом к лицу с монстром, и в моём теле и мозгах случился коллапс. Да такой, что я не могла оставаться в городе. А сейчас тебя волнует только то, что я молчала?

– Прости, – с толикой вины, а потом укором: – Но я твоя подруга. Могла бы сказать, что тебе рядом с Игнатом…

– Ксю, мне что, надо было об этом кричать?

– Ну, – заминка, – намекнуть хотя бы…

Молча соплю. Начинаю жалеть, что позвонила Бравиной, но тут Ксения жалостливо тянет:

– Ир, прости, – участливо берёт за руку. Чуть сжимает: – Я тогда полной дурой была. Так увлеклась собственными проблемами, что не смогла тебе подставить плечо.

– И ты меня прости, – сокрушённо. Понимаю свою ошибку и смехотворность обвинения. – Я тоже повела себя эгоистично. Убежала, не поговорила, и даже не подумала тебя отговорить от глупости.

– Эх, – выдыхает с грустью Ксю, – мы обе крупно облажались.

– Ага, но я уехала. За это время, была уверена, что успокоилась. Мне казалось, что я готова встретиться со своими детскими страхами. Правильно могу разложить свои чувства… Блин, – хнычу досадливо. – Я же не люблю Игната. Он меня выбешивает… Откровенно…

Ксения молчит, но даже в этой повисшей тишине отчётливо слышу, как звенит недоверие.

– Правда! – оправдываюсь позорно. – Но хочу… Не хочу его хотеть, – убито трясу головой.

– Знаешь, – Ксения серьёзна и задумчива, – это трудно – бороться с собственными желаниями, – с горькой рассудительностью. – Так уж получилось, что плоть… она слаба. А когда рядом такой красавец, как Игнат…

– Да причём тут внешность? – опять взрываюсь негодованием. – Он… он хам, нарцисс, подлец и просто бабник!

– Он красив, как бог, Ир, – настаивает уверенно Бравина, пока официант приносит её заказ. Подруга делает небольшой глоток. – И он подходит тебе…

– Он умнее меня, – добавляю значимо, словно хочу признаться в самом страшном и сокровенном. – Это непростительно!

– Бред, – отрезает Ксения, – мужчина обязан быть умнее и обеспеченней женщины! – не оставляет ни капли для сомнения или возражения. – Только так он будет ощущать свою значимость и полноценность. В противном случае сам себя сгнобит, а наравне с этим – и свою женщину! Сильный, уверенный в себе, добротный кошель с деньгами! И не дай бог будет богатым, но недалёким – женщина его со свету сживёт, облапошит, да рогов наставит!

– Ну, не все такие, – мямлю, хотя понимаю, что Ксения отчасти права.

– Умные и богатые женятся на таких, – безапелляционна подруга. – И только редкие находят равную пару.

– Ладно, – категорически отмахиваюсь, – мне нет дела, на ком Игнат собирается жениться, но вот что он рядом – меня жутко беспокоит!