– Попутчик. Вместе ехали в поезде. Я и не думала, что он умеет еще что-то говорить, кроме «ну, мам», – передразнила Докия, опустив голос ниже.

И принялась подробно рассказывать все, включая маму Гришика, Ольгу, и ее волоокую племянницу Галину, цитирующую Пушкина. Только «предсказание» о встрече предпочла упустить. Давать Юле повод шипперить ее и Лиса, – а она бы точно смиксовала Лиса и королевича Елисея, – казалось кошунством.

Как раз всей истории из поезда хватило, чтобы добраться до пиццерии.

Одногруппники опять разместились за несколькими сдвинутыми вместе столиками. Алиса призывно махнула рукой, увидев девушек. Лис принялся переставлять стулья, чтобы всем хватило места.

– Я же говорила, что они придут, – сказала Елкина.

И столько послышалось в словах самодовольства, что захотелось развернуться и уйти. Но Юля тянула Докию за собой, как бурлак баржу: вперед-вперед, невзирая на препятствия. Уселась за стол, схватила приглянувшийся кусок пиццы и стала жевать как ни в чем не бывало.

Свободное место осталось лишь рядом с Лисом. Докия села и даже не отказалась, когда он предложил налить сок. Это ведь ничего? Просто дружба. Они  одногруппники. Ничего большего. А то, что так колотится сердце, – сахар упал, сейчас съест кусок растекающейся сыром пиццы, и все придет в норму. Или лучше два, чтобы спокойно отсидеть до конца пар.

После занятий Докия замешкалась, быстро списывая с доски то, что набросал препод. Можно было сфоткать, но телефон разрядился, да так и запомнится лучше. И оглянувшись, никак не ожидала увидеть Алису.

Елкина сидела какая-то скукоженная, потухшая, с остановившимся взглядом. Настолько погрузившаяся в свой внутренний мир, что этот, реальный перестал для нее существовать. Такое бывает. Редко. Когда в этом мире столько всего хочется изменить, что проще поменять мир.

У Докии это было. Давно.

– Алис, что-то не так? – она легко тронула девушку за плечо.

Та вздрогнула. Быстро заморгала, будто не понимая, где находится. А потом стала прежней Алисой, как тумблер переключили.

– Все так, Дуся, все так. Я же сорвала джекпот: богатый муж, который меня лю-ю-юбит, куча бабла, магистратура, веселая жизнь.

– Ну и хорошо, – Докия хотела уйти.

Но Елкину прорвало. Она принялась рассказывать, как познакомилась с Котиком, как он красиво ухаживал, как мама – которой он ровесник – сначала была против из-за огромной разницы в возрасте, но сдалась. Расписывала под гжель или хохолому. Ярко, сочно. Поливала сиропом.

И это смущало. Слишком сладко. Приторно.

– Алиса, я правда очень за тебя рада! Тем более, если тебя саму все устраивает. Честно! – Докия улыбнулась.

Но то ли Елкина не поверила, то ли ее настроение опять совершило невозможный кульбит, потому что она вдруг резко замолчала, застегнула сумку и быстро, словно ее поторапливали, вышла из аудитории, даже не попрощавшись.

Докия удивленно посмотрела ей вслед. Не понимала она бывшую одноклассницу. Мыслила бы поверхностно, подумала, что с жиру бесится.

Звякнуло сообщение. Мама. Писала, что подорожали репетиторы. А Ане обязательно нужен иностранный, математика, физика и биология с химией, потому что она никак не может определиться, куда ей поступать после одиннадцатого. Что лучше бы Докия жила в общежитии – дешевле. Или поступила в магистратуру в родном городе. Помогала бы не только материально. Ничего нового. Только старое. Намек на то, что старшая дочь отчасти виновата во всей этой ситуации, а значит, всегда обязана!

Докия. Обязана. Точка. Без права передачи ответственности.

* * *

Мама услышала, как Лис постанывает во сне.

– У тебя болит что-нибудь?

Прощупала железки, вздохнула, опять прощупала. Поставила градусник.

– Голова болит? Вроде нос дышит. Неужели грипп подхватил?

Лису хотелось спать. А еще было страшно, как же там Докия будет добираться одна из школы? Ладно бы кто забирал, но ведь нет. И в эту сторону ребята шли только вдвоем. Если только из других классов кто-то, но так ведь просто не познакомишься!

Мысли кучились и мельтешили в голове. Лис пытался изложить их маме, но она не слушала, только скармливала сыну какие-то таблетки, укутывала одеялом и то и дело щупала лоб.

– Ну, Лисенок, сейчас станет лучше…

Понятно, что станет, всегда стает, как бы плохо ни было. Даже если собственные кости становились расплавленными прутьями, а каждое движение причиняло боль.

С этой убежденностью Лис и заснул. Чтобы проснуться мокрым, как селедка в собственном соку. Мама появилась тут как тут, со сменной одеждой и чаем с малиновым вареньем.

– Мам, – прохрипел Лис, – в школу пора уже собираться?

– Какая школа! – вытаращила глаза мама. – Мы с тобой останемся дома, вызовем педиатра и будем усиленно лечиться!

– Я не могу, – ответил он. – Надо Докию провожать.

– Господи! – всплеснула руками мама. – Я позвоню, предупрежу тетю Лену. Уж чего-нибудь придумают!

– Предупреди.

– Обещаю!

Только услышав, что она точно выполнила обещание, Лис немного успокоился, выпил горячий чай и уснул.

* * *

Докия хмуро оглядела пустую аудиторию и вышла.

Тошные мысли мешали воспринимать окружающее, словно Алиса перекинула на нее проблемы и упорхнула вольной птицей. Поэтому Докия не с первого оклика заметила Лиса. Тому даже пришлось коротко ухватить ее за руку.

– Ты и в универе – вечная дежурная? – он улыбался.

– Нет.

Улыбка Лиса немного померкла:

– Что-то не так?

Проклятое дежавю. Но Докия тоже умеет лить сироп и рассказывать сказки. До сих пор.

– Все нормально. Устала, наверное, просто.

– Устала? Учебный год только начался, – Лис медленно пошел рядом, подстраиваясь под ее ритм.

– Не от учебы, – Докия глянула на него, но вскользь, – мелкие бытовые проблемы.

– Бытовые? – Стрельников поднял брови. – Соседка напрягает?

И как он узнал про соседку? За почти месяц, что Лиза жила вместе с Докией, Лис не напросился ни разу.

– Не напрягает.

– Но ты, если что, зови, помогу. С кем надо, разберусь.

И он долго расписывал, что сделает возможным обидчикам, пока Докия не рассмеялась. Умел он это – смешить.

Дома Лиза опять ворожила на кухне. Помешивала что-то в сковородке, невнятно подпевая песне в наушниках и пританцовывая. Кажется, Докия первый раз видела на соседке коротенькое платьице веселенькой расцветки. На спине болталась необрезанная бирка.

А вот денег за квартиру Докия пока не видела, да и продукты покупала сама – теперь уже на двоих.

– Хорошее настроение? – поинтересовалась она громко, потянув за бирку.

– Ой, – Лиза испуганно прижала руки к груди и задышала часто-часто. – Фу ты! – содрала наушники и выключила музыку.

– Я не «фу». Я Докия. У тебя обновка?

– Просто влюбилась в это платье, как увидела, не смогла отказаться! – призналась Лиза.

– Так ты разбогатела?

Соседка покраснела и отвернулась. Принялась мешать чего-то в кастрюльке, пробовать, пристраивать грязную ложку то туда, то сюда.

– Оно стоит сущие копейки.

– Ага.

Наверное, надо было слушать Юлю. Сразу. Требовать авансом плату за комнату. А теперь уже поздно. И стыдно. Хотя не должно быть стыдно – не Докии, во всяком случае. Тем более мама не просто так жалуется на репетиторов.

– Сегодня едим рататуй! – преувеличенно-воодушевленно заявила Лиза.

Как маленькая девочка, она смотрела лучистыми глазами и делала вид, что ни в чем не виновата, ни о каком договоре не слышала. Подумаешь, платье. Было плохое настроение – купила. Женское право! Можно подумать, она такая первая!

Докия вздохнула. Похоже, разговор предстоял неприятный.

– Нам надо платить за квартиру.

– Да, – быстро согласилась Лиза, – помню.

– Мария Олеговна придет в пятницу.

– Сегодня вторник.

– Что-то изменится?

– Я займу, – пообещала соседка.

Докия немного смутилась. В конце концов, за этот месяц она может заплатить и сама. Набрала заказов – только успевай делать. Времени бы еще кто добавил. И хорошо, что Лиза взяла на себя готовку и прочие бытовые мелочи.

– Хочешь примерить платье? – спросила соседка немного виновато. – Мне кажется, тебе пойдет.

– Не мой стиль, – отказалась Докия.

– Зря, – Лиза скорчила забавную мину.

Потом разложила по тарелкам то, что громко назвала рататуем. Выглядело блюдо как овощное рагу с баклажанами. На вкус было прилично, но в общем-то тоже – как овощное рагу с баклажанами. Еще Лиза предупредительно обжарила тоненькие кусочки хлеба и обмазала их чесноком, достала салфетки и заварила чай. Не соседка, а сущая забота, если так говорится не только о наказании.

Наверное, живи Докия одна, просто бы пожарила себе яичницу или вообще обошлась бутербродом.

– А в холодильнике мо́ти, – нанесла Лиза очередной гастрономический удар под дых. – Давно хотела попробовать сделать. Кажется, получились.

Докия мысленно прикинула, как будет выкручиваться в следующем месяце с деньгами. Очень давить на соседку тоже нечестно. Юля, конечно, будет ворчать. Но можно просто пригласить ее на чай, когда Лиза в очередной раз что-то испечет. Тогда Никитина подобреет. Наверняка.

Глава 10

Тимофеев снова пристал со своим предложением оформиться лаборантом. Поглаживая усы, расписывал все прелести работы на кафедре. Докия отводила взгляд и прятала улыбку. Это же мышеловка. Только согласись – клетка захлопнется навсегда. Маленькая зарплата, куча работы, бесконечные бумажки, а еще же писать авторефераты и прочую лабуду за препода. Нет уж.

Тимофеева она, конечно, уважает, он знает свой предмет, может увлечь им, но ее долг заканчивается на внимательном прослушивании лекций и хорошем уровне текущей подготовки.

Докия с легкой улыбкой выскользнула из аудитории, уже предвкушая, как вернется домой, нальет себе чай, отрежет кусок Лизиного пирога… И осторожно вернулась через порог обратно, медленно соображая, что же именно только что увидела в коридоре.

– Вы передумали, Кислова? – воодушевился Тимофеев.

– Нет, – девушка нацепила на лицо мину озабоченности. – Просто вспомнила, что, кажется, кое-что забыла.

Она, под цепким взглядом преподавателя, вернулась к своему месту и нырнула под стол. В нише, которая планировалась под учебную литературу, тетради и прочие нужные вещи, вряд ли можно было обнаружить что-то полезное: прилепленная жвачка, клочки бумажек, обертки, фантики, даже нераспечатанный презерватив… Докия брезгливо отдернула пальцы. Тайком залезла в сумку, выудила тетрадь и сделала вид, что искала именно ее:

– Вот! Слава богу, никто не взял!

Едва не расшаркиваясь, осторожно выглянула в коридор. Картина, конечно, не изменилась. Но теперь Докия уже оказалась к ней подготовленной: у окна стояли Юля и Гришик и о чем-то увлеченно разговаривали. Парень пальцем водил туда-сюда по всей руке девушки – от плеча до запястья и обратно. Дорога была долгой. И вряд ли Юля не замечала этих действий – не настолько уж плотная на ней была толстовка, – но в ответ ничего не предпринимала.

– Юля! – заблаговременно окликнула Докия. – Меня ждешь?

Подруга не испугалась, не дернулась, в отличие от Гришика, тут же спрятавшего в карман еще секунду назад такую вольную руку.

– Жду. Вдруг тебя Тимофеев зажал в уголок, – сначала ляпнула Юля, а потом вдруг захихикала и отвернулась, едва не вжавшись в стену.

Докия краем глаза увидела – из аудитории за ней следом вышел как раз тот, о ком брякнула Никитина. И судя по тому, как быстро препод рванул по коридору, он все услышал. Ну и ладно. Нет худа без добра, теперь, может, перестанет уговаривать на рабство.

А Юля все хохотала. Беззвучно, но плечи тряслись, словно у припадочной.