Почти целый час Уинстед расхаживал по комнате, прокручивая в голове подробности нападения. Та улица, где его подстерегали грабители, была не самой освещенной в Лондоне, но в то же время и не то чтобы опасной. Опять же, если вор хотел завладеть тугим кошельком, ему следовало попытать счастья за пределами трущоб Сент-Джайлза и Олд-Никола. Дэниел оказался бы не первым джентльменом, ограбленным в непосредственной близости от Мейфэра и площади Сент-Джеймс.

Это вполне могло быть простым ограблением. Правда ведь? Негодяй сказал, что им нужны деньги и скорее всего так оно и было, но Дэниел слишком долго жил, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы поверить столь простому объяснению случившегося, а значит, следовало дождаться Хью.

– Уинстед, – появившись наконец в гостиной поприветствовал его хозяин дома.

Он не выглядел удивленным, хотя, насколько помнил Дэниел, Хью невозможно было чем-то удивить, он умел при любых обстоятельствах сохранять невозмутимое выражение лица. Именно поэтому его было практически невозможно обыграть в карты. Этому так же способствовала его поразительная способность запоминать цифры и производить вычисления.

– Какими судьбами? – поинтересовался Хью, прикрыл за собой дверь и прошел в комнату, хромая и тяжело опираясь на трость.

Дэниел с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд. Когда они вновь встретились в Италии после долгой разлуки, ему было тяжело наблюдать за болезненной хромотой друга, зная, что причиной тому стали его необдуманные действия. Необходимость смотреть на страдания Хью была частью его наказания, хотя после того, что случилось с ним сегодня вечером, он был вовсе не уверен, что заслужил это самое наказание.

– На меня напали, – ответил он коротко.

Хью замер, потом медленно развернулся и, настороженно оглядев Дэниела с головы до ног, сказал, указывая на кресло:

– Присядь.

Однако кровь так бурлила в жилах, что Уинстед не мог спокойно усидеть на месте.

– Уж лучше постою.

– В таком случае извини, но я сяду, – проговорил Хью, скривив губы от презрения к собственному бессилию.

Он неуклюже проковылял к креслу, тяжело опустился в него, и с его губ тут же сорвался вздох облегчения. На этот раз он не притворялся. Хью мог солгать в чем угодно, но только не в этом. Дэниел видел искалеченную ногу друга. Врачи совершили невозможное, сохранив ее, а то, что Хью смог еще и ходить, и вовсе оказалось настоящим чудом.

– Не возражаешь, если я выпью? – Хью положил трость на стол и принялся растирать онемевшие мышцы, даже не пытаясь скрыть отразившуюся на лице боль. – Он там, – кивком указал он на сервант.

Дэниел пересек комнату и достал из серванта бутылку бренди.

– На два пальца?

– На три, пожалуйста. День был долгим.

Наполнив стакан, Дэниел передал его другу. Сам он не притрагивался к алкоголю с той самой злополучной ночи, но у него не было искалеченной ноги, требовавшей обезболивающего.

– Спасибо, – то ли простонал, то ли прошептал Хью, сделал большой глоток, потом еще один и прикрыл глаза, когда обжигающая жидкость заструилась по горлу.

– Ну вот, – когда к нему вернулось самообладание, выдохнул Хью, а потом поставил стакан на стол и поднял глаза на друга. – Я слышал, твои синяки – дело рук лорда Чаттериса.

– Тут кое-что другое, – отмахнулся Дэниел. – Сегодня вечером, когда я возвращался домой, на меня напали двое.

Хью выпрямился, и в его взгляде блеснула сталь.

– Чего хотели?

– Потребовали деньги.

– Они называли тебя по имени?

Дэниел покачал головой:

– Нет.

Хью довольно долго молчал, а потом, наконец, произнес:

– Это могли быть обычные грабители.

Скрестив руки на груди, Дэниел посмотрел на друга, но тот спокойно произнес:

– Я уже сказал, что взял с отца слово, что он тебя не тронет.

Дэниелу очень хотелось ему верить, и он верил, потому что Хью никогда не был лжецом, мстительным его тоже нельзя было назвать. Может, отец попросту его обманул?

– Откуда мне знать, что твоему отцу можно доверять? Он три года преследовал меня, чтобы убить.

– А я в течение этих трех лет пытался убедить его, что вот в этом… – скривившись, Хью указал на свою искалеченную ногу, – я виноват не меньше тебя.

– Но он, конечно же, тебе не поверил.

– Верно, – кивнул Хью. – Упрямый осел. И всегда был таким.

Дэниел не впервые слышал нелестный отзыв друга о его папаше, но все равно испытал странное чувство: прямота Хью обескураживала.

– Откуда мне знать, что моей жизни ничто не угрожает? – не унимался Дэниел. – Я вернулся в Англию, положившись на твое слово, что твой отец не нарушит своего обещания. Если что-нибудь случится со мной или – не дай бог! – с кем-то из членов моей семьи, я достану тебя на краю земли.

Хью не стал указывать другу на то, что в случае его смерти эта угроза будет неосуществима.

– Мой отец подписал соглашение, – заметил Хью. – Ты видел его собственными глазами.

У Дэниела даже была копия этого соглашения, равно как и у Хью и лорда Рамсгейта. Еще одна копия хранилась у поверенного Хью, которому были даны указания хранить ее как зеницу ока. И все же…

– Он будет не первым, кто нарушит условия соглашения, – тихо произнес Дэниел.

– Вот как? – Хью выглядел измученным, под глазами залегли тени. – Но этого соглашения он не нарушит: я позаботился.

Дэниел подумал о своей семье, о сестре и матери, о беззаботных смешливых кузинах Плейнсуорт, которых он только-только начал узнавать заново, а еще о мисс Уинтер, и ее лицо тотчас возникло у него перед глазами. Если с ним что-то случится, прежде чем ему удастся узнать ее получше… Если что-то случится с ней…

– Хотелось бы знать, откуда такая уверенность, – произнес Дэниел, и его голос понизился до зловещего шепота.

– Ну… – Хью поднес стакан к губам и в отчаянии сделал глоток. – Я его предупредил, что, если с тобой что-то случится, наложу на себя руки.

Если бы Дэниел держал сейчас что-нибудь в руках, оно непременно разбилось бы об пол. Просто удивительно, что он сам все еще твердо стоял на ногах.

– Отец хорошо знает, что я слов на ветер не бросаю, – беспечно произнес Хью.

Дэниел лишился дара речи.

– Поэтому я был бы тебе очень признателен… – Хью снова поднес стакан к губам, но на этот раз лишь едва пригубил, – если бы ты постарался не погибнуть в результате несчастного случая. Ведь тогда я наверняка обвиню в твоей смерти отца, но, если честно, предпочел бы не сводить счеты с жизнью без веской на то причины.

– Ты с ума сошел, – прошептал Дэниел.

Хью пожал плечами:

– Иногда мне тоже так кажется. Так что мой отец наверняка с тобой согласился бы.

– Но зачем тебе это? – Дэниел не мог представить, чтобы кто-то – даже Маркус, которого он считал братом, – пригрозил сотворить нечто подобное.

Хью довольно долго молчал и, устремив невидящий взгляд в пустоту, лишь изредка моргал. Наконец, когда Дэниел уже подумал, что его друг больше не заговорит, Хью посмотрел на него и произнес:

– Глупо было называть тебя шулером, но я не верил, что ты можешь меня обыграть. Это все переизбыток спиртного.

– Я и не могу, – согласился с другом Дэниел. – В тот день мне просто повезло.

– Знаешь, я не верю в везение и никогда не верил, только в умение и благоразумие, но в ту ночь здравый смысл меня покинул и в игре, и общении.

Хью посмотрел на свой опустевший стакан. Дэниел хотел было наполнить его снова, но потом решил, что друг попросит, если захочет выпить еще.

– Из-за меня тебе пришлось покинуть страну, – сказал Хью, поставив стакан на стол рядом с креслом. – Я не мог пребывать в ладу с собой, зная, что сломал тебе жизнь.

– Но ведь и я вмешался в твою жизнь, – тихо проговорил Дэниел.

Хью улыбнулся, но только губами – его глаз улыбка так и не коснулась.

– Это всего лишь нога.

Но Дэниел не верил ему и знал, что друг тоже не считает свое увечье ерундой.

– Я все улажу с отцом, – решительно заявил Хью, давая понять, что аудиенция подходит к концу. – Не думаю, что это он подослал к тебе своих негодяев, но на всякий случай напомню о нашем договоре.

– Надеюсь, сообщишь мне о результате разговора с отцом?

– Конечно.

Дэниел направился было к двери, но обернулся и увидел, как Хью силится подняться на ноги. Он уже хотел сказать, чтобы друг не вставал, но прикусил язык, чтобы не уязвить его гордость.

Схватив трость, Хью с трудом встал с кресла и мучительно медленно пересек комнату, чтобы проводить Дэниела, протянул руку и поблагодарил:

– Спасибо, что зашел.

– Я горжусь, что могу назвать тебя своим другом!

Дэниел поспешно вышел за дверь, но все же успел заметить, как на глазах Хью блеснули слезы, прежде чем он отвернулся.

На следующий день, вернувшись из Гайд-парка, где они трижды измерили длину Роттен-Роу, Энн сидела за письменным столом в гостиной Плейнсуортов и щекотала подбородок кончиком пера, обдумывая пункты, которые собиралась включить в свой список необходимых дел. После обеда она была совершенно свободна и всю предыдущую неделю с нетерпением ждала возможности сделать то, что запланировала, и пройтись по магазинам. На серьезные покупки денег было маловато, но ей очень нравилось рассматривать выставленные в витринах товары, к тому же хотелось просто спокойно провести время, ни за кем не присматривая.

Однако не все выходит так, как запланировано. В гостиную вдруг вплыла в облаке шуршащего бледно-зеленого муслина леди Плейнсуорт и объявила:

– Мы завтра уезжаем!

Сбитая с толку Энн оторвалась от своего занятия, а потом и вовсе поднялась из-за стола.

– Прошу прощения?

– Мы не можем оставаться в Лондоне, – резко заметила леди Плейнсуорт. – По городу уже поползли сплетни.

– Сплетни? Какого рода?

– Маргарет сказала, что слышала пересуды, будто Сара вовсе не была больна, а просто пыталась сорвать концерт.

Энн не знала, кто такая Маргарет, но эта дама хорошо информирована.

– Словно Сара способна на такое, – продолжила леди Плейнсуорт. – Ведь она превосходно играет на фортепьяно! А еще она послушная дочь и каждый год с таким нетерпением ждет семейного представления!

Вряд ли Энн смогла бы как-то прокомментировать данное заявление, но леди Плейнсуорт и не ждала этого от нее.

– Поэтому я вижу лишь один способ положить конец этим отвратительным сплетням – уехать из города.

– Уехать из города? – эхом отозвалась Энн.

Такое решение казалось ей слишком радикальным. Приближался сезон, и она была уверена, что леди Плейнсуорт поставила себе цель подыскать Саре мужа, но ее намерение вряд ли осуществится, если они удалятся в Дорсет, где проживало семь поколений Плейнсуортов.

– Именно. – Леди Плейнсуорт порывисто вздохнула. – Я знаю, что со стороны кажется, будто Сара выздоровела – и, вероятно, так оно и есть, – но пусть все вокруг думают, что она на пороге смерти.

Энн ошеломленно заморгала, пытаясь постичь логику хозяйки.

– Но разве в таком случае не потребовались бы услуги врача?

– Нет, лишь целительный сельский воздух, – отмахнулась леди Плейнсуорт. – Всем известно, что в городе здоровье не поправишь.

Энн лишь кивнула в ответ, испытав облегчение, поскольку всегда предпочитала жить за городом. У нее не было знакомых на юго-западе Англии, и ее это вполне устраивало. К тому же отъезд из города помог бы решить проблему с ее увлечением лордом Уинстедом. Это чувство следовало задушить в зародыше, и две сотни миль, отделяющие Лондон от сельской глубинки, прекрасно с этим справятся.

Отложив в сторону перо, Энн спросила:

– Как долго мы пробудем в Дорсете?

– О, мы отправимся не туда, благодарение Господу! Столь изматывающее путешествие нам попросту не по силам. Нам нужно уехать из города на пару недель, чтобы слухи улеглись и все поверили, что Сара подлечилась и набралась сил.

– Но тогда ку…