И, как обычно это работает, если ты что-то вытесняешь из жизни – оно обязательно будет появляться снова.

Так произошло и со мной.

Я уже так много вам рассказала о своей личной истории, что хочется смутиться и быстрее перейти к другим историям, спрятавшись за ролью профессионала, разбирающего чужие вопросы. Но я понимаю, что это будет нечестно по отношению к вам, ведь моя история тоже про выход из созависимости – и может показаться вам знакомой или даже быть в чем-то полезной. Мне важно, чтобы вы верили и ощущали: я вас понимаю, если не во всем, то хотя бы в том, каково это быть зависимым и созависимым и почему за каждым я вижу два крыла. Одно белое, светящееся и состоящее из преимуществ таких моделей поведения, а другое – черное, как уголь, созданное утяжелять и усложнять все аспекты жизни. Я смогла полюбить эти части в себе, поэтому пишу этот текст – в самолете, преодолевая путь длиной 4 368 км рейсом Дели – Москва. Вместо того чтобы дремать или предаваться безделью, я пестую свой трудоголизм, в третий или четвертый раз переписывая этот кусочек, потому что переживаю, понравится ли вам он и как вы его поймете, – предыдущие варианты мне захотелось переделать и добавить живости.

Мысль о своей созависимости я отрицала довольно долго. Да, родители пили, но я упорно делала вид: «Я не такая, это не про меня». При этом меня всерьез беспокоили вопросы такого плана:

 Почему, если людям делать хорошее, то они сначала благодарят и ценят, но со временем привыкают, и ты чувствуешь себя использованной?

 Почему, когда начинаешь отношения, чувствуешь неравноценность интереса друг к другу? И почему вначале люди готовы совершать поступки: приезжать, находить время для встречи, – а затем тебя как будто забывают? Неужели дело во мне, и нужно стараться больше отдавать, искать способы угодить и заслужить симпатию?

 Как другие все успевают? Наверное, я плохая хозяйка, жена и мать – постоянно заболеваю от переутомления, когда пытаюсь быть идеальной и вставать в 5 утра, чтобы выполнять одну задачу за другой до 23 вечера.

 Почему мне так легко помогать друзьям и практически невозможно – просить помощи? Почему я выбираю делать все сама, пока не разрыдаюсь от нервного срыва?

 Дружба – это ведь когда можно позвонить друг другу в любое время дня и ночи и найти поддержку, да? Почему же так редко можно встретить этот эталон в реальной жизни, и отчего мне звонят чаще, чем я получаю поддержку в ответ? Так и должно быть? Если да, то почему я чувствую, что перегружена и мне от этого плохо?

Какое-то время я буду делать все, чтобы казаться окружающим нормальной, успешной и счастливой женщиной, – показывать, что моих сил хватит на все. А детство мы замылим, подкрасим и не будем афишировать. Не зря же говорят: «Мы не можем повлиять на то, как нас воспитали родители, зато можем каждый день создавать себя».

Так и жила. А потом, в 2019 году, случилось оно – выгорание. Это был результат созависимого поведения. Тогда я хотела заслужить одобрение, быть увиденной и признанной женщиной, которая была в то время для меня авторитетной фигурой. Разрушать себя помогали трудоголизм и правило, которое передавалось в нашей семье из поколения в поколение по женской линии: «умри, но сделай». От перегрузки мой организм трещал по швам: появились нарушения памяти, снизилась концентрация внимания и в голове возникало ощущение непроходящего тумана. Я пишу эти строки и чувствую, как воспоминания оживают. Шевелятся щупальцами и шепчут: «Один раз сгорев, ты уже никогда не будешь прежней». И внутренний голос прав, моя работоспособность за 5 лет восстановилась приблизительно на 90 %. Я больше не чувствую тех порывов, когда могла сесть и трудиться без отдыха даже в выходные и праздники. В тот год я работала и 1 января, потому что выходных не было совсем, а я гналась за идеей «побольше потопаешь, побольше полопаешь». Конечно, такой подход в работе психолога недопустим и чреват ошибками. Мне хватило сил их признать и вовремя остановиться. Только на это ушел год, когда я вплотную занялась перепроверкой зоны моей ответственности, а значит, личными границами. Тогда я и пришла к мысли: «Я делаю такие странные вещи, чтобы выслужиться, это ненормально и очень похоже на эмоциональную зависимость».

Любой диагноз – это половина решения. И пусть я поставила его себе сама – я стала с ним разбираться. Немного восстановившись, начала изучать курс по эмоциональному интеллекту и поведенческой экономике. Благодаря лекциям я нашла свои ошибки, которые совершала из страха потерять человека. Это осознание подтолкнуло меня пойти на специализацию по работе с зависимыми в гештальт-подходе.

Учеба перевернула мой мир – я обнаружила, сколько вокруг созависимых и зависимых людей. Классных людей, с которыми приятно и хочется общаться. Я почувствовала, что не одна, и быть такой, как я, не стыдно. Более того, я поняла, что у меня есть не только созависимые черты, но и целая зависимость (о ней напишу чуть позже). Знания и практический опыт, которыми я делилась в соцсетях, дали обратную связь в виде доверия: мои клиенты начали доверять мне секреты, о которых молчали раньше. Со временем я погружалась в тему все больше и больше – и начала чувствовать достаточную смелость для того, чтобы признаться: мне нравится работать с зависимыми и созависимыми. И еще я чувствую благодарность и радость от такого сотрудничества. Это удивительно, но я даже стала уважать созависимость. А бояться перестала.

Давайте приведем метафору, которая поможет объяснить мое перевоплощение и даст ответ на вопрос: «Почему я раньше не могла работать с этой темой, а потом – смогла?»

Когда ты отправляешься в плавание по реке или по морю, тебе нужен корабль, и ты его начинаешь строить. Размер корабля, его крепость и устойчивость определяют, в какое путешествие ты можешь отправиться и насколько далеко заплыть. Есть корабли изношенные – и капитаны вынуждены выбирать подходящие под них маршруты, опасаясь за целостность судна. А есть более подготовленные к дальним странствиям – над ними заранее потрудились:

• продумали разные варианты развития событий в море;

• взяли с собой запасы еды, оборудовали кухню;

• сделали спортивный зал, чтобы заботиться о физическом здоровье;

• собрали профессиональную команду, в которой есть медики и психологи, помогающие с неизбежно возникающими в закрытом пространстве конфликтами.

Я превратилась именно в такой корабль, побывавший в штормах зависимостей и подвергшийся нападению пиратов созависимостей. Я его строила много лет, потому что изначально у меня была маленькая шлюпка, которую я меняла, обрастая знаниями и опытом. Сейчас у меня морской лайнер, способный задорно плыть дальше, углубляясь в эту тему все больше и больше.

Итак, что же за зависимость была у меня и почему я так свободно говорю о ней? Это не модный и популярный нынче среди представителей разных сфер и ниш алкоголизм – из-за особенностей моего организма у нас с ним не срослось. Также я курила обычные сигареты в течение 13 лет, но из-за влияния на бронхи с ними тоже пришлось расстаться. Не очень удобно быть хилой физически – любая химическая зависимость слишком быстро приводит к разрушению организма, и здесь у меня явное ограничение по сравнению с другими зависимыми. А еще постоянно приходится следить за здоровьем и заниматься спортом.

Всего существуют три типа зависимостей: химическая, эмоциональная и пищевая.

• К химическим относятся алкогольная и наркотическая зависимости.

• К эмоциональным – любовная, кредитная, игровая (на деньги), интернет-зависимость, адреналиновая, когда человек гонится за яркими ощущениями, и трудоголизм.

• Пищевая зависимость выделяется отдельным блоком и является серьезной проблемой для страдающих ею людей.

Я очень люблю поесть, и в моем роду есть зависимости, связанные с нарушением пищевых привычек и неумением правильно питаться, а также заеданием стресса. Пожалуй, я тоже страдала ими в подростковом возрасте, пытаясь уйти то в анорексию, то в булимию, но и эту зависимость мой организм не смог принять – она для меня непосильна, тело не выдерживает, а лежать постоянно в больницах с гастритом – сомнительное удовольствие. Сейчас я уже разобралась с питанием, строго слежу, чтобы в еде было достаточно полезных веществ, так я чувствую себя энергичной и сильной.

Трудоголизм – вот моя любовь! Никакого быстрого разрушения организма, социальное одобрение «много работаешь – значит, молодец!».

Любая зависимость – это способ избавиться от боли, внешней или внутренней, а когда тебя еще и хвалят за то, что ты сбегаешь от реальности в «альтернативное» состояние, – вообще сказка. В работе можно все контролировать, уходить в нее с головой, оставаясь физическим телом в кресле, вокруг которого перестает существовать мир. Трудоголизм выходит за рамки естественного трудолюбия, потому что работа заменяет все. Можно переместиться разумом в созвездие историй, методик и профессиональных вопросов, испытывая недоступное в обычной жизни блаженство. Мой трудоголизм стал защитой от тревоги и страхов, которых предостаточно у любого взрослого человека, самостоятельно принимающего решения и воспитывающего детей. Постепенно я перестала понимать смысл отдыха, потеряла радость в общении «просто так, без цели», считала, что любую минуту нужно тратить на работу, и стала задерганной и физически истощенной.

Давайте познакомлю вас с отличительными признаками трудоголизма, которые можно поискать и у себя:

• внимание фокусируется на рабочих процессах, и человек с усилием переключается на что-то другое;

• идеи о том, что нужно что-то сделать, улучшить свои показатели, тревожат даже во сне;

• погружение в работу приносит удовольствие и повышает уровень энергии;

• самооценка растет во время трудовой деятельности и плотно с ней связана, неудачи в работе воспринимаются как личное фиаско;

• если отнять ноутбук, вывезти человека на природу – он не может радоваться тому же, что и другие, он мрачен, неуступчив и резко реагирует на комментарии, непонятно, как с ним общаться;

• работа спорится и возникает как будто из ниоткуда – заканчивая одно дело, трудоголик планирует сразу же второе, и этому нет ни конца ни края;

• «ничегонеделание», безделье вызывает чувство ужаса (когда я отучалась от трудоголизма, то первые пару дней могла сидеть в кровати и не понимать, чем вообще можно еще заняться, кроме работы. Я была подготовлена и знала, что рано или поздно это закончится и внимание сфокусируется на чем-то еще. Но это действительно было странно);

• просьбы близких воспринимаются как из глубины колодца – человек просто не понимает, что от него хотят и, главное, зачем;

• присутствует высокомерие по отношению к бездельникам, иногда доходящее до надменного презрения;

• завышенные, подчас недостижимые требования к себе («Кто, если не я?» – говорит он и идет работать за семерых);

• происходит слияние с рабочим пространством, и, даже работая на начальных должностях, человек олицетворяет себя с руководством компании и говорит «наша компания», «мы решили и сделали»; его результат при этом размывается, но за это он получает награду – становится частью чего-то большого, винтиком в системе;

• человек может работать везде и всегда (как-то я работала, сидя на бревне у железнодорожной станции, потому что нужно было что-то срочно сделать; кто-то работает в отпуске, кто-то во время природных бедствий).

Ну как? Знакомо вам такое? Много пунктов откликнулось?