На него обрушился град стрел. Три вонзились прямо в него. Одна в плечо. Две в бедро. Но одновременно пали и оставшиеся берсерки. Редноу оглянулся по сторонам. Увидел Теллвун и, кивнув ей, принялся вытаскивать стрелы из тела.

Те редкие ноханцы, что остались в живых, как раз сдавались в плен.

Теллвун кивнула ему в ответ и вскинула руки. Одна указывала вверх, ладонь другой была чуть наклонена вбок. Буква «Л». Означает «Литане». Литане одержали победу.

Редноу усилием воли вернул себе обычную форму, и тут же рухнул на колени, прижав руки к груди. От боли, терзавшей его легкие, не было лекарства. Но взгляд вдруг прикипел к лежащему на земле крошечному пузырьку, в котором все еще виднелась какая-то серебристая жидкость, и Редноу поспешно схватил находку.

Легкие были сожжены не так сильно, как в прошлый раз. Пусть ему и было трудно дышать, но повреждения были незначительны. Просто порезы и ушибы, помощь лекаря не требовалась.

А вот о его воинах сказать этого же было нельзя. Многих уносили прочь, остальным рыли импровизированные могилы.

Он поспешил обратно в лагерь – туда как раз начала прибывать первая партия раненых, после того как Литане выиграли пограничную битву. Выжившие ноханские войска сдались, и теперь эти связанные по рукам и ногам пленные будут использованы гашуанцами, чтобы предотвратить любые дальнейшие попытки ноханцев расширить свои земли.

– Редноу! – В голосе рванувшегося к нему мужчины с длинными волосами, собранными в пучок на затылке, звучало отчаяние. Редноу был совершенно не в состоянии принимать кого бы то ни было: вся одежда была порвана, курильщик пропах потом и дымом, но страх, звучавший в голосе мужчины – кузнеца Литан, казалось, вышибал душу из тела. – Редноу! – На руках он держал потерявшего сознание подростка.

Редноу бросился к нему:

– Что случилось?

Впрочем, и без ответа все было ясно.

Глаза кузнеца были полны слез, а голос прерывался от страха:

– На него напал один из этих берсерков. Он пока жив, но уже с трудом. Ты можешь исцелить его дымом?

Редноу указал на свою палатку:

– Заноси его.

Кузнец последовал за Редноу, аккуратно уложил парнишку на мягкую койку, сел рядом. Полные ожидания глаза дико метались между мальчишкой и Редноу.

– Он умирает, – сказал Редноу. – Ты уверен, что хочешь именно этого?

Кузнец кивнул:

– Если он умирает, у меня нет выбора.

Редноу сглотнул комок, застрявший в горле, и перевел взгляд на ребенка. Одно дело, когда ты убиваешь людей, как обычный курильщик. Это достаточно просто. Он так часто делал это, что уже и со счета сбился. А вот сделать так, чтобы человек выжил – это совсем иначе. И тут все зависит от удачи. Редноу выжил в дыму в детстве, и у этого раненого был такой же небольшой шанс выжить в дыму сейчас. Не получится – он все равно умрет. Но если он выживет… получится, что дым сохранил ему жизнь, и в итоге он выздоровеет и сможет сам стать курильщиком, что будет для него и благословением, и проклятием. Легкие будут гореть от дыма, но кровотечение остановится, и раны затянутся.

Стоило попробовать.

Редноу задумался: знает ли кто-нибудь из королевств Известного Мира, что возможно провернуть такой трюк, дабы попытаться спасти чью-то жизнь?

Он вытер пот с ладоней. Пусть все и зависело от удачи, но даже сейчас от него требовалась осторожность. И терпение, учитывая, сколько времени это займет. Если дыма будет слишком много – парнишка умрет в одно мгновение. Если слишком мало – он истечет кровью раньше, чем дым подействует. Все зависело от удачи. И умелого обращения с дымом.

Он достал травы, оросил их маслом листоколокола, создав крошечное пламя, мгновенно охватившее травы и породившее мерзкий дым. Чуть приподняв голову мальчишки, Редноу поднес травы к его ноздрям, заставляя ребенка вдыхать дым. Шанс был очень мал, но его было достаточно, чтобы попытаться спасти чью-то жизнь. Дым вползал в нос ребенка, все сильнее обжигая ему легкие.

Прошли минуты. А может быть, и часы.

Редноу не шевелился, поддерживая ребенка в этом состоянии, близком к смерти. Он заставлял его снова и снова вдыхать дым, разрывающий детские легкие, но, казалось, мальчик не хотел, чтоб его спасали. «Вот дерьмо».

Наконец Редноу сдался, и, чувствуя собственное бессилие, зло ударил кулаком по земле, понимая всю тщетность этого, видя, как легкие раненого выпускают совершенно бесполезный дым.

Парнишка перестал дышать.

«Вот дерьмо», – покачал он головой.

Кузнец, уставившись на Редноу, пришел в неистовство, но в следующий миг уставился взглядом в пол и, разрыдавшись, рухнул на колени.

«Он и не должен был остаться в живых, брат. Так же, как и я… Это не твоя вина, – продолжил мучить его голос Ребмы. – Все в порядке, брат. Все в порядке».

Редноу почувствовал безумную боль, но на этот раз болели не только легкие. Казалось, вместо них вдруг возникла настоящая бездна, начавшая глодать его изнутри. По лицу потекли слезы. Ребма была права. Он не мог так быстро все бросить.

Сперва нужно было попрощаться.

Глава 7
Необходимость чистки

Я вижу ночь. Я вижу странные земли и диковинных существ.

Из «Воспоминаний Матери»

– Ты что, не спал? – спросила Гимлор.

Эдмир, вздрогнув, подскочил на месте и уронил ведро с водой и тряпку, которые держал в руке, а затем почесал лысую голову.

– О, доброе утро, босс. Остались места, где кровь еще не замыта.

«Задание дано – задание должно быть выполнено».

От старых привычек было трудно избавиться. Даже если они мешают или преследуют ночами. Эдмир сильно постарел за эти годы, хотя, возможно, теперь был чуть менее сломлен по сравнению с тем временем, когда она нашла его в степи, и он дрожал всем телом от потрясения.

– Сделай перерыв, Эдмир.

Мужчина улыбнулся и кивнул.

– Да, босс.

– Почему бы тебе не попросить Норка и Нозему закончить за тебя? Скажи им, что это я попросила их притащить сюда их задницы, – сказала Гимлор.

Эдмир снова улыбнулся и вышел наружу, собираясь позвать подчиненных, так что у Гимлор появилось лишнее время, чтобы обдумать, что же делать дальше. Ее размышления прервали крики с третьего этажа. Шум все усиливался, и она страдальчески стукнулась головой о стойку.

«Мне нужно выпить».

Ей стоило бы уделять детям больше времени и дать им надлежащее образование. Хотя кого она обманывала? Они все равно будут такими же мерзавцами, как и она сама.

Крики сменились постукиванием. На лестнице выросла массивная фигура. Фолой – крупный, с широкими плечами и рельефными мышцами, задумчиво потер глаза и уселся напротив женщины.

– Ты должна что-то сделать с детьми, – сказал он. Длинные светлые волосы были собраны в пучок, а рубашка на нем сидела настолько плотно, что, казалось, могла порваться в любой момент.

– Что случилось?

– Эти дети сводят меня с ума. Им стоит преподать урок.

– Скоро тебе придется учить их рукопашному бою. Они уже совершеннолетние. У них столько энергии, что если ничего не предпринять, то они в конечном итоге просто убьют друг друга.

Фолой кивнул:

– Уж поверь мне, я это знаю. Кстати, к слову об убийстве. Что за нарушители приперлись прошлой ночью?

– Не уверена, что хочу об этом говорить.

– И все же.

– Избалованные дипломаты из далекой страны.

– И чего они хотели?

Гимлор поморщилась.

– А ты как думаешь, Фолой? Они хотели заграбастать эликсир и мою землю. И все – за полмонеты. Они пригрозили привести целую армию, если я откажусь.

Фолой заломил бровь:

– Это не очень любезно с их стороны. И что ты собираешься делать? Ты не боишься, что они действительно приведут армию?

Гимлор сглотнула и кивнула, чувствуя, что ей становится все хуже. Но все же она смогла справиться с собой.

– Боюсь.

Если ей повезет, армия прибудет через некоторое время. Пройдет несколько месяцев или хотя бы несколько недель, прежде чем они доберутся до Аларкана по морю. В любом случае к тому времени, как они прибудут, у нее будет план.

– Я бы не хотел быть на твоем месте. – Широко распахнув глаза, Фолой уставился ей за спину, и Гимлор почувствовала, что с трудом может сопротивляться возникшему желанию.

– А как насчет моей постели? – с усмешкой спросила она.

Фолой дерзко улыбнулся в ответ:

– Этого давно не случалось. Я думал, я тебе уже надоел. Но ты просто посмотри на мои руки! – они все были покрыты бинтами, на которых выступила кровь. А там, где бинтов не было, виднелись синяки – следы вчерашней битвы в клетке.

– Что, если я скажу, что руки тебе не понадобятся?

– Тогда, может быть, я зайду к тебе попозже.

– Обязательно зайдешь, Фолой. Не забывай, кто здесь главный, – сказала она, наклонившись так близко, что встретилась с ним глазами и почувствовала его дыхание.

Фолой улыбнулся и ругнулся на своем северном диалекте – Гимлор так и не поняла, что он сказал.

По лестнице скатились дрянные дети Гимлор. Женщину всегда поражал их талант мгновенно превращаться из ангелов в демонических созданий.

Тинко пытался сдавить шею Таты, а Тата отбивалась от него руками и ногами. Они дрались между собой днями и ночами – и все же были неразлучны. И то, что они здесь не одни, дети поняли, лишь когда Гимлор подошла к ним.

– Ах вы мои Птенчик и Солнышко! Знаете, что с вами будет, если будете себя плохо вести?

Дети покачали головами.

– За вами придет Кровавый Жнец! – Она улыбнулась, увидев, как их глаза расширились от страха. – Да, так и будет. Он придет за вами. И вы поймете это, лишь услышите его вой в ночи. Лишь узрите его дым и окровавленный меч. Будет лучше, если вы мне поверите. И что теперь? Вы все так же продолжите испытывать мое терпение или все-таки будете вести себя прилично?

Они ласково и наивно заулыбались, уставившись на нее такими невинными глазами, какие она никогда и не видела. Старинные легенды о Кровавом Жнеце срабатывали всегда. Так же, как и когда она была в их возрасте.

– Хорошие дети, – сказала она, поворачиваясь к Фолою. – Присмотри за ними, ладно? Мне нужно заняться делами.

– Что, я? Я с ними не справлюсь.

– Будут творить глупости – просто выбей из них все дерьмо. Я разрешаю. – Гимлор усмехнулась, прекрасно зная, что Фолой никогда этого не сделает.

– Слышали свою мать? – спросил Фолой детей.

А Гимлор направилась в «Девичий Чертог».

В эти ранние утренние часы в Гелеронде было тихо, и улицы почти пустовали. Владельцы магазинов и торговцы готовились к открытию лавок. Горожане пережили слишком много сражений и были освобождены от уплаты налогов, так что никто никуда не спешил.

Прожив в Гелеронде уже десять лет, Гимлор перестала морщиться при виде людей без рук и ног. Этот город она построила для них: для выживших.

Несколько торговцев искоса смотрели на нее, а остальные ей кланялись. Она знала по имени не только их всех, но и каждого нового жителя города.

Главной ее, конечно, никто не назначал, но ей многое сходило с рук.

– Доброе утро, Фанан, – сказала Гимлор самому сварливому торговцу на главной улице. Его зажатый между домами магазинчик, выглядевший грязной лачугой, находился в самом лучшем месте, рядом с популярнейшими лавками в городе. Гимлор уже целую вечность пыталась выкупить его магазинчик, но этот упрямец отказывался наотрез. А еще он никогда не выказывал ей уважения.

Нахмурившись, Фанан вернулся к работе, пробормотав себе под нос:

– Гадюка, – и не подозревая, что она прекрасно его слышит.

Гадюка. Ее репутация догоняла ее. Ей нравилось приглядывать за городом, делясь со всеми рукопожатиями и бесплатной выпивкой, но порою для того, чтобы добиться цели, приходилось показывать ядовитые клыки.