Не зажигая лампу, я нашариваю на полке жестяной электрический фонарик на трех круглых батарейках. Сдвигаю вперед кнопку, и темноту комнаты прорезает яркий луч света.

Батарейки почти новые, я недавно купил их в райцентре.

Я отдаю фонарик Павлу. Хлопаю себя по карману куртки, проверяя – на месте ли жесткий прямоугольник удостоверения. Перебрасываю через плечо кожаную планшетку с бланками протоколов. На другое плечо – патронташ.

– Сейчас мы этих стрелков возьмем в оборот.

Павел торопливо застегивает ремень с кобурой.

Я привычными движениями собираю ружье. Защелкиваю цевье, и тут мой взгляд падает на бланки путевок.

– Черт! Паша, подожди минуту!

Я сгребаю путевки со стола.

– Я готов, – говорит Павел.

Бах!

Бах!

Они что, полные рюкзаки патронов с собой привезли?

С путевками в руках я быстро иду к домику базы. В окнах уже горит свет, мелькали тени – выстрелы разбудили охотников.

Поднявшись на крыльцо, я нос к носу сталкиваюсь с водителем автобуса – он выходит в майке и сатиновых трусах до колен. К углу его рта прилипла незажженная папироса.

– Что там, Андрей Иванович? – увидев меня, спрашивает водитель.

– Ваш приятель Болотников со своими дружками развлекается стрельбой.

– Да какой он мне приятель? – обиженно говорит водитель.

– Извините, – морщусь я. – Вырвалось. Как вас зовут?

– Василий. Василий Алексеевич.

Водитель автобуса протягивает мне крепкую ладонь.

Бах! Бах!

– Василий Алексеевич, я сейчас туда, – говорю я. – Надо угомонить этих стрелков. Останетесь за старшего?

Я протягиваю ему путевки.

– Вот. Все отметки я поставил, можете охотиться. Ключи от лодок – в бане, они висят на стене слева. Баня не заперта. Весла возьмите в сарае.

– Хорошо, Андрей Иванович, – кивает водитель. – Может, вам помощь нужна?

Тут он видит Павла в милицейской форме и удивленно умолкает.

– Спасибо, помощь не нужна, – отказываюсь я. – Охотьтесь, отдыхайте. А мы разберемся. Напоминаю – стрелять только влет, сидячих уток не бить…

– Норму добычи не превышать, – понятливо кивает водитель. – Все будет в порядке, Андрей Иванович, я прослежу. Не беспокойтесь.

– Спасибо, Василий Алексеевич!

Я поворачиваюсь к Павлу.

– Идем, Паша!

Мы спешим по тропинке вдоль берега озера. Слева поблескивает темная вода. Корни сосен предательски лезут под ноги. Павел спотыкается и чуть не падает.

– Черт! – глухо ругается он сквозь зубы.

– У тебя же фонарик есть, – напоминаю я. – Посвети.

– Не надо, спугнем, – отвечает Павел. – Надо их за стрельбой застукать, тогда точно не отвертятся.

Я согласен с Павлом. Я не хочу слушать оправдания и увертки. Хочу взять хулиганов с поличным и припереть к стенке.

Меня разбирает азарт.

Бах!

Бах!

Мы шагаем быстро и добираемся до домиков у речки минут за двадцать. Выстрелы все это время не умолкают – так и звучат с неравными промежутками все ближе и ближе.

Утки уже носятся над озером стаями – они тоже не могут понять, что происходит.

– Куда они палят? – удивляется Павел. – И как патронов не жалко?

Бах!

Дробинки свистят прямо над нашими головами, сухо щелкают по стволам деревьев. Мне на лицо падает ветка, срезанная дробинкой.

Черт!

Я хватаю Павла за рукав и тащу в сторону с линии огня.

– Они охренели, что ли? – сиплым шепотом спрашивает меня участковый.

Да, так и есть.

Охренели, по-другому не скажешь.

Мы заходим с другой стороны. Перебегая от дерева к дереву, добираемся до задней стены ближнего домика и выглядываем из-за нее.

Перед домиками ярко горит костер. Отблески огня отражаются в стекле винных и пивных бутылок, в гранях стаканов.

Горе-охотники расположились у костра – похоже, они так и не спали. Один держит в руке открытую банку рыбных консервов и неловко ковыряет в ней складным ножом, глядя в сторону.

– Давай, Ваня! – пьяным голосом говорит он, подбадривая приятеля.

Я смотрю по направлению его взгляда и вижу Болотникова. Он стоит боком к нам, широко расставив ноги, и держит в руках ружье.

Наверное, сам себе он кажется охотником, высматривающим добычу.

На наших глазах Болотников вскидывает ружье к плечу. Его пошатывает. Несмотря на это, он дважды стреляет в сторону тропинки.

Бах!

Бах!

Дробь щелкает по веткам. Звенит разбитое стекло.

– Молодец, Ваня! – одобряет его приятель. – Одну утку сшиб. Ниже целься!

Болотников переламывает ружье, достает из стволов стреляные гильзы и начинает копаться в патронташе, который висит у него на поясе.

Одна гильза падает в траву, Болотников даже не замечает этого.

– Спорим, на лету ты бутылку не разобьешь? – подначивает его приятель.

– Бросай! – усмехается Болотников, вставляя в стволы новые патроны.

Я вижу, как в свете костра блестят его мелкие зубы.

Приятель Болотникова берет пустую бутылку и швыряет ее по высокой дуге в сторону озера. Болотников быстро вскидывает ружье.

Бах!

– Стой! – громко кричу я.

Невредимая бутылка плюхается в воду.

От неожиданности Болотников дергает стволом в нашу сторону. Павел тянет меня под прикрытие стены.

– Куда ты!

Но Болотников уже опомнился и опустил ствол в землю.

– Егерь?

Сидевшие у костра охотники переглядываются. Один из них пытается быстро спрятать недопитую бутылку за спину.

– Не трогай, – говорит ему Павел, подходя к костру.

В одной руке участкового фонарик, в другой – пистолет. Кокарда на фуражке блестит.

Охотники растерянно замирают.

– Милиция, – сдавленным голосом говорит один.

– Милиция, – веско подтверждает Павел, пристально глядя на Болотникова, который так и не положил ружье.

Павел кивает ему.

– Поставь оружие на предохранитель и медленно положи на землю, стволами в сторону.

– Да в чем дело? – начинает Болотников.

Но я обрываю его:

– Ружье на землю, быстро!

Болотников неохотно кладет ружье на землю.

– Отойди на два шага.

– А что такое? – пытается спорить Болотников. – У меня охотничий билет есть. Просто ружье пристреливаю.

Один из охотников поднимается и хочет уйти в домик.

– Сидеть! – резко говорит ему Павел. – Вы задержаны.

– За что? – фальшиво удивляется Болотников.

– За то, что занимались пристрелкой ружей, не имея разрешения на охоту, – говорю я, глядя ему в глаза. – Путевок у вас нет.

– Так вы же сами их у нас отобрали!

– Вот именно. И вижу, что правильно сделал.

Не обращая внимания на возмущенные взгляды охотников, я достаю из планшетки бланк протокола.

– Давайте ваши охотничьи билеты и разрешения на оружие.

Охотники молчат, опустив головы. Потом неохотно хлопают себя по карманам. Павел собирает у них документы и отдает мне. Я пока убираю их в планшетку – сначала надо навести порядок на поляне.

Ружья охотников мы разрядили и убрали в чехлы. Патронташи сложили в один из рюкзаков.

Я прохожу по поляне и подбираю несколько пыжей и одну стреляную гильзу.

– Дайте ваш патронташ! – говорю я Болотникову.

Он нехотя снимает патронташ с шеи и отдает мне.

– А это что? – спрашиваю я, отстегнув кожаный клапан.

Кроме патронов, снаряженных утиной дробью, в патронташе несколько картечных патронов и два пулевых. По соседству с пулевыми патронами я вижу две стреляные гильзы.

Редкий охотник заполняет патронташ вразнобой. Пули кладут к пулям, картечь – к картечи. Дробовые патроны с разными номерами тоже раскладывают по разным ячейкам патронташа. Так удобнее перезаряжать ружье на ходу.

– Сколько пуль у вас было? – спрашиваю я Болотникова.

– Две, – отвечает он, отводя глаза.

– Врете.

– А вы докажите!

– Попробую.

Я обвожу взглядом остальных охотников.

– Кто из вас не участвовал в стрельбе?

Я видел, что не все ружья были собраны, некоторые лежали в чехлах.

Трое охотников с надеждой смотрят на меня.

– Я не стрелял.

– Я тоже…

Третий молча кивает.

– Сейчас проверим, – говорю я.

Сверяюсь с номерами разрешений и нахожу их ружья. Расстегиваю чехлы и обнюхиваю стволы – пороховыми газами от них не пахнет.

– Хорошо, – киваю я. – Тогда у вас есть шанс избежать самых неприятных последствий.

Их лица вытягиваются.

– Что надо делать, товарищ егерь?

– Во-первых – дать правдивые показания. Кто предложил устроить стрельбу? Кто именно стрелял, сколько раз и какими припасами?

– Своих сдавать будете? – скалится Болотников. – Товарищи!

Он презрительно сплевывает в траву.

Охотники молчат.

– Решайте сами, кто для вас свой, – говорю я им. – Нормальные люди, или вот это пьяное хулиганье. Как решите, так и будет.

К моему облегчению, они решили правильно. Переглянулись и нехотя заговорили:

– Ваня с Серегой поспорили, кто пулей бутылку в воде разобьет. Ну, и стреляли.

– А в чем сложность? – не понимает Павел.

– Бутылка в воде крутится, – объясняю я ему, – и пуля от нее рикошетит. Чтобы разбить, надо очень точно попасть.

Я повернулся к Болотникову.

– Ну, и как? Получилось? Разбил бутылку, Иван Николаевич?

– Нет, – сквозь зубы цедит Болотников.

Я гляжу на озеро и замечаю две водочные бутылки, которые плавают метрах в тридцати от берега.

– А ты знаешь, на какое расстояние летит пуля рикошетом от воды? – спрашиваю я Болотникова. – Ты знаешь, что на том берегу туристы? А если твоя пуля в кого-то из них угодила?

Болотников бледнеет.

Я оборачиваюсь к остальным охотникам.

– Теперь понимаете, во что вы вляпались? Так, вы трое…

Я киваю тем из охотников, кто не стрелял.

– Приберите здесь все. Чтобы ни одного пыжа, ни одного осколка после вас не осталось. Учтите, я проверю. В землю ничего не закапывать, все кладите в свои рюкзаки и несите на базу. Костер погасите и залейте водой. Поняли?

Охотники кивают.

– Понятно.

– На базе сидите и ждите меня. Там поговорим обстоятельно, по итогам этого разговора и решим, что с вами делать.

По выражению их лиц я вижу, что охотники искренне раскаиваются. И даю им шанс исправить ситуацию.

Официальный протокол – это неприятности с правлением охотобщества. К тому же, Тимофеев с радостью отправит копии протоколов по месту работы дебоширов.

– Ну, чего вы ждете?

Мужики принимаются собирать по поляне пыжи и стекла.

– А мы? – спрашивает Болотников.

– А вы пойдете с нами. Берите ружья и рюкзак с патронами. Проверим результаты вашей стрельбы.

– Куда идти-то? К базе?

Я качаю головой.

– Вокруг озера, до дороги. Так будет ближе. Надо проверить, как там туристы. А ты, Болотников, посмотришь в глаза людям, в сторону которых стрелял. Тебе полезно будет.

– Там же речка, – угрюмо бурчит один. – И моста нет.

– Вброд перейдешь, – бросаю я. – Шагайте!

Песенку мы переходим по камням – в том самом месте, откуда начинается тропинка, которая ведет к землянке Тихона. Этим летом землянку плотно обжили археологи из Ладоги – они нашли на поляне остатки древнего жилья и затеяли настоящие раскопки. Археологи уехали только две недели назад – повезли свои находки в Ленинград.

Мы огибаем дальний заболоченный конец озера. Утки здесь много – из тростника то и дело взлетают крупные кряквы.

Светает.

Со стороны основной базы доносятся первые выстрелы – охотники уже вышли в озеро на лодках и открыли сезон.

“Ночные стрелки” шагают впереди меня, тоскливо оглядываясь на выстрелы. Им теперь придется надолго попрощаться с охотой.

А то и навсегда – из общества охотников их исключат, этого я добьюсь. И в другое общество вряд ли примут.