Мы приближаемся к заброшенной станции, все еще извергающей пар в темноту, ее корпус покрыт отметинами и весь почернел. Она настолько уродлива, будто ее построил кто-то очень злой. Не знаю уж, что такое с терранами и их чувством стиля.

Мы заходим в небольшой посадочный отсек, и хотя лейтенанту Ким все еще не удалось связаться со своим командованием, автоматические стыковочные устройства все же защелкиваются на обоих кораблях. И когда нас опускают на палубу, по всему шаттлу проходится дрожь от столкновения.

Как только двери отсека за нами закрываются, лейтенант Ким приказывает подняться на ноги. У меня сердце уходит в пятки, когда она ведет нас к воздушному шлюзу шаттла. И пусть меня сегодня уже девять раз убивали, тело все еще переполнено адреналином, а в голове звенят мысли о том, что я не хочу умирать.

Я не хочу умирать.

Дверь нашего шлюза с лязгом открывается, и мы входим во второй шлюз, соединенный с главным ангаром. Он залит мигающим красным светом. Направив на нас пистолет, Ким набирает код доступа, двери главного ангара открываются, и мы внезапно оказываемся в полнейшем хаосе.

Десятки людей в военной форме бегают вокруг, топоча ногами по металлическому полу. Из вентиляционных отверстий в потолке валит густой дым. Половина ангара погружена в темноту, другая – освещена аварийными огнями. Эскадрилья таких же истребителей, как у Ким, купается в мерцающем кроваво-красном сиянии. Терране снуют туда-сюда, на лицах респираторы для защиты от испарений. Скар начинает кашлять, Зила тоже. Вонь напоминает запах паленых волос и пластика.

В стене слева от нас длинное окно из плексигласа, и я вижу далекий парус, танцующий, словно воздушный змей во время шторма, а за ним бушует буря. Было бы почти красиво, если бы…

– Внимание, персонал «Стеклянной туфельки». Пробоина в корпусе с 13-й по 17-ю палубы.

Громкоговоритель временно заглушает все остальное, а когда он отключается, вместо него начинает выть надоедливая сирена.

– Пошел, – говорит лейтенант позади нас, тыча пистолетом мне между лопаток.

– Не очень-то хочется, – говорю я.

– Ага, то, что он сказал, – соглашается Скарлетт.

– Внимание, персонал «Стеклянной туфельки». Всему инженерному составу немедленно прибыть в секцию Гамма, палуба 12.

– Это плохо кончится, – снова предсказывает Зила.

– Ким! – раздается ревущий голос. – Где, черт возьми, тебя носило?

Мы неуклюже останавливаемся, а Ким вытягивается по стойке смирно. Говорящий надвигается на нас из тумана красного света и дыма. Огромный, широкоплечий мужчина без волос на голове, но с теми странными усишками, которые будто бы пытаются выползти из ноздрей. Когда он замечает меня, его глаза широко распахиваются, и у меня внутри тут же все сжимается.

– Что за чертовщина? – рявкает он. – Это что, проклятый бетрасканец? Отчет, солдат!

– Прошу прощения, сэр! – Ким отдает честь. – Я пыталась связаться с командованием, но ответа не получила! Эти трое нарушили запретную зону, сэр!

– Так пристрели их! – рычит он.

БУМ.

Все помещение содрогается, когда что-то где-то взрывается.

– ВНИМАНИЕ: нарушение герметичности. Немедленно эвакуируйте людей с палуб с 5-й по 6-ю. Повторяю: нарушение герметичности…

Ким повышает голос, пытаясь перекричать шум.

– Сэр, я думаю, аномалии, связанные с их прибытием, заслуживают внимания научного отдела. Если бы это не было срочно…

– Я скажу вам, что срочно, лейтенант, – рычит он. – Защитное поле вокруг ядра прорвано, половина верхних палуб заблокирована, а тридцать шесть человек, включая доктора Пинкертона, мертвы! Вся эта чертова станция разваливается на куски, а вы решили привести бетрасканских шпионов на засекреченный объект? Вы совсем ума лишились?

ШАРАХ.

Там, в глубине бури, тьма озаряется черной, а затем бурлящей лиловой вспышкой, когда импульс темной энергии ударяет прямо в парус. Энергетический всплеск настолько силен, что, даже мимолетно словив его взглядом через линзы, я на мгновение теряю зрение. Яростно моргаю, а затем вижу, как импульс со скоростью света пробегает по кабелю и попадает в саму станцию. Группа компьютеров справа от нас взрывается снопом искр. Из динамиков раздается новый, более громкий и раздражающий сигнал тревоги. Я почти пропускаю мимо ушей слова Зилы – она что-то бормочет себе под нос рядом со мной.

– Квантовый импульс, через сорок четыре минуты после прибытия.

Командир экипажа прищуривается.

– Что это, черт возьми, такое?

Мужчина поднимает пистолет, и у меня сердце екает, когда он направляет его прямо на Скарлетт. Она поднимает руки выше, делает шаг назад, и сквозь дым, хаос и горящие искры я вижу, что ее медальон…

Дыхание Творца, ее медальон светится.

Осколок эшварского кристалла, который Адамс и де Стой оставили для нас в Изумрудном городе, яростно пылает у нее на груди. Свет черный, на него больно смотреть, как на пульсацию во время бури.

– ВНИМАНИЕ: критическое нарушение системы обслуживания. Эвакуировать палубы со 2-й по 10-ю немедленно. Повторяю: критическое нарушение системы обслуживания.

– Ким, вы что, не проверили их на наличие оружия? – ревет командир-терранин.

– Проверила, сэр…

– Тогда что это, черт подери, такое?

– Я не знаю! – Скарлетт плачет, отступая назад. – Прошу вас, я правда не знаю!

– ВНИМАНИЕ: нарушение герметичности, задействуйте аварийные меры на палубе 11.

Зила обращается непосредственно к Ким, игнорируя все, что нас окружает:

– Я же говорила, что ничего не выйдет.

Терранин поднимает оружие, направляя его на Зилу.

– Сэр, – встревает Ким, уже отчаявшись. – Они…

– Ты за это головой заплатишь, Ким! – рычит он, снимая пистолет с предохранителя.

– Эй!

Ох, проклятье, это мой голос.

Когда мужчина разворачивает оружие в мою сторону, и я вижу, как он хочет нажать на спуск, время замедляется. И хотя кажется, будто это длится целую вечность, у меня есть время только на одну мысль.

Я не смогу смотреть, как он стреляет в них.

И рад, что умру первым.

БАБАХ.

6 | Аври

Я прихожу в себя в окружении мертвецов. Вокруг меня море застывших лиц, Путеходцев, застигнутых страхом, болью, отрицанием в последнюю секунду своей жизни – рты разинуты, глаза широко раскрыты. Взрослые, дети, все вместе свалены грудой внизу, больше не пригвожденные к стенам из кристаллов силой воли Звездного Убийцы.

Я лежу среди них на полу, усеянном осколками кристаллов, и сквозь ресницы бросаю косые взгляды на тела, заставляя свои многострадальные глаза открыться, затем все же проигрываю битву и снова закрываю их.

Я не чувствую разум Кэла.

Все болит – каждая мышца в теле ноет, в голове стучит. Но сквозь пульсирующую боль я слышу отголоски силы, которую призвала, – мощный поток энергии, проходящий сквозь меня в Оружие и обратно, пробегающий по позвоночнику и достигающий кончиков пальцев. И это воспоминание пробуждает что-то похожее на… приятное возбуждение.

Я не обращаю внимания на боль, сосредотачиваю мысли, посылая темно-синие щупальца сквозь последние обрывки предсмертных криков Путеходцев. Это все равно что искать одно конкретное дерево в густом, заросшем лесу. Но даже самые слабые намеки на те крики теперь затихают, и моя полуночная синева не находит ничего.

Наверное, он слишком далеко.

Наверное, я слишком слаба.

Последнее, что я помню, это выстрел из Оружия – колоссальный выброс энергии, который должен был уничтожить Солнце, Землю и всех, кто на ней. Я не смогла остановить это, но попыталась обратить его энергию вовнутрь, чтобы спасти флот, защитить планету, ее солнце, остановить…

…Каэрсана.

Звездного Убийцу.

Я встаю на четвереньки, сердце бешено колотится, голова кружится от одного этого усилия, дыхание отдается где-то в ушах, пока я пытаюсь удержаться на ногах.

Человек, виновный в смертях, окружающих меня, совсем рядом – лежит у подножия своего кристального трона, красный плащ раскинулся вокруг него. Он неуверенно шевелится, косы откинуты назад, открывая взору изуродованную половину лица. Сияние его глаз просвечивает сквозь паутину шрамов на виске и щеке, будто он сияет изнутри. Свет мягко пульсирует, может, в такт биению его сердца. Я сажусь на корточки, поднося руку к правой стороне лица. Кожа под моими пальцами кажется шершавой.

Я не чувствую Кэла нигде.

Затем разум его отца соприкасается с моим, бордовый, точно засохшая кровь, и одновременно золотистый, слишком похожий на разум Кэла. Затем его глаза резко открываются, фокусируясь на мне.

Это его рук дело. Он ответственен за каждую каплю крови, за разрушение, за боль.

И когда наши взгляды встречаются, он улыбается.

Я двигаюсь быстрее, чем успеваю подумать, – хватаю острый осколок кристалла и подрываюсь, словно бегун, преодолевающий препятствия, бросаясь на него, как если бы собиралась пронзить колом вампира.

Он поднимается на одно колено, чтобы встретить меня, и с силой отбрасывает на трон. Мир кружится перед глазами. Я хватаюсь за трон, пытаясь удержаться на ногах, Каэрсан тоже покачивается, темно-фиолетовая кровь капает у него из носа, губы растянуты в оскале.

Это все его вина.

Мертвые Путеходцы. Некоторые из них – дети.

Его собственный народ.

Пустое место там, где должен быть Кэл.

Я прикончу его.

Откуда-то – отовсюду – доносится звон Оружия. Остывая, кристалл гудит, поет. Я слышу свое хриплое дыхание. Мы двое стоим, пытаясь собраться с силами.

Затем наши взгляды встречаются, и я снова бросаюсь на Звездного Убийцу, вслепую швыряя его на землю. Мой крик – эхо со всех сторон. У Каэрсана перехватывает дыхание, когда я вгоняю колено ему в грудную клетку.

Он перекатывается, и его руки оказываются на моем горле, сдавливают. Я инстинктивно сжимаю кулаки и ударяю по месту между его предплечьями, разводя их в стороны и ослабляя хватку Каэрсана.

Я прикончу ублюдка. Только это и осталось.

Вслепую нащупываю другой осколок кристалла, сжимаю его пальцами и вгоняю Звездному Убийце в бок. Осколок срезает с него броню. Он уворачивается, и я выкатываюсь из-под него.

Мы оба поднимаемся на ноги, отступаем на несколько шагов. Я сжимаю в руке кристальный нож. Каэрсан огромен и двигается как воин даже сейчас, будучи раненым. Этот человек научил драться Кэла.

Но мой разум словно губка, из которой выжали всю воду, – я никак не могу использовать против него свою силу, так что кристалл – это все, что у меня осталось. Его собственный разум, должно быть, так же слаб, иначе он бы уже раздавил меня, как букашку.

Нужен всего один удачный удар.

Вот чем я займусь в оставшееся у меня время.

Он реагирует первым, бросаясь вперед с невероятной скоростью, пытаясь вцепиться мне в горло. Я отскакиваю назад, наступаю на что-то мягкое, спотыкаюсь, делаю выпад вперед, чтобы ударить врага по ребрам, пока он рядом.

Каэрсан рычит от ярости, но ни у одного из нас нет настроения болтать. Я следую за ним, танцуя вокруг в ожидании нового удара, но он слишком быстр, чтобы можно было уследить. Внезапно хватает меня за руку, подбрасывая в воздух, будто я ничего не вешу. Ноги отрываются от земли, и на секунду все замирает, а после я врезаюсь в основание кристального трона. В ушах звенит, а перед глазами темнеет.

Мертвая женщина-Путеходец уставилась прямо на меня, и там, где должны быть мысли, нет ничего, кроме тишины. Ее косички растрепались, и мне хочется их пригладить, а еще сказать ей, что мне жаль, мне так жаль. Мой разум беспомощно тянется к Кэлу. И снова отчаянная полуночная синева пытается найти…

…это?..

…едва заметное мерцание фиолетового и золотого.