Анна Девятка: Паутина созависимости. Как выбраться из болезненных отношений

© А. В. Девятка, текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025

Все права защищены.

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

В оформлении использованы материалы с ресурса Shutterstock/FOTODOM

* * *

Анна Девятка – практикующий семейный психолог, аккредитованный гештальт-терапевт, супервизор Московского Гештальт Института (МГИ)

От автора

Когда я думаю о своих страхах, то вспоминаю фразу: «Идите навстречу своим переживаниям». Раньше она мне нравилась, и благодаря ей я попадала в разные приключения, размышляя по принципу «глаза боятся – руки делают».

Одна из таких историй произошла в школьные годы. Я никогда не была звездой школы, однако очень хотелось. Можно сказать, что мне не хватало внимания со стороны родителей и я пыталась добрать его от общения со сверстниками. Друзья, люди рядом всегда для меня были важны. Тем не менее в конце восьмого класса я подошла к завучу и попросила перевести меня в более сильный класс, потому что нужно было думать о будущем, а помощи со стороны родителей не предвиделось, и я осознавала: придется добиваться всего самостоятельно. Рассказывая вам сейчас, я сама удивляюсь собственной решительности, но тогда просто знала – «так надо». Я попросила об этом, потому что понимала: дети, с которыми учусь сейчас, – замечательные, классные друзья, но получать знания среди них вряд ли получится. Наш класс считался проблемным: мы срывали уроки и доводили учителей. Конечно, ни о какой математике, истории и изучении литературы речи не шло – главное, чтобы было весело и тебя уважали в коллективе. Если бы я осталась, меня бы окружали друзья, привычная среда, я могла бы рассчитывать на поддержку одноклассников. Но я поступила иначе: перевелась – и, конечно же, на меня обиделись и со мной перестали общаться. Будучи ребенком, я почему-то не подумала о таком исходе и не могла понять, что произошло, ведь «я думаю о своем будущем – это же не про них, это про меня». Представляете степень моей наивности?

Вот так в восьмом классе я получила опыт выхода из созависимой системы и столкнулась с последствиями – обидой и потерей друзей. Позже, уже получив специализацию по зависимостям, я узнала, что это норма. Созависимая система на прощает тех, кто ее покидает, и обычно устраивает травлю на вышедшего, чтобы другим неповадно было следовать примеру. Я же хотела сохранить отношения, но не получилось, и я проживала травму потери тех, кого по-детски любила и по кому очень скучала.

В новом классе я скатилась с «четверок» и «пятерок» до хронических «троек» по всем предметам, кроме французского. По нему была гордая «двойка». Какой же это был позор, когда я, такая деловая, получила реальную оценку своих знаний и оказалась среди умных, нацеленных на получение образования детей. На вопрос учителя: «Кто идет к доске?» – поднимался лес рук. В этом классе учиться было престижно, и дети соревновались друг с другом, кто больше знает. Я по сравнению с ними не знала ничего, и меня съедал стыд. Мне кажется, я даже поймала на какое-то время комплекс неполноценности: что бы я ни сказала, это казалось глупым и недостаточным на фоне других. На какое-то время я замкнулась, не выдержав эмоционального напряжения и начала прогуливать. Конечно, это выяснилось, и дома состоялся серьезный разговор, но ругань и давление никогда не помогают поверить в себя. Ах, если бы родители это понимали…

Выкарабкаться из ситуации, в которую я сама себя загнала, помогли новые друзья. Просто в какой-то момент вокруг стали появляться люди, которым я могла верить и которые хотели меня слушать, – я чувствовала себя важной, нужной, принятой. Как-то мягко, без насилия, я начала путь по преодолению себя – что-то давалось легко, например, математика и литература, что-то, к примеру, химия и французский, – через многочасовую зубрежку. Потихоньку, перебираясь с «двойки» на «тройку», а оттуда на «четверку», я стала хорошисткой по меркам этого класса. Начинать практически с нуля, почти без поддержки – вот чему научилась я к концу одиннадцатого класса. Я перевернула всю свою жизнь, потеряла прежних друзей, побыла в одиночестве и впервые встретилась с игнорированием. Зато потом обрела новую жизнь, ту, которую хотела, правда, дорогой ценой. Жалею ли я об этом? Нет, если бы не тот детский опыт, не тот труд и не тот страх, которые пришлось преодолеть, я бы не писала эту книгу и не рассказывала вам о том, через что прошла. Все, что у меня есть, досталось мне нелегко, и я очень благодарна людям, которые не бросают меня на этом пути и идут со мной дальше сквозь время.

Мной всегда двигало желание сделать мир хоть чуточку лучше и неистовая вера в то, что зернышки доброты будут посеяны, даже если результат окажется оттянутым во времени. Мир ответил симпатией, бережно поддерживая меня в моменты неудач и разочарований, создавая безопасное место, чтобы прорыдаться, затем отряхнуться и встать на ноги, даже когда от слез застилает глаза и кажется, что «все пропало».

Начинать с нуля мне приходилось не раз – дважды после декрета. Я знаю, что сейчас женщины более защищены, чем раньше, но мне не так повезло. В первый раз я работала в отделе персонала, занималась подбором, и мою компанию ликвидировали за время декрета, поэтому пришлось снова искать работу. Странно об этом писать, но в те времена женщина с трехлетним ребенком была для работодателя как помеченная черной меткой. Я их понимаю – они боялись взять на работу молодую мать, которая будет сидеть на больничных. Да, это действительно тяжело – совмещать работу и материнство. А я еще параллельно училась, потому что хотела быть психологом и найти ответы на вопросы:

 Почему мои родители себя так ведут?

 Почему со мной перестали дружить в восьмом классе?

 Почему я иногда не понимаю своего мужа, а порой – даже свои реакции?

 Почему так сложно просить других о помощи?

У меня было много таких вопросов, и я долго искала на них ответы. Иногда – у педагогов в институте, но по большей части – в книжках.

Получив диплом, я шагнула в профессию «психолог в госучреждении», сократив свои доходы в три раза. Это было смело. Денег хватало только на косметику, чтобы быть красивой на работе. Мне хотелось состояться в этой профессии, и я знала, что предстоит многому научиться. Вуз дал мне хорошее образование, но практику пришлось нарабатывать самой. Я хваталась за все возможности – выиграла стажировку в МГППУ и одновременно – обучение в качестве молодого специалиста в МГПУ. Это было тяжелое время: приходилось вставать в 5 утра, хозяйничать по дому и идти работать или учиться до упаду. По выходным из-за переутомления я рыдала. Мне кажется, это знакомая многим история – психика не выдерживает перегрузки, хотя другие говорят: «Миллионы не приносишь – значит, ничего особенного ты не делаешь». Спустя время работа была выстроена, я находилась на своем месте и радовалась сделанному когда-то смелому шагу.

Во второй декрет уходила в уверенности, что профессия психолога меня приняла, это – мое. Дальше последовала какая-то карма – за время декрета произошла образовательная реформа, и мое рабочее место сократили. Поэтому в очередной раз я начала искать путь к самореализации с нуля. С двумя детьми оказалось еще сложнее устроиться на работу. Это было уже несмешно.

Я начала искать, что могу делать, может быть, удаленно, и нашла место в благотворительном фонде, занимающемся поддержкой женщин-предпринимателей с детьми. Я подумала: «Что может быть лучше? Ведь я понимаю проблемы, с которыми сталкиваются мамы, знаю, как важно выстроить тайм-менеджмент, выстроить целеполагание с учетом потребностей всех членов семьи, и самое главное – остаться женщиной, а не перейти в разряд «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Я нашла свое место и несколько лет занималась тем, что мне нравится. Постепенно приходили новые проекты, я знакомилась с новыми людьми – и вот уже стала работать как специалист-психолог, помогающий женщинам готовиться к экзаменам в магистратуру и решаться на обучение новой профессии. Вникнуть, разобраться и помочь другим – вот какая цель стояла передо мной все это время, и я следовала ей, насколько могла.

Потом были еще взлеты и падения, а также неожиданные повороты судьбы. Мне потребовалось много времени, чтобы понять: мир хорош сам по себе, и в нем есть свои правила и закономерности. Можно научиться ими пользоваться, обсуждая их с другими людьми и меняя благодаря этому свои способы взаимодействия с миром.

Вы наверняка уже почувствовали элемент созависимости. Идея сделать мир лучше – это отражение детской боли, когда, будучи ребенком, я испытывала бессилие и страх оттого, что не могла помочь своей маме жить легче и лучше. На ее долю выпало много испытаний – она стала вдовой в 20 лет, и это сломило ее. Она была стойкой по природе и сражалась за счастье как могла. Второй брак должен был дать ей шанс на хорошую жизнь, но, к сожалению, принес еще больше горя. Ее новый муж, мой отчим, производил хорошее впечатление на окружающих, слыл интеллигентом, имел безупречную репутацию и занимал хорошую должность, но дома будто скидывал маску и менялся до неузнаваемости. Как итог – регулярные скандалы, агрессия, пристрастие к алкоголю обоих родителей и бесконечный детский стыд за то, что не можешь никому об этом рассказать. Знаете почему? Потому что те люди, кому я рассказывала, либо переставали со мной общаться, либо говорили: «Не обращай внимания, в каждой избушке свои погремушки». Друзья, на которых я могла положиться, никогда открыто меня ни о чем не спрашивали, это было «то, о чем нельзя говорить», и спустя время я еще раз благодарю моих школьных подружек и их родителей, которые, конечно, о чем-то догадывались, но не отвергали, а помогали в той степени, в которой им было комфортно.

Сколько себя помню, я объясняла маме: «Надо уходить». Первый разговор состоялся на лавочке возле детского сада. Мне было лет 5–6, возможно, мама посчитала, что я достаточно взрослая, чтобы объяснить мне: это любовь, ей с ним хорошо, да и если бы она хотела уйти – было некуда. Я смотрела на маму, и мне казалось, мир потерял равновесие. Как может взрослый не понимать таких простых вещей? Нельзя оставаться там, где тебя так сильно обижают, и пусть я ребенок и меня не слушают, но должен же быть какой-то взрослый, который сможет объяснить маме, что «так нельзя», – и поможет принять решение о разводе. У меня появилась мечта: «Вот бы стать таким человеком! И если я не могу помочь маме, может быть, смогу помочь кому-то другому». Спустя годы я узнала, что эти люди называются психологами, но и они не обладают такой властью, чтобы командовать «можно – нельзя, уходи – останься».

Эта история проработана тысячами часов личной терапии, но до сих пор, рассказывая ее, я чувствую, как подступают слезы. Я знаю, что ее прочитают мои клиенты, коллеги и знакомые, и прошу немного поберечь меня и ни о чем не спрашивать. Просто знайте: тема созависимости далась мне нелегко, и лет с 6 я знала, что хочу стать психологом (даже не зная еще, как называется профессия), – потому что должен же быть хоть кто-то, кто может объяснить маме, что так жить нельзя. На компенсацию детских травм у меня ушли годы, но из опыта скажу: увы, не все детские травмы забываются со временем. Из достижений – фигуры матери и отчима воспринимаются объемно, уже не как черное пятно «виноватых в невзгодах», а как личности, которые жили как умели и все-таки смогли передать мне что-то хорошее, например, смелость рассказать вам эту историю.

Исполнив мечту и придя в профессию психолога, я первое время избегала работать с созависимостью, предпочитая помогать своим клиентам разрешать конфликты, сохранять отношения, расти в карьере и развиваться. Мне было страшно попасть в свою уязвимость, и никакие деньги не могли заставить шагнуть в свой страх.