Мне всегда не то чтобы сложно было знакомиться с людьми, просто когда человека совершенно не знаешь, не очень понятно, о чём с ним разговаривать. Это потом появляются общие темы, а в начале… не умею, да никогда и не стремилась научиться. Мне вполне хватало общения с немногочисленными друзьями, которых я знала давным-давно. Папа – тут сердце снова заныло от обиды – говорил, что я для своего возраста слишком самодостаточна, и это неправильно. Он даже собирался отправить меня к какому-то специалисту, но тут в его жизни появилась Катя, и мои проблемы отошли на второй план, а потом и вовсе позабылись.

– Нормально, – она пожала плечами, – жить можно. Говорят, тут неплохо… Намного лучше, чем в других закрытых пансионах и школах.

– Сериал «Закрытая школа» на новый лад? – хмыкнула я, усаживаясь на диван с чашкой.

– Типа того, – Стеша подошла к кофеварке и вылила оставшийся кофе в чашку, щедро плюхнув туда сахара, – вот знаю ведь, что не нужно класть сахар, а всё равно делаю… Ну вот нет у меня силы воли, так и что теперь? Не жить, что ли?

– А много уже народа приехало?

– Пока не очень, – охотно поддержала тему Стеша, – в нашем блоке занято пока только пять… теперь шесть комнат. Три у нас, и три во второй гостиной. А у мальчишек – и того меньше, то ли четыре, то ли вообще три…

– До начала учебного года ещё почти неделя, – я сделала глоток кофе и блаженно зажмурилась, – соберутся, наверное.

– Конечно, – уверенно кивнула Стеша, – мне говорили, что сюда не так-то просто попасть. И ценник тут будь здоров, и берут в «Серебряное» исключительно по рекомендации.

Надо же, Катя даже рекомендации раздобыла, лишь бы упрятать меня сюда, и ведь не поленилась же. И отца убедила, что стоит раскошелиться ради того, чтобы дочь с сомнительными наклонностями не позорила семью.

Я закрыла глаза и как наяву увидела побагровевшее от гнева лицо отца, который стоял возле моего письменного стола и держал в руках коробку с бриллиантовым колье, которое подарил Кате на свадьбу. В тот день мачеха в слезах прибежала в столовую, где мы завтракали, и сказала, что из её комнаты пропали драгоценности. Отец вызвал полицию, и колье нашли в моей комнате, в глубине ящика письменного стола. Больше там ничего не было кроме нескольких квитанций из ломбардов, расположенных неподалёку от школы, где я училась. Было абсолютно понятно, что я украла драгоценности и часть даже успела сдать в скупку. К моим словам о том, что я этого не делала, никто даже не стал прислушиваться. Отец договорился с полицейскими, дело заводить не стали, но я в нашем доме стала персоной нежелательной. Самым обидным было то, что папа даже не попытался со мной поговорить, а сразу безоговорочно поверил своей молодой жене. А Катя… Катя была довольна и только подливала масла в огонь, рассказывая отцу о моём якобы отвратительном поведении: и хамлю я ей, и знакомые у меня какие-то подозрительные… как бы не навела на дом грабителей. В итоге я оказалась там, где оказалась, и теперь мне как-то нужно научиться жить по-новому.

–… очень странная, – вплыл в моё сознание голос Стеши.

– Стеш, прости, я задумалась, – повинилась я перед соседкой, но та лишь рукой махнула, и я успела заметить тоненькое колечко на безымянном пальце правой руки. Неужели помолвочное? Хотя почему нет? Сейчас снова стало модным заключать помолвки ну прям очень-очень заранее, хотя это характерно в основном для договорных браков. Может, Стеша как раз из такой семьи? Видимо, это кольцо ей очень дорого, если она в качестве единственной драгоценности оставила именно его. Интересно, а за что её сослали в «Серебряное»?

– Ничего, – блондинка мягко улыбнулась, – я просто говорила о нашей третьей соседке. Зовут её Кристина, но она предпочитает, чтобы её звали по фамилии – Цейс, в крайнем случае – Крис. Целыми днями что-то читает и убеждена, что все вокруг дебилы и крайне ограниченные личности, не достойные внимания. Сама увидишь скоро. Обитает наша звезда в шестой комнате.

– А сейчас она где?

– Без понятия, – отмахнулась Стеша, – я, когда с ней познакомилась, сначала в ужас пришла. Думаю: а вдруг тут все такие, я же не то что за год, я за месяц с ума сойду! Но, к счастью, ошиблась. С девчонками из того блока тоже познакомилась, они вроде нормальные, адекватные.

– Ну, будем надеяться, что совсем уж фриков сюда не возьмут, – пожала плечами я и хотела спросить про тех трёх девчонок, что поселились в другом блоке, но не успела.

Дверь из коридора распахнулась, и в гостиную решительно вошла высокая худая девица с выкрашенными в радикальный чёрный цвет волосами, одетая в мешковатые джинсы и безразмерное худи. В руках она держала несколько книг и футляр от очков.

– О, в нашем гламурятнике пополнение, – заметила она, окинув презрительным взглядом мой костюм и туфли на шпильке, а Стеша молча закатила глаза. – Хотя чего я ждала? Я Кристина Цейс, и предпочитаю, чтобы меня называли по фамилии. Я доступно объясняю?

– Вполне, – по возможности доброжелательно ответила я, хотя сразу почувствовала: с этой девицей мы подругами точно не станем. Оптимальный вариант – просто не обращать друг на друга внимания и существовать автономно. – Я Лиза Морозова, и ко мне обращаться можно просто по имени.

– Да пофиг, – бросила новая соседка и прошествовала в свою комнату, всем своим видом демонстрируя независимость и пренебрежение к общепринятым нормам поведения в обществе.

– Не очень-то и хотелось, – мы со Стешей переглянулись и одновременно пожали плечами.

– Тебя уже вызывали к директору? – споласкивая свою чашку и ставя её в сушилку, поинтересовалась Стеша.

– Нет, сказали только, что пригласят, – я решила, что было бы неплохо заранее разжиться хоть какой-то информацией, – а что за собеседование?

– Директора зовут Иван Дмитриевич, – соседка придвинулась ко мне с видом настоящего заговорщика, – говорят, он руководит «Серебряным» уже чуть ли не десять лет, хотя, как по мне, так этого никак не может быть.

– Почему?

– Ему на вид лет тридцать, не больше, – Стеше явно очень хотелось посплетничать, – не мог же он возглавить это место в двадцать лет, правда? Кто бы ему позволил?

– Может, он просто хорошо сохранился? – выдвинула я свою версию. – Бывают люди с хорошей генетикой, которые лет до сорока выглядят так, словно им двадцать.

– Ему не больше тридцати, – уверенно заявила Стеша, – поверь мне, у меня отец – пластический хирург, я ему иногда помогала в клинике на ресепшене, так что насмотрелась на любую генетику и разговоров каких только не наслушалась. Лицо можно подтянуть, а вот шея и руки никакой пластике не поддаются. У него руки совсем молодого человека, сама обрати внимание, когда будешь разговаривать.

А Стеша, значит, дочь «того самого Вяземского», о котором я слышала от Кати, когда та щебетала по телефону с очередной подруженцией. Насколько я смогла уловить, мачеха собиралась не то грудь увеличивать, не то попу, и в связи с этим обсуждала с такими же, как она, «молодыми жёнами» всех более или менее известных хирургов. Фамилия Вяземского в этом перечне тоже звучала.

– Гляну, – кивнула я, – а о чём речь будет?

– Побеседует, проведёт небольшое тестирование, чтобы определить, в какой класс тебя посадить – в десятый иди в одиннадцатый, – перечисляла Стеша, – расскажет немного о правилах поведения, выяснит хобби, расскажет о внеурочной, – тут она недовольно скривилась, – деятельности.

– Ну, это нормально, я думала, там что-то более неприятное, – поделилась я, – типа микса из угроз, предупреждений и перечня карательных мер.

– Не без этого, – подумав, признала Стеша, – но всё подано мягко, в лайтовом таком варианте. Мол, веди себя хорошо, соблюдай правила – и будет тебе большое человеческое счастье.

Пока мы разговаривали, я не удержалась и внимательно рассмотрела колечко, которое тогда привлекло моё внимание. Я не ошиблась в своих предположениях: на пальчике девушки сверкало классическое помолвочное колечко с небольшим, но чистым бриллиантом. Выбор кольца говорил о хорошем вкусе и достойном материальном положении подарившего. Я уже говорила, что до появления Кати папа часто дарил мне украшения и не ленился объяснять достоинства камней и особенности их огранки. Он считал, что девушка из хорошей семьи непременно должна разбираться в драгоценностях.

– Ладно, тогда не буду напрягаться, – улыбнулась я, не сомневаясь, что Стеша прекрасно заметила мой интерес к кольцу. Но спрашивать не буду: захочет – сама расскажет. Не в моих правилах лезть в личную жизнь других людей.

– Тебя, наверное, после обеда позовут, – поднимаясь и направляясь к своим дверям, проговорила Стеша, – до него осталось всего ничего. Кстати, кормят здесь вполне неплохо. Не «Пушкинъ», конечно, и не «Белуга», но тоже более чем достойно. Если хочешь, пойдём вместе…

– С удовольствием, – откликнулась я и улыбнулась, – ты тут уже практически старожил, так что будешь моим экскурсоводом.

– Договорились, – кивнула кудряшками Стеша, открывая дверь в свою комнату, – тогда через час встречаемся здесь.

Я тоже пошла к себе, предварительно сполоснув чашку и дисциплинированно поставив в сушилку, хотя по привычке хотела было уволочь её в комнату. Посмотрим, может быть, потом, когда освоюсь, заведу себе личную кофеварку, маленькую, на одну чашку. Хотя, скорее всего, это запрещено какой-нибудь хитровыдуманной инструкцией. Но об этом я, как говорится, подумаю завтра.

Глава 3

Времени до обеда мне как раз хватило для того, чтобы переодеться в более удобные, чем костюм, джинсы и рубашку, сменить туфли на шпильке на кроссовки, разобрать часть вещей и померить форму, состоящую из юбки длиной чуть выше колена, пиджака, жилета и белой блузки. Вещи действительно пришлись мне впору, даже аккуратные туфли-лодочки на небольшом каблучке. Одежду для занятий спортом я даже мерить не стала: не думаю, что можно сильно ошибиться в подборе футболок и легинсов. Комплектов и обычной формы, и спортивной, было несколько, так что должно было хватить даже с учётом стирок или каких-нибудь непредвиденных ситуаций.

Ровно в три часа дня из динамика, обнаружившегося в углу комнаты, раздался мелодичный перезвон, и почти сразу же в дверь постучали.

– Открыто, – отозвалась я, – заходи, Стеша…

Соседка, вошедшая в комнату, с улыбкой посмотрел на большого плюшевого кота, который устроился в одном из кресел.

– Это Том, – объяснила я и с небольшой заминкой добавила, – его мне подарила мама… Она погибла пять лет назад…

– Понимаю, – в глазах Стеши было искреннее сочувствие, которое, как ни странно, меня не раздражало. – Такой милах! Как будто всегда тут и был!

– Ага, он хоть и большой, но я его всегда всюду с собой беру, – я погладила кошака по пушистому пузу, – вот и сюда прихватила.

– Симпатяга, – Стеша провела ладошкой по голове Тома, – уютный такой… Ну что, ты готова? Это был звонок на обед, как ты догадалась. Не то чтобы посещение столовой является обязательным, никто не станет тебя туда загонять, но, насколько я поняла, это такое место, где все встречаются. Типа здешнего клуба по интересам. Так что народ туда ходит, тем более что кормят действительно вкусно.

– Тогда идём, а то я сегодня даже не завтракала, – призналась я, – утром настроения не было, а потом – только чашка кофе, ну, ты видела.

– Этого явно маловато, – засмеялась Стеша, и мы отправились в столовую.

Она располагалась в центральном здании и занимала большое светлое помещение. Питание было организовано по системе «шведский стол», и ассортимент блюд действительно был более чем достойный. Во всяком случае, всё было не хуже, чем во многих отелях, где мы с родителями, а потом с папой отдыхали.

Странно, но мысль об отце не отозвалась прежней болью, к которой я за последние дни не просто привыкла, а стала ощущать её как обязательный элемент своего существования. Она не исчезла, но стала как-то глуше, что ли, словно отступила куда-то далеко, напоминая о себе, но не мешая жить.