– Эта девчонка чересчур шустрая, – прокомментировал Стивен довольно раздраженно, когда Беата отошла на приличное расстояние.

Хелен изрядно устала от всей этой чепухи.

– Простите, мистер Фэрфакс-Лейси, – она присела в реверансе, – я бы хотела вернуться к леди Ролингс.

Едва Хелен устроилась рядом с Эсме, как по другую сторону возникла Беата.

– Ужасно!

– Что именно? – удивилась Хелен, но Эсме, похоже, знала, о чем шла речь, и ответила сдавленным смешком.

Хелен прищурила глаза:

– О чем это вы?

– О тебе, дорогая, – ответила Эсме с такой нежностью в голосе, что у Хелен даже не возникло обиды. – Мы с Беатой планировали свести тебя с этим достойным господином с другой стороны комнаты, но ты нам никак не помогаешь.

Поскольку Хелен уже и так надоела непривычная суета, она тут же ощутила внутреннее сопротивление.

– Мне очень не нравится, что мои личные дела подвергаются публичному обсуждению, – посетовала она. – Но еще более меня возмущает обвинение в том, что я не приложила усилий, чтобы… привлечь внимание мистера Фэрфакса-Лейси. Я надела новое платье и позволила отвести себя к нему, как овцу на заклание, а уж в том, что с ним не о чем говорить, моей вины нет.

– Но ведь вы с ним что-то обсуждали, не так ли? – вставила Эсме.

– К сожалению, инициатором была я, – ответила Хелен сердито. – Сначала я коснулась темы бегства Наполеона, затем положения католиков в правительстве. В обоих случаях он не нашел что сказать. Если они все такие в палате общин, то неудивительно, что правительство никогда ни одно дело не доводит до завершения!

Беата вздохнула:

– Хелен, ну как вы не понимаете, ему не хочется беседовать на политические темы, ему наскучил парламент. Он бы с удовольствием поговорил на фривольные. Мужчины только притворяются, что им нравится в подругах ум, но на самом деле это не так.

– Не согласна, – встрепенулась Эсме. – Мне кажется, Беата просто не с того конца подходит. Болтать можно на любую тему, не важно о чем. Ничуть не сомневаюсь, что Фэрфакс-Лейси отчаянно надеется найти теплое тело, чтобы забраться вместе под одеяло. А от тебя, дорогая, требуется лишь проявить свой интерес к этому.

– Если бы все было так просто. – Хелен вздохнула.

– Но это и правда просто, – сказала Беата. – Вы только внимательнее посмотрите, как я все это проделаю. Ваш кавалер не питает ко мне интереса, так что опасности для вашего будущего я не представляю.

Хелен поспешно схватила ее за локоть:

– По-моему, это уж слишком!

– Почему? У меня все отлично получится. – Беата невинно посмотрела на собеседницу. – Как-никак я в этом деле знаток. Она легкой походкой прошлась перед Хелен; при этом даже покачивание ее бедер сулило обещание.

– Мне кажется, поведение этой девчонки стало еще более возмутительным, чем было когда-то, – задумчиво произнесла Эсме. – Возможно, при всей своей задиристости она не вполне счастлива.

– Ерунда, она просто наслаждается жизнью, – не согласилась Хелен. – Ты только посмотри на нее!

Беата, подойдя к Стивену, засмеялась, медленно обмахиваясь веером. Ее маленькое личико сияло, а в глазах светилось откровенное приглашение. Она слегка задела грудью его руку, и даже с другого конца комнаты Хелен видела, как ее визави вздрогнул.

– Увы, я не способна вытворять такие вещи, – призналась Хелен уныло. – Просто не способна. – Уже одна мысль о подобных вольностях повергла ее в смущение.

– Но Беата ничего такого не делает, – нравоучительно заметила Эсме. – Важно только, чтобы твои глаза сказали твоему избраннику, что ты доступна, вот и все. Это же так легко.

– Легко? – испуганно повторила Хелен. – Совсем не легко! Доступна? По-твоему, приличной женщине можно намекать на столь неподобающую вещь?

Тем временем Беата продолжала, смеясь, кокетничать со Стивеном. Она, казалось, вся светилась желанием. В какой-то момент она, обернувшись, улыбнулась, и в тот же миг выражение вожделения на ее лице сменилось озорным; теперь она выглядела как школьница, только что вышедшая с урока. И тут же она опять посмотрела на Стивена, посылая ему очередной томный взгляд.

– Ага, – констатировала Эсме с некоторым удовлетворением, – она еще в состоянии быть собой.

– Не понимаю, о чем ты толкуешь! – Хелен почувствовала, что вот-вот расплачется. – Я не смогу этого сделать, никогда! У меня, должно быть, совсем нет способностей. Рис всегда говорил… – Она внезапно умолкла. Даже ее лучшая подруга не должна знать, что она фригидна и не может получать удовольствие от пребывания в постели с мужчиной. По крайней мере муж ей говорил именно это, и в его правоте она не сомневалась.

– Не отчаивайся, дорогая, мистеру Фэрфаксу-Лейси не нравится то, что делает Беата. Видишь? – Фэрфакс-Лейси хмурился и, судя по всему, явно отчитывал Беату. – Ну, что я тебе говорила? Он как раз то, что тебе нужно, – произнесла Эсме с явным удовольствием. – Тебе, а отнюдь не Беате.

Секунду спустя этот факт получил подтверждение из уст самой Беаты.

– Он велел мне пойти вымыть лицо, – сообщила она радостно. – Уверена, этот мистер Наиважнейший Член Парламента не одобрил мой внешний вид, хотя румяна и помаду мне доставили прямо из Парижа.

Хелен почувствовала себя спокойнее. Она за всю жизнь ни разу не пользовалась румянами и не могла представить, что когда-либо прибегнет к их помощи. Возможно, она и Стивен в конце концов и правда подходят друг другу.

– Мне нужно выглядеть… выглядеть… Как именно?

– Словно хотите с ним переспать, – подсказала Беата.

– Хорошо, я попытаюсь, – пробормотала Хелен.

На самом деле ей вовсе не хотелось делить с кем-либо свою постель; более того, она не могла поверить, что на свете есть хоть одна женщина, желающая делать это добровольно.

– В конце концов, вы можете просто сказать ему об этом, – предложила Беата с шаловливой улыбкой.

– Ни за что!

– У меня есть идея! Стихи! Мы используем поэзию. – Беата, казалось, была в восторге от своей идеи.

– Что ты имеешь в виду? – полюбопытствовала Эсме.

– Если помнишь, в пятницу мы собирались читать вслух любимые стихи. Если Хелен выберет соответствующее стихотворение и, читая его, будет смотреть на Фэрфакса-Лейси, это наверняка сработает! В таком случае вы не поставите себя в неловкое положение. – Она повернулась к Хелен. – За вас все сделают поэтические строки. Я гарантирую, что он наведается к вам сегодня же ночью.

– В самом деле отличная идея. – Эсме захлопала в ладоши.

– Но я не знаю любовных стихов. – Хелен потупилась. – Кроме, разумеется, Шекспира.

– Вот и хорошо. – Беата вдруг стала серьезной. – Любовные стихи – это глупо! Только не забудьте, что дружба с мистером Фэрфаксом-Лейси должна заставить вашего мужа проглотить собственную печенку…

– Уж, конечно, я об этом не забуду! – Хелен почувствовала, что понемногу начинает ощущать себя настоящей куртизанкой. Иначе как бы она могла решиться на столь аморальный поступок!

– Запомни, что должна смотреть на Стивена, пока будешь декламировать, – посоветовала Эсме. – Я посажу вас за ужином вместе, чтобы ты поучилась посылать ему томные взгляды, а сама буду поблизости. Арабелла имеет намерение меня к нему просватать, не забывай об этом.

– Я согласна с Арабеллой. – Хелен поспешно ухватилась за эту мысль. – Из него наверняка получится хороший муж. Я как раз думала, что хотела бы выйти за человека такого, как он, а не Рис.

– Но он не для меня, – возразила Эсме, пожимая плечами.

– И не для меня, – заметила Беата, зевая. – Этот красавчик целиком и полностью ваш, Хелен. Если вы в состоянии переварить всю эту добродетель и напыщенность, бог с вами, забирайте его себе.

– Он вовсе не напыщенный! – возразила Хелен и тут же поняла, что подруги над ней смеются.

– Не напыщенный, разумеется. Так мы посовещаемся насчет поэзии завтра, идет? – предложила Беата.

– А может, не надо? – Хелен в отчаянии кусала губы. – Если мне придется читать нечто шокирующее… – Она подозрительно взглянула на Беату. – У меня такое чувство… Вы ведь непременно выберете что-то именно в таком духе, поэтому я предпочла бы не знать о худшем заранее, до наступления решающего момента.

Эсме дружелюбно обняла ее за плечи:

– Я буду с тобой, так что тебе совершенно нечего бояться.

– И я тоже, – подхватила Беата весело.

Хелен снова посмотрела на Фэрфакса-Лейси. Он стоял, облокотившись о каминную полку, увлеченный беседой с дородной леди из соседнего поместья – воплощенной элегантностью, не ведающей бега времени. Подобная элегантность ее мужу и не снилась. Рис никогда не задумывался, какой сюртук надеть утром, и уж тем более никогда в жизни не завязывал галстук в таком изысканном стиле. Слуги у него долго не задерживались, и, уж конечно, не было такого, который способен создать соответствующий галстучный шедевр. Зато Стивен Фэрфакс-Лейси абсолютно отвечал ее запросам: полная противоположность презренному мужу, антипод, да и только. Пальцы Хелен невольно сжались в кулаки. Она это сделает. А потом скажет Рису, что сделала, и пусть он корчится от ревности…

Улыбка на лице леди Годуин стала отражением чисто женского ликования.

Когда Рис скорчится от ревности и проглотит собственную печенку, она рассмеется и уйдет.

Глава 6
До чего доводит любовь

Маркиза Боннингтон не привыкла к противодействию со стороны мужского пола; она успешно руководила двумя мужьями и четырнадцатью комнатными собачками мужского пола и всех их пережила. Для нее никогда не стоял вопрос, с какой из двух групп приятнее проводить время. А что до логики… на примере собственного сына она имела возможность видеть преимущества комнатных собачек перед людьми.

– Правильно ли я расслышала тебя, Боннингтон, что ты живешь в садовом домике, а?

Себастьян кивнул. Маркиза даже не предложила ему сесть, поскольку воспринимала родственников как подчиненных и никто из них не мог подняться в ее мнении выше уровня дворецкого. Маркиза еще больше укрепилась в этом мнении, когда до нее дошли слухи, что ее единственный сын Себастьян ухаживает за герцогиней Гертон и уговаривает добиться признания брака, в котором она состояла, недействительным.

Разумеется, это закончилось катастрофой, как она и ожидала. В результате Себастьяна сослали в Европу, вычеркнув из списка женихов и заклеймив как лгуна и обманщика. Только почерпнутое из жизненного опыта знание, что грехи молодых и очень богатых мужчин имеют тенденцию быстро рассасываться, служило ей поддержкой эти последние восемь месяцев. Летом маркиза собиралась вызвать сына в Англию и реабилитировать в глазах общества, женив на честной молодой женщине, которая, возможно, напоминала бы ее в молодые годы.

– Могу я поинтересоваться, почему ты выбрал для проживания столь неблагоприятное для здоровья место? – осведомилась маркиза Боннингтон, аккуратно складывая руки на набалдашнике тяжелой трости.

– Напротив, в садовом домике, где я сейчас живу, мне совсем неплохо. – Себастьян ухмыльнулся как ни в чем не бывало, словно он был крестьянином, а не маркизом. – Само имение принадлежит…

Маркиза раздраженно подняла руку:

– Не желаю даже слышать ее имя.

– В поместье леди Ролингс, матушка, – женщины, на которой я женюсь.

Маркиза чуть не задохнулась. Из всех возможных выходок ее сына после учиненного им скандала это была наихудшей.