– Что, тяжела шапка Мономаха, товарищ лейтенант?

– Младший лейтенант, товарищ Сталин. Это ничего, «меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют». Терять мне особо нечего.

– Берите пример с меня: я, тоже, никогда Главнокомандующим не был. А войну требуется выиграть. Идите, полковник. Удостоверение получите у товарища Поскребышева.

«Шуточки у Вас, однако, товарищ Глава Ставки Верховного Главнокомандования!» – подумал я, выходя из кабинета. Поскребышев рвет какую-то бумагу, и, протягивает мне приказ и, уже подписанное, удостоверение. Смотрю в него: выдано полковнику Шкирятову С.П., то есть фамилии совпадают, звания – не очень. Командующему Особой Авиационной Группы Северо-Западного фронта, далее ОАГ по тексту. Полномочия: так, мировая демократическая общественность отдыхает, исполнить ее затаенное глобальное желание и отстранить будущего Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Советского Союза не могу, так как напрямую ему подчиняюсь. В оперативном отношении мной командует «главный мясник». Придется срочно поправлять ножи! С волками жить – по-волчьи выть! Командует совместной операцией двух фронтов генерал армии Жуков, видимо, специально отозванный из-под Киева. С полномочиями у меня полный порядок! Имею право привлекать, снимать, отдавать под суд военного трибунала всех военнослужащих, действующих в полосе действий ОАГ. Им надлежит дрожать и слушать. В общем, четвертый, после бога и двух командиров. Получил свой «ТТ», выщелкнул из запасной обоймы патрон и сунул под петлицу реглана. Чтобы не забыть. Иду пешком от Кремля к «Метрополю». Возле него сидит инвалид с финской, или немецкий шпион, и, несмотря на раннее утро, торгует знаками различия, петлицами, всякой мишурой, типа пряжек для ремня, частями портупеи, знаков родов войск. Так сказать, филиал военторга. Знает, стервец, в какое время раздаются пряники в Кремле. Скупил у него все шпалы и две пары пустых авиационных петлиц.

– Поздравляю, товарищ лейтенант.

– Не мне, командиру.

– Ну, все равно поздравляю командира. – оставил ему трешку на чай. Точно, шпион. Но меня сейчас это не касается. Поднялся на четвертый этаж. Ксюша спит, даже не проснулась, устала, да и выпила ночью шампанского. Белокурые волосы красиво разметались по подушке. Остренькая грудка под белой маечкой соблазнительно торчит, неприкрытая простыней. Правая рука засунута под щеку. Повесил реглан и спустился вниз в буфет. Там привезли пирожные, свежайшие, есть кофе и разнообразные бутерброды. Вот только официантку навязывают, чтобы отнесла. В отличие от меня, она имеет ключ от лифта, поэтому, пришлось воспользоваться услугами, но, дальше дверей лифта я ее не пустил, подхватив поднос с завтраком в постель. Запах хорошего кофе и черта разбудит, Ксюша непроизвольно запахивает грудь. Ей помогают усесться на кровати и передают ей пирожное «Метрополь», бутерброды с черной икрой, твердой колбасой, вяленным мясом и чашечку кофе. Правая щека у нее в полоску, щеки розовые, смущена, и еще не привыкла к такому пробуждению. Впрочем, это, наверное, повторится не скоро, так что, не привыкнет. Сам расположил свой завтрак на тумбочке.

– Давно пришел? Я не слышала, как ты открывал дверь.

– Ты крепко спала. Но, пришлось разбудить. Завтракай, и надо добираться на аэродром. Мы улетаем.

– Но Щербаков сказал, что сегодня состоится награждение.

– Есть дела более важные, Ксюша, времени задерживаться в Москве совсем нет.

– Вкусно! Никогда такое не пробовала! – я передал ей еще одно пирожное, а она отдала мне часть бутербродов. Я забрал у нее поднос, когда она закончила завтрак. Потом она несколько секунд раздумывала, что делать со мной, ведь ей нужно было вставать. Потом решительно скинула простынь, показав длинные и ровные ноги, скинула их с кровати и встала. Я стал рядом и поцеловал ее. Фигура у нее что надо! Такую фигуру и в форму! Это издевательство над женской натурой.

– Доброе утро! И с началом нового дня! – я разжал объятья, потому, что это могло затянуться на очень долго, а приходилось поспешать. Ксюша красиво и грациозно потянулась, продемонстрировав поднявшиеся за руками красивые небольшие груди с острыми сосками. Взяла со спинки кровати лифчик, и, отвернувшись подцепила его.

– Застегни, пожалуйста!

Крючков и пластиковых застежек не было, две белых пуговицы и довольно тугие петли. Она прошла в туалет, которым, к счастью был оборудован номер, и через несколько минут мы вышли из номера, сдали ключи и расспросили дневальную: как добраться до Центрального. На выходе «инвалид» внимательно посмотрел на мои петлицы: лейтенант, как и было. Ох, неспроста тут сидит этот инвалид. С регланами в руках, было жарко, мы подошли к остановке и минут пять ждали первый автобус. Движение только начиналось. В половину седьмого мы были в ангаре. Бригадир слесарей сообщил, что им осталось полчаса, и что можно начинать подготовку к вылету, самолет они нам подготовят. Отнесли карты в штурманскую часть, сообщили в Кубинку, что вылетаем, я составил заявку и расписался в журнале регистрации полетов, получил каналы связи и позывной. Выходим из здания КП, и идем к ангару. Перед ним стоит автобус с военными номерами. Вошли в ангар, а там целая делегация: Щербаков привез награды и вручил их нам, нас несколько раз сфотографировали, но Щербаков сказал, что мои снимки будут отретушированы перед публикацией. И не будет указано за какие заслуги вручена медаль Героя. Выкатили самолет, осматриваем его, еще одна «делегация»: Жуков остановился возле машины.

– Будешь раньше меня, займись комплектацией группы. Почему у «самого» не все затребовал? Голой жопой воевать собрался.

– Буду позже Вас, товарищ генерал армии, у меня две промежуточные посадки: в Кубинке и в Вегайцах.

– А в Кубинке зачем?

– У меня ни одного патрона.

– Твою мать!

В бомболюки погрузили свежие газеты «Правда» и «Красная звезда», кстати, с Указом о награждении. Проследил, чтобы не напихали слишком много. Осмотрел самолет, расписался в журнале, и запросил разрешение на запуск, сунув одну из газет под спинку парашюта. Неожиданно быстро получил добро на запуск и прогрев на рулежке. Меня выпроваживали, освобождая место для взлета ПС-84 и прикрытия Жукова. У них боеприпасы, само собой, присутствовали. Взлет-посадка, правда, на этот раз никто не сопровождал до Кубинки. Там ставлю машину на стоянку и приходится ждать вооруженцев.

В подвале «Правды» опубликовано об аресте бывших ответственных работников Жигарева и Яковлева. Хоть и по делу, но я им не завидую, совсем.

А Ксюша прикольно смотрится с громадной пулеметной лентой для УБТ, которую ей самой приходиться спускать в кабину в новый ящик. На крыльях возятся вооруженцы, раскладывая 6000 выстрелов для ультраШКАСа и 300 выстрелов для пушек. До Верайцов летим без РС. Обязательный долив топлива, стоим неподалеку, наблюдаем, как медленно это делается. Затем заправщики затирают маленькие разливы, и машина готова. Восьмерка, которая сопровождала меня сюда, «усохла» до пары. Так втроем и стартуем в сторону Белоруссии.

По дороге меня вовсю развлекала Аксинья. Теперь ей для этого достаточно нажать на кнопку. У меня новое кресло, и у нее – тоже. Вместо сплошной брони между кабинами толстое 68мм бронестекло, а головы у обоих дополнительно закрыты сферическим подголовником, достаточно просторным, так, чтобы шлемофоном не цепляться. Надо еще переделать немецкий шлемофон под наши «папа-мамы», и будет совсем хорошо, а то в нашем «летнем» не долго и тепловой удар получить. Ксюша ржет над тем, как ее встречали в ГПУ, рассказывает смешные истории, которые произошли вчера, но, в зеркале вижу, что головой постоянно крутит и осматривается. Доклады об обнаруженных целях идут регулярно, так что, я ее не прерываю. Вообще-то, мы с ней, если десятком-другим фраз, с момента знакомства успели перекинуться, а в остальном и я для нее, и она для меня, совершенно «темные лошадки». От ГПУ разговор плавно перешел к семье, она – старшая дочь, есть еще две, помладше. Жили в Крыму, а, после сентября 39-го, отца перевели на Западную границу. На заводе работает второй год, работа ей нравилась, тем более, что удалось осуществить мечту и начать летать, пусть и стрелком. Заканчивала аэроклуб при заводе, и должна была получить удостоверение летчика, надеялась стать испытателем ЛИСа.

– А у тебя парень был?

– Был, теперь уже был, он в Каче учится. Ой, неудобно получилось, я же ему еще не написала, что замуж вышла.

– И не пиши, не расстраивай человека. Адрес у тебя сменился, поэтому никакие письма уже не дойдут. Не жалеешь, что так скоропалительно вышла замуж?

– Я не знаю, что со мной произошло. Обычно я очень долго схожусь с людьми. Здесь еще и специфика работы сказывалась. Пытался за мной ухаживать один товарищ с завода, но, у нас ничего не получилось. Как стена встала. А ты ни одного знака внимания мне не оказал. Вообще. Все сухо, чисто по делу, да еще сказал, что я тебя не интересую. Я считала, что тебе худенькие не нравятся, поэтому.

– Нет, фигура у тебя замечательная!

– Правда? Мне все вокруг говорят, что я – худышка, и грудь маленькая.

– Не маленькая, а аккуратная.

И уже нажав другую кнопку:

– Восьмой – ноль первому. Справа, час, выше две – группа самолетов.

– Ноль первый, принял, наблюдаю. – «чайки» перестроились, заняв позицию впереди меня.

– Что там? – спросила Аксинья.

– Пока не видно, четверка какая-то. Наши так не летают.

Но, самолеты оказались нашими, Ил-4, возвращается «девятка» из дальней авиации.

На подходах к Верайцам приказал уйти на бреющий, так около часа и летели. На этой высоте не поболтаешь!

В Верайцах выгрузили газеты из обоих внешних, и подвесили восемь РС. Руки бы, сволочам, поотрывал! Пришлось пассатижами править мятые «крылышки»! Раскрываемые так и остались на бумаге! А ведь все оформлено, и даже патент выдали, только все остановилось непонятно, вернее, понятно на каком уровне. Абвер-форева! Не удивлюсь, если это уже там.

– На хрена такое дерьмо повесил?

– Своим править не успеваем. – буркнул пожилой вооруженец и свалил.

Я в эскадрилье «правилку» сделал, которая одним щелчком их и правит, и закручивает под углом 2 градуса. Здесь это никому не нужно, есть же пассатижи, ну и что, что полетит криво? Наконец, дозаправились, и взлетели. Время идет, а оно бесценно, но связью не воспользуешься, по местным нормам я никто и звать меня никак, так как в командование группой не вступил, не расписался в соответствующих журналах и не получил право доступа к ВЧ, свой позывной и код. Поэтому и приходится гнать лошадей. Хорошо, что обслуживают быстро, кстати, из-за газет. Их чуть ли с руками не отрывают. Дела на Западном совсем плохи. Легкая паника видна невооруженным глазом.

Срываемся и уходим на предельно малой высоте на Кейданы, курсом 262. Маршрут я проложил так, что ни одной деревни под нами нет, никакого ВНОС не будет, если только случайно кто обнаружит. Каналы, наверняка, вскрыты противником, и читаются как книга. По ним и наводят свои «мессеры». Где-то у Бряслава войдем в зону их действия. Слева они уже могут иметь аэродромы или площадки подскока. А пара «чаек» и «Ил» для них семечки. Вот и прижимаемся к верхушкам леса. Режим «огибания местности» в местном исполнении. В районе Игналинских озер слева шел воздушный бой, но мы проскочили тишком и низом. У Свентожи последовал запрос позывных от операторов «родного» «Редута». Бдят! И это здорово!