– Выходи! – я ещё под впечатлением сидела и не сразу сообразила, где мы стопорнули. Глазами непонимающе повела. Названия вроде знакомые, но рассудок как-то пока плавал во мраке, в который меня безжалостно топили последние несколько часов.

Мне помогли выйти – неделикатно за руку потянув.

– Хоть шаг к побегу – я с тебя живьём шкуру спускать собственноручно буду, – пригрозил Хан, даже на меня не глянув. Он вперёд смотрел, но явно в никуда – в свои тягучие, полные мести и боли мысли.

Я его услышала. Предельно ясно.

Мужики за мной в магазин зашли.

А я рассеянно взглядом по помещению скользнула. Продавщицы, меня увидев, побледнели, в лице изменились. Вроде знакомые… я дорогие магазины хорошо знала, как и персонал, потому что с подругами часто гуляла и все новые коллекции на себя примеряла. Не шмотница, но развлечения ради…

А сегодня ничего не видела и плохо различала слова продавщиц-консультанток. Шла по рядам и просто снимала какие-то вешалки, не особо задумываясь, что брала. Ни цвет, ни фасон, ни модель, ни размер – мне плевать было.

– Может, подсказать всё же? – когда очередную вешалку сняла и на согнутую в локте руку повесила, хотя там уже места не было.

– А? – я заторможено вырывалась из паутины пережитого ужаса. – Вот это пробейте, – не в себе пробормотала, дойдя до кассы и свалив кучу перед кассиром. Девушка в сомнении на груду покосилась, на меня, на мужиков, стоящих у выхода в магазин.

– Вы уверены, что вам всё это нужно? – робко уточнила кассирша с виноватым лицом.

– Всё? – вторила я и уставилась на гору тряпок.

– Вещей пять важных пусть возьмёт, остальное лишка! – раздался голос одного из мужиков. Он телефон от уха убрал и, выключив, спрятал в карман лёгкой куртки. – Слышь, малая? – меня презрительным взглядом окатил. – Бегом отоваривайся. Хан сказал: «Пять вещей!», – грубовато повторил для меня тупенькой.

– Тогда, – кивнула я. – Трусы, лифчик, носки… – запнулась и на этом повернулась к охраннику, – это за два предмета считать или один?

– Не умничай, коза, лучше поторопиться, иначе, в чём есть, в том и будешь ходить!

– Футболку, джинсы, – продолжила список для ушей продавщицы. – Кеды, куртку… – запнулась на далёкой мысли, что мне ещё жить и мстить, а стало быть, выкручиваться нужно. – Платье… – чуть в мозгах просветлело. – Мне нужно жениха покорить в самое паховое сердце! – отчеканила голосом, в который возвращалась жизнь.

Одеваться отказалась. Я облёванная, зарёванная чухондра с грязными ногами… Лучше свиньёй похожу, может совесть взыграет у Хана.

Охрана ни слова на это не сказала. Безлико за нами наблюдала, пакеты загребла, расплатилась и к машине меня сопроводила.

– Что-то ещё? – уже дома уточнил Хан, когда вошли в зал на первом этаже, а пакеты с покупками рядом со мной сгрузили.

Меня аж зло взяло.

Он потерял свою семью… а теперь топтал чужую, при том, что понимал, что нас, скорее всего, подставили. Разве это справедливо? Его горе – оно не передать словами, какое страшное! Боль – да, она, конечно, отупляла, ослепляла, оглушала, но как добиться протрезвления у живого мертвеца, потерявшего вкус к жизни и уже нежелающего слышать других???

Как???

Я жить хочу!

И я хочу доораться до этого монстра.

Я НЕ ВИНОВНА! И МНЕ ОЧЕНЬ… ОЧЕНЬ ЖАЛЬ!!!

– Телефон и симка с инетом, – не ёрничала, да и вопрос я восприняла серьёзно. Хан на меня так странно посмотрел, будто я его удивила.

Зато потом удивилась я, когда меня в ту самую комнату поместили, где фотки стояли… В спальню его сестры, сообщив, что можно брать всё, – а там и гардеробная оказалась вместительная, – кроме фоток!

И конечно шоком стало, когда выйдя из душа, на постели нашла телефон… стационарный, доисторический… детский с крутящимся циферблатом. А рядом конверт с новой симкой… и, бл*, такой бестолковой без нормального аппарата!

Шутник… Он, мать его, шутить изволил?

Во мне опять проснулась стерва!

Что ж, пошутим, Хан! Ох, пошутим…

Глава 9

POV Хан

Дом покидал с Адским жжением в груди и желанием закопать идиотку в могилу с дочерью, потому что слушать яд Юсуповой становилось всё невыносимей. И домой меня не тянуло – он теперь был пустым и безжизненным. Поэтому нагрянул к сыну, но, к удивлению, мне открыла Юсупова старшая. Девка меня увидала, прочь шарахнулась в арку столовой/кухни.

Мы с парнями прошли в зал. Я упорно делал вид, что меня ничто не колыхнуло, но на деле – разрывало от бешенства.

Юсупова не показывалась, мы сидели долго, и когда я не выдержал, набрал сына:

– Я у тебя, – бросил ровно.

– Что-то опять случилось? – сын явно куда-то шёл, голос был запыхавшимся.

– Да, – короткая пауза, – мне дверь открыла Юсупова, – пояснил мысль нарочито спокойно.

– Бл*, – досадливо буркнул Карим. – Хан, не начинай выносить мозг, – тотчас огрызнулся, в который раз подтверждая, что при всей кажущейся мягкости характера, он не боялся ни бога, ни… меня. Хотя в том был виновен я, мне было всего ничего, когда Карим родился. Воспитывать сына мне было некогда. Всё наше общение сводилось к редким «привет, как дела» и было скорее, как у братьев, чем, как у отца с сыном. Поэтому Карим и говорил со мной порой не как со строгим батей, а как со старшим, вечно придирающимся к нему, братом.

– Я скоро буду, – отчеканил, упреждая любое желание с ним поругаться по телефону. – Мы поговорим!

Я так и сидел на диване. Всё всплывающие вопросы решал по мобильному. Юсупова на глаза не показывалась, но мышью по кухне шныряла. Оттуда тянулся приятный запах.

Мои ребята зашевелились. Да и я сам запоздало вспомнил, что не обедал, не ужинал.

– Вы опять скопом?.. – сын вошёл домой со своей парой охранников. Его это явно тяготило, но мне плевать – переживёт, вернее, для того чтобы пережил, они за ним и ходили. – Могли бы хоть обувь снять, – недовольно обронил Карим. Это у нас вместо семейного приветствия: я молча жду его ворчливых упрёков, а потом начинается спор…

В этот раз спор начал чуть погодя, уже в столовой, где нас ждал сервированный стол.

Я внимательно следил за тем, как поглядывали друг на друга Юсупова и сын. Как её щёки краснели, глаза блестели. И Карим был на удивление улыбчив. Давненько его таким не видел. Он сиять начинал…

Ох, не нравилось мне это.

Я сидел во главе стола, где даже для ребят нашлось место, хотя по обычаю, они отдельно ели. Не потому что я заставлял, а потому что им так было удобней, да и ржать любили, чего я за столом не приемлел.

А сегодня молчаливо расселись, глазами пожирая довольно хорошо заставленный блюдами стол. И за всё это безобразие мы должны были благодарить Юсупову с Валентиной Георгиевной, кухаркой Карима. Она ещё мне готовила по молодости, а потом, когда я дом отдал сыну, осталась с ним. Он же, вообще, не заботился о своём пропитании. Если бы ему не подсовывали пищу – забывал бы о ней напрочь. А Валентина знала Карима с детства, и конечно была в курсе, всех его пищевых пристрастий, но сегодня был непривычный стол. Я задумчиво мазнул глазами по огромному блюду с пловом… в душе шевельнулся червь сомнения насчёт правильности подарка сыну.

С дозволения хозяина дома трапеза началась, хотя Юсупова думала сбежать, Карим коротко обронил:

– С нами сядь, – и она послушно осталась.

Вот тогда и я взял вилку. Еда была очень вкусной, но, посматривая на парочку, сидящую рядом, всё больше укреплялся в догадках. Девка покладистая, для сына это хорошо, вот только мне не нравилось, что она не выглядела униженной, использованной – подстилкой, рабой, вещью! Не тянула ни на одну из этих ролей, а вот на скромную, робкую хозяйку…

На этой мысли отложил вилку:

– Хочу понять, что происходит, – прозвучало вкрадчиво и внушительно, если учесть общее тягучее молчание за столом, накалённую тишину, которую нарушало только побрякивание вилок о тарелки и задумчивое жевание/сопение.

Все замерли, устремляя взгляды на Карима. Юсупова голову в плечи вжала и, судя по красивому личику, вот-вот была готова разреветься.

– То, что она – моя! – кивнул Карим. – Я делаю с ней, что хочу. Разве нет? – сын знал, что я не уважаю блеянья и невнятностей. Поэтому для меня прозвучало предельно точно: «Не твоего ума дело!» Нет, сын имел право меня послать. Он один из немногих кому это прощалось, потому ЭТОГО ни разу не случалось, а вот теперь… Я не опешил, терпеливо ждал пояснения этому феномену.

– Мы с ней пришли к консенсусу, – прожевал очередную порцию плова Карим. – Она не делает глупостей, занимается домом, при моём желании… мной…

– Ещё женись на ней, – кивнул я, не выдерживая соплей-рассуждений сына.

Карим задумчиво покосился на Юсупову, девушка побледнела, голубые глаза совсем запрудились слезами. Я от неудовольствия покривился.

Этого ещё не хватало – видеть слёзы второй суч*ки рода Юсуповых. И если первая зло ревела и ненавидела, эта… жалкая картина. Как раз для нежной души моего сына. Он почему-то у меня с бабами мягкотел. С подросткового возраста.

Да, не был высок, смазлив, как они любили – худощавый, лысоватый, поэтому натянул на себя комплексов и довольствовался тем, что падало под ноги, а это никогда не бывало достойным, и, увы, когда он это понимал, оказывалось поздно для его душевного равновесия.

Последняя его невеста была красотка ещё та. Милая, улыбчивая поскакушка… поскакала… на другом, а Карим это увидел. Не её возненавидел, а принялся себя корить, в себе искал недостатки и проблемы: мол, на работе весь день, а она бедная разнесчастная. Мне так и не удалось ему в башку вбить, что телка у него – шлюха – вот и вся правда!

Он её чуть было не простил… жениться собирался. Я это по-тихому решил. Её под другого подложил, и она сама с горизонта сына ушла.

Мда. Я много в жизни грешил, но ни одна баба так и не тронула моего сердца. Были удобные, были затянутые, случайные и разовые отношения, но жениться?! Нет, это не для меня. Как началась свистопляска по жизни, так и закрутилось. Дела, дела, дела… Не до женитьбы, не до серьёзных отношений тем более. С моими-то врагами и жизнью этим днём?! Нет!

Хотя детей признавал всех, если не сомневался в вероятном отцовстве. У меня бывали неосторожные связи, чего греха таить. И если я об этом знал, значит не имел права отрицать и возможность залёта партнёрши. Даже тестов не делала ДНК. За хера?

Карим, Эсманур… их принял сразу. С матерями расплатился, а детьми занимались профессионалы: няня, педагоги, репетиторы… По крайней мере, с Каримом. С дочерью так было, пока сестру не выдернул из лап мужа.

Я опять скрежетнул зубами:

– Значит ничего личного? – глухо бормотал. – И если я её трахну или кто-то из парней, ты не будешь против? – не думал этого делать, но язык первее мысли сработал.

Карим перестал жевать, Юсупова уронила вилку, ужас в глазах забился.

– Нет, – странно качнул головой сын, словно жест из себя выдавливал. – Конечно же… я буду против, – наконец решительней кивнул. – Она моя и… – замялся, на девку глянув. – Моей и останется…

– Но женишься ты на другой, – напомнил ему мрачно.

Глава 10

POV Хан

– Это которую ты сегодня по моргу таскал и в трупы тыкал? – посмотрел на меня пронзительно Карим, словно укорял.

– Она задавала много вопросов, и гулять хотела, – не оправдывался, я был в своей тарелке, и такие разговоры меня не волновали. – Вот мы и совместили приятное с полезным. А ты как? – перекинул взгляд на Юсупову. Она совсем побледнела, затряслась, как лист на ветру. – Ты болтливая? Любопытная? Тоже не в курсе, что случилось?

Девчонка невнятно замотала головой.

– Отвечай! – тихо пророкотал, потому что ненавидел трусливых особей.

– Всё, что знаю: вы захватили наш особняк. Разрушили мой мир и держите против воли, – запинаясь, пробормотала старшая дочка Юсупа.