– А может, и сегодня, Климушка. Часиков в пять заскочи. Буду ждать. – Лизавета так многообещающе улыбнулась, что настроение снова поползло понемногу вверх.

Я согласно кивнул и отошёл к участковому:

– Что с документами?

– Паспорта у всех троих на месте. Намокли малость, но читаемы. – Патрульный, молодой паренёк, выдал мне три пакета с документами. – Права там же. У одного машина припаркована на въезде. Скорее всего, все вместе приехали. Ключи. – Мне в руки лёг третий герметичный пакет.

– Машину не открывали?

– Никак нет. Не было указаний.

– Хорошо. Вещи какие-нибудь при них? Вокруг? Предметы странные?

Из вещей только одежда на них, часы у одного на руке. Водонепроницаемые, в них утонул. Сумка, предположительно, погибших. В ней три полотенца и три каремата рядом. Вокруг никаких следов. Мусор разве что. Но он тут повсюду.

Я огляделся, место действительно требовало уборки. Повсюду фантики, этикетки, пластиковые бутылки, алюминиевые банки от пива и стеклянные от водки, смятые стаканчики, обрывки салфеток, пакеты. Чуть поодаль виднеется разломанный мангал и горка пепла.

– Что они тут вообще забыли? – задумчиво спросил у парня.

Тот пожал плечами:

– Отдохнуть приехали.

– Поплавать и позагорать?

– А чё? Погода вон… – Парнишка взглянул на небо, с которого вот-вот собирался пролиться дождь, и осёкся.

Допустим, вчера и была погода, но… Три полотенца у трёх мужиков… И карематы³? Загорать реально собирались. А пиво где? Чипсы, рыбка? Полотенца и подстилки присущи больше девушкам, мужики бы так на голом песке повалялись.

Были бабы или нет – вот в чём вопрос. Если были, то куда делись? Сами ушли, отработав оплаченное время, или ещё где три трупа всплывут?

– Машина точно одна? – уточнил, потому что пешком с Канонерского мало кто мог уйти.

– На въезде одна. Во дворах там дальше могли оставить. Ключи просто утонули.

Да патрульный просто гений, догадки генерирует на ура.

Я махнул ему рукой, мол, будь тут, и пошёл к свидетелю.

Мужчина средних лет, документов при себе нет. Зато есть собачка конструкции блоха: мелкая дрянь, трясущаяся от холода или злости. Или у неё это нервное, кто этих шавок разберёт?

Ничего толкового свидетель не поведал. Шёл по берегу, увидел отдыхающих, проскочил бы мимо, но собака залаяла, пришлось подойти. Окликнул, мужики не встают. Присмотрелся, а они мёртвые: голубоватая кожа, стеклянные глаза. Вызвал полицию и «скорую».

– А «скорую» зачем?

– А вдруг бы спасли? – вопросом на вопрос ответил мужчина.

Отпустив свидетеля, я под накрапывающим дождём сходил к машине, достал дождевик и вернулся на место. Лизавета уже сворачивала свою деятельность, трупы закрывали в пакеты, но ещё не увозили, зеваки испугались дождя и разбежались по домам.

От скуки стал рассматривать окружающий ландшафт. Канонерский остров мне чем-то напоминал зону отчуждения вокруг взорвавшейся атомной станции. Расселённые дома смотрели на редких жителей пустыми оконными проёмами. Стёкла выбили ещё пять лет назад, когда строили КАД (кольцевую автодорогу). Жителей расселили, а снести здания не озаботились. Их даже не заколотили от бомжей. Или заколотили, но очень ненадёжно.

По очертаниям остров походил на автомат, на вытянутом дуле которого располагался небольшой лесопарк, где с ужасающей стабильностью плодились маньяки и трупы.

Отличное место, чтобы провести пикник и закопать пару тел.

Сам бы я ни за что здесь не поселился. И вообще предполагал, что местные жители остались на острове исключительно из-за психологического отклонения под названием «тяга к разрушению». Так и представил себе их запросы при покупке квартиры: «Хочу разрухи, анархии и кучу мусора под домом, ну ещё и парк можно, но тоже, пожалуйста, грязный!»

Ну или их сюда заселили насильно во времена СССР, и теперь бедные люди вынуждены глазеть на противоположную сторону Васильевского острова и мечтать о большом мире.

Но при этом было в Канонерском что-то мистическое, зовущее. Будто остров был не так прост, как кажется. Или мой организм окончательно устал и сейчас под барабанную дробь дождя по капюшону придумывает всякую чушь.

Уехать я не мог, потому что консультант, навязанный сверху, ещё не приехала.

«И не приедет», – подумалось, но, позвонив шефу, получил приказ ждать до победного. Вот я и ждал, рассматривая свои насквозь промокшие найковские кроссы. Придётся опять выкидывать. Носил я строгие костюмы с кроссовками. Мне было удобно, а на мнение остальных параллельно.

Все эти невесёлые мысли почти утопили меня в печали. Рядом ныл Ромашка под огромным чёрным зонтом, Саня утопал в машину, у него и зонта нет. Хотелось в тепло и чаю, а не вот это вот всё.

И тут я оторвал взгляд от грязной обуви и увидел ЕЁ!

Она шла по пляжу, проваливаясь острыми шпильками в песок почти на сантиметр. Высокая, фигуристая, сосредоточенная на передвижении. Узкая юбка мешала собирать ноги обратно, зонт рвался из рук. Я уже собрался подойти и помочь, но меня опередил Ромка, оказавшись расторопнее. Парень приподнял свой зонт над дамой, пока та пыталась вывернуть обратно спицы своего поломанного. Потом бросила это занятие и, быстро переговорив с Ромой, подцепила его под локоток и двинулась в мою сторону.

Зачем?

Нехорошее предчувствие пощекотало нервы.

Я быстро набрал Авсейкова:

– Товарищ полковник, если ваш консультант – блондинка на шпильках, то я уволюсь.

– Да за неё сам Дизверко поручился!

– А мне плевать, хоть папа Римский.

– Котёночкин, ты что, католик?

– Я атеист, фетишист и нудист! – позволил себе вызвериться. – Она опоздала на три часа!

– Странно. Почему?

– Маникюр, видать, делала!!!! – Я был взбешён ожиданием, дождём, холодом, глухарями и перспективой лишения премии.

Женщина подходила всё ближе. Собранные в тугой хвост волосы теребил ветер, дождь намочил колготки телесного цвета по колено.

Ромашка, видя моё лицо, бодро всунул в руку блондинке свой зонт и отскочил, нацепив капюшон. Знает, зараза, когда пора прятаться. Если дамочка и удивилась, то виду не подала, перехватила зонт и подошла ко мне, улыбнулась и протянула свободную руку для рукопожатия. У блондинки действительно был прекрасный маникюр нежного розового цвета, под цвет костюма.

И улыбка приятная, и голубые глаза очаровательные.

Но кабзда, братцы. Она на вызов припёрлась в ЮБКЕ!

Я вовсе не сексист! Но…

– Очень приятно. Василиса Анатольевна Петропавлова.

– Ну расскажи, снегурочка, где была? Маникюр ли делала или спала? – едко процедил.

Дамочка отпрянула, распахнула свои красивые глаза ещё шире. Покачнулась на шпильках, зацепившись за пластмассовую банку, но устояла. С зонта рухнул водопад воды. Прямо на меня!!!

– Рад с вами познакомиться. Наконец-то, – выплюнул, не скрывая своего отношения к ней и ситуации в целом, встряхнул мокрый дождевик и, развернувшись, пошёл к телам. И оглядываться даже не стал. Пусть цапля в розовом костюме ковыляет как хочет.

Баба в деле – к глухарю! Теперь я понял почему!

***

Вдох-выдох. Ещё вдох. И ещё выдох. Капли дождя по морде стекали, чуток остужая моё взвинченное состояние. Столько времени потеряно в ожидании. И что в итоге? Баба на каблуках! Блондинка с розовым маникюром! И это консультант?!

Остановился возле ленточки, подождал, пока супер-пупер эксперт доковыляет поближе. И даже поискал глазами врача из «скорой». А кто эту даму знает, может, её сейчас из обморока придётся выковыривать? Но нет, оказалась Василиса Анатольевна Петропавлова, послал же Бог фамилию, стойкой, к трупам привычной. Даже не поморщилась.

Подошла вплотную к крайнему трупу, Санёк быстро молнию на мешке расстегнул. Вот и мои архаровцы пали под весом женского обаяния в розовеньком костюме, блин! Так и теряют мужики голову при виде голубых глаз. Хотя глазки у блондинки чудо как хороши, и губы сочные, и… А чёрт, увело меня куда-то в дебри дальние.

А чудо чудное, самим Дизверко рекомендованное (неплохо бы у Авсейкова узнать, что это за хрен такой авторитетный), уже по песку вовсю ползает, на карачках кружит, к воде подбегает. Потом замирает возле самой кромки и, не обращая внимания на потоки дождевой воды, мокрую причёску и порывы ветра, всматривается в даль.

Я стою, молчу и офигеваю.

– Что вы об этом всём думаете, Клим Анатольевич? Что-то чувствуете? – спрашивает блондинка чувственным голоском.

– Чувствую, что в этом квартале я останусь без премии. И что висяки по району будут числиться.

Дамочка прикусила пухлые губки, явно недовольная ответом:

– А запах тины чувствуете?

Приплыли, товарищи!

– И лотосами пахнет, правда? – Блондинка уставилась на меня с немым вопросом. И улыбнулась так, как будто мы с ней на двоих курили мухоморы и я реально должен унюхать запах лотосов.

В гляделки с Василисой мы играли с минуту, первой моргнула она.

– Ну? Чувствуете? – В её голосе послышалась надежда.

Я глубоко вздохнул и покачал головой. «С сумасшедшими надо разговаривать спокойно и резких движений не совершать», – всплыла в памяти информация.

Блондинка поджала недовольно губы и продолжила:

– Хорошо, а, может, что-то слышите? Или ощущаете?

– Я ощущаю голод и слышу ропот ребят, потому что мы вас ждали три часа! И ради чего? Шарады тут разгадывать?

– Ладно. Давайте с другой стороны зайдём. Когда вы приехали, не заметили ничего странного?

– Нет, всё как обычно. Песчаная коса на выселках, три трупа средней синюшности, дождь, ветер, толпа зевак. У нас каждый день такое происходит. Чему тут удивляться?

Злость мою как рукой сняло, мне теперь до ужаса хотелось рассмеяться. Даже не так. Заржать в голосину хотелось. Но нельзя, стоит вытерпеть этот театр абсурда до конца.

– Ну, может быть, темнело в глазах или светлело? Звуки посторонние были? Головокружение? Воронка времени? Видения обнажённых дев? – Она посмотрела на меня с нескрываемой надеждой. – Тоже нет?! Да что же такое!

Я стою, молчу. То ли дать знак ребятам, чтоб санитаров вызвали, то ли подождать. А чего ждать? Ну ради чего-то же блондинку прислали?! Может, ребятам звякнуть из других районов? Что там Авсейков говорил, к ней там нашли подход?

А блондинка тем временем зажимает зонт плечом и лезет в сумку. Выуживает из недр папку и, сражаясь с ветром и дождём, вчитывается в какой-то документ. Справку из дурдома, что ли, свою нашла?! Вытягиваю шею и пробегаю глазами по строкам: «Циник, скептик, атеист. Разведён. Бабник, в серьёзных отношениях в последний год не замечен. Карьерист, амбициозен, в средствах достижения цели неразборчив».

Ба! Да это же про меня бумажечка! И как досье, запрошенное СБ, оказалось в наманикюренных ручках Василисы Анатольевны?

– Ну вот же! Вот! – Она воскликнула так радостно, как будто в бумажках этих нашла пароль от сейфа с миллионом долларов. – Тут же написано: «Потенциальный видящий».

– Ну почему же потенциальный? Я отлично видящий и слышащий. И даже соображающий! Об этом в досье не написано?

Меня начал захлёстывать идиотизм этой ситуации, а вот блондинке хоть бы что.

– Есть пара слов про сообразительность, но я не об этом. – Девушка отмахнулась от меня, снова ныряя в бумажки, а я стою, злюсь.

От злости не знаю, куда себя деть. Ещё и дождь усилился, а в дождевике карманов нет, мокрые руки девать некуда.

Прокрутил кольцо, которое ношу постоянно на левой руке. Фамильная ценность, реликвия – все дела.