* * *

Отдел реставрации выглядел как продвинутая химическая лаборатория. Хорошо освещенный, с яркими белыми стенами. Толстая труба из серебристой фольги шла вдоль потолка и разделялась на отростки, нависавшие над пятью стальными столами. На доске на дальней стене разместились разнообразные инструменты, от миниатюрных отверток до болторезов. И повсюду, прислоненные к стенам или стоящие на мольбертах, были картины. Портреты, пейзажи, натюрморты, батальные сцены. Обнаженная фигура, застенчиво отворачивающаяся от окна.

Астрид повесила пальто на один из крючков рядом с дверью. В углу за столом уставился в монитор молодой человек. Копна иссиня-черных волос подрагивала в такт металлическому ритму, доносящемуся из наушников. Он заметил Астрид, только когда она встала практически вплотную к нему.

– Привет, Астрид. – Он крутанулся на кресле и снял наушники. – Как дела?

– Все нормально, спасибо, Мураки.

– Саймон еще не вернулся?

К вопросам коллег о Саймоне Астрид относилась недоверчиво. Иметь мужем руководителя отдела реставрации не способствовало сближению с людьми. Ну или они чересчур старались. Мимоходом бросали: «Пойдем выпьем», затем добавляли: «И если хочешь, зови Саймона», будто эта мысль только пришла им в голову. Но Мураки был слишком ценным сотрудником, чтобы беспокоиться насчет мнения начальства.

– Вернется сегодня вечером. Неважно. – Она указала на монитор, заполненный зубчатыми цветными полосками. – Проба Тициана?

– Да, она.

Астрид присмотрелась к изображению. Взяла со стола карандаш и провела его острием вдоль белой линии на экране.

– Видишь? На нижнем слое нет угля.

– Поразительно, да? Без эскиза, сразу на холсте.

– Вижу… гениально. – Она выпрямилась и повернулась, чтобы отойти.

– Постой, – позвал Мураки.

Она обернулась.

– Смотрел вчера фильм с актрисой, которая тебя напоминает.

– Правда? Как ее зовут?

– Понимаешь, – Мураки качнулся назад на кресле, – я вроде как заснул до титров.

– Серьезно?

– Да ты ее знаешь. Такая клевая красотка.

– В самом деле?

– Как Грейс Келли.

– Ух ты, Грейс Келли, – она сделала пируэт, – это мне подходит.

– Только ты постарше.

– Постарше? Мураки, ты знаешь, что в этом месяце Саймон проводит твою аттестацию? Одно мое слово, и ты пропал, – сказала она, стараясь казаться невозмутимой.

– Точно-точно. Но я же талант и виртуоз, да? Значит, детка, я неуязвим, – хихикнул он и крутанулся на кресле, сделав полный оборот.

– Мураки, может, родители привели тебя по программе «Покажите детям свою работу» и потом забыли забрать?

Мураки подмигнул и отвернулся к монитору.

– Увидимся, неудачница.

– Увидимся.

* * *

Остаток утра Астрид чистила автопортрет Уильяма Добсона^[6]. Ватными дисками с растворителями она постепенно раскрывала оригинальные цвета. Представляла, как художник стоял и рассматривал себя в зеркале. Был ли он доволен увиденным? Вероятно, нет – он не обольщался. Непослушные волосы, большой нос, рябой, как и вся кожа.

Прослеживая каждый мазок, она ощутила проворство руки мастера – ему не терпелось окончить картину. Но он потратил много времени на глаза. Изумрудные, блестящие из-за мимолетных касаний кистью. Ничтожная белая точка добавляла взгляду огня.

Астрид любила такие дни. Тихие дни, когда слышно только урчание металлических труб, втягивающих воздух. Она с головой погружалась в работу, наблюдая, как постепенно оживает полотно, будто бы само, без ее помощи. А сегодня это позволяло ненадолго забыть о Саймоне. После тщательной очистки левого зрачка Добсона его настроение переменилось. Теперь он будто улыбался, хотя рот она еще не трогала. Возникло чувство радостного возбуждения. Благодаря ей спустя четыреста лет кто-то снова улыбается.

* * *

В двенадцать двадцать она отставила портрет в сторону и направилась на третий этаж, к собственным обеденным залам Национальной галереи. На полпервого Астрид забронировала столик на двоих – пообедать с Джиной, и очень этого ждала. Они не виделись с тех пор, как подруга ушла из отдела работать в фешенебельную галерею на Кинг-роуд. Дату обговорили за несколько недель и ни разу не перенесли. С другими так, чтоб встречу пару раз не отложили, случалось редко. Люди бывали заняты. Кто-то, по мнению Астрид, не менял планы до последнего на случай, если подвернется что получше. Только не Джина. На Джину можно положиться.

На входе метрдотель, худой мужчина с темными прилизанными волосами, просматривал книгу бронирований. На стук каблуков Астрид по паркету он выпрямился, словно выдра, услышавшая лязгнувшее ведро смотрителя.

– Ох, Астрид, какая приятная встреча! – Такого приветствия можно было ожидать, если пару месяцев назад вы без вести пропали в море и надежды уже не оставалось. – Пожалуйста, проходите.

Он провел ее к столику возле огромного, во всю стену ресторана, окна.

Отодвинул кресло.

– Ваш муж присоединится к вам?

– Не сегодня.

– Превосходно. – Он наклонился убрать стоящий напротив второй бокал для вина.

– Нет, простите, – Астрид подняла руку, – скоро придет моя подруга.

– О, конечно. – Он вернул бокал. – Как ее зовут?

– Джина Руссо.

– Превосходно. Я принесу вам воды со льдом и, когда мисс Руссо придет, провожу ее.

– Большое спасибо.

Астрид взяла за краешек салфетку, встряхнула ее и расправила на коленях. Покрутила на свету столовые приборы – безукоризненно чистые. Бокал тоже. Она откинулась в кожаном кресле и посмотрела на Трафальгарскую площадь. Мысленно взяла колонну Нельсона, будто шахматную фигуру, и двинула ее по улицам. Вдаль по Уайтхолл, сквозь остроконечные крыши Парламента, затем через Вестминстерский мост, разумеется, обогнув по пути свой жилой комплекс на набережной. Наконец, к Южному Лондону, сливавшемуся со смогом на горизонте.

– Астрид!

– Джина!

Джина наклонилась обнять подругу, когда та еще не успела подняться, и придушила ее своей шерстяной шалью. Астрид выпуталась.

– Ты смогла приехать.

– А как иначе. – Джина прошла к противоположной стороне стола, где уже стоял метрдотель, готовый пододвинуть кресло. – Прости, что опоздала. Не могла поймать «Убер».

Она села и откинула с лица непослушный локон медового цвета. Если не считать волос, девушки были поразительно похожи. Рост пять футов шесть дюймов, светло-голубые глаза и смуглая кожа. Их вечно принимали за сестер, и Астрид никого не поправляла.

– Дамы, желаете воды? – Не дожидаясь ответа, метрдотель стал наполнять стаканы из оловянного кувшина. Он выпрямлял его точно в тот момент, когда пара кубиков льда и кружочек лимона выскальзывали в стакан. – Я подойду, когда будете готовы заказать.

– Мне нужно немного времени, – сказала Астрид.

– Разумеется. – Метрдотель отошел.

– Видишь ли, – Астрид подалась вперед, – Саймон всегда заказывает за меня.

– Правда? – Джина попыталась устроилась в кресле поуютнее. – Очень мило с его стороны.

– Ага, он точно знает, что мне понравится. Впрочем, неважно, – она потянулась и сжала руки Джины, – я так рада тебя видеть.

– И я.

– Расскажи мне все, что случилось новенького. Как там в вашей галерее?

– Ужасно. Им бы только продать побыстрее. Они заполучили Рембрандта на гаражной распродаже и дали мне две недели на реставрацию – очень уж им деньги нужны.

– Рембрандт? И они тебе доверили?

– Ага. – Джина хихикнула. – У них крупный покупатель из Сингапура, которому картина нужна немедленно. Поэтому у меня стоят над душой и все время спрашивают, когда уже будет готово.

– Тебе надо уволиться. Возвращайся в музей.

– Не беспокойся, я с ними справлюсь.

Они засмеялись, переходя к привычной дружеской болтовне.

– Выпьем чего-нибудь нормального? – предложила Астрид.

– Отличная идея.

– Давай же сделаем это.

– По коктейлю?

– Однозначно.

Метрдотель вернулся с кувшином и долил воды. Он дождался паузы в разговоре.

– Вы готовы сделать заказ?

– Думаю, уже пора, – сказала Джина, беря меню. – Астрид, ты готова?

– Пожалуй, возьму что-нибудь мясное. Саймон настаивает, что нам надо стать вегетарианцами, чтобы спасти планету.

– Да ты что?

– Меня это просто убивает. С правильным соусом я могу и туфли съесть. Постарайся ему не проболтаться, он будет страшно зол.

– Обещаю.

Метрдотель предложил три блюда, подробно описывая, как шеф-повар будет их готовить. Астрид выбрала третье – курицу «Монте-Карло». Калорийную, но явно стоящую того, чтобы себе ее позволить.

– Отличный выбор, – сказал метрдотель, принимая у Астрид меню. – Если членская карта у вас с собой, могу записать счет на нее.

– Конечно.

Она поставила на колени сумочку и стала в ней рыться, доставая по несколько вещей за раз и кладя их на стол. Небольшая косметичка. Ключи от квартиры. Браслет из душа в прозрачном пакетике с застежкой… Джина внезапно протянула к нему руку.

– Где ты это взяла?

– Что-что?

– Это мой браслет.

Глава 4

Астрид сидела на скамейке возле пруда в Сент-Джеймсском парке, не очень понимая, как там оказалась. Она помнила, как схватила браслет и встала из-за стола. Что она тогда сказала Джине? Промямлила, что ей нужно на свежий воздух, а дальше? Еще помнила, как прислонилась к стене в коридоре, мечтая, чтобы перестали подкашиваться ноги. Словно бурное течение пыталось затянуть ее под воду.

Помнила, как брела, спотыкаясь, по музею и застряла в кучке школьников с одинаковыми голубыми рюкзаками. Потом оказалась на солнце.

Посмотрев на часы, Астрид увидела, что уже почти два. Возвращаться в лабораторию не имело смысла. Но и сидеть тут дальше, думая по кругу одно и то же, невозможно. Саймон и Джина. Ну почему именно она? Единственная близкая подруга. Только-только Астрид осознала, что у мужа роман, и со всем справилась, так ведь? А теперь еще и это. Такое не прощается.

Астрид вытерла рукавом слезы. Спустя минуту подавила новый приступ рыданий. Она не могла больше плакать. Только не после вчерашнего вечера. Саймон и Джина… слезы вернулись. Гулявшая рядом парочка задержала на ней взгляд. Затем они крепче взялись за руки и прибавили шаг. Будто горе было заразным.

Неподалеку мужчина в ярко-желтом сигнальном жилете выгребал мусор из урны. Он замер и уставился на Астрид. Отлично, она превратилась в официальный памятник. «Брошенная женщина в парке – НЕ ПРИКАСАТЬСЯ».

В сумке завибрировал телефон. Снова вчерашний номер. Она глубоко вздохнула и собралась, держа палец над кнопкой «Принять вызов». «Ну что ж, – буркнула она, – сам напросился».

И опустила палец.

– Мне все равно, что вы продаете, мне это не нужно. Уберите меня из вашей базы и никогда больше не звоните. Вам ясно?

После паузы послышался мужской голос:

– Прошу прощения, вы – Астрид Киснер?

– Да.

– Меня зовут Энтони Даттон, я из «Даттон и Паркер, поверенные». Вы получили документы, которые я выслал по почте?

– Ой, простите, – Астрид выпрямилась, – я давно не просматривала письма. Скажите, пожалуйста, о чем идет речь?

Снова пауза.

– Миссис Киснер, я советую вам прочитать эти документы как можно быстрее.

* * *

Вернувшись в квартиру, Астрид достала из комода стопку писем. Первые два оказались счетами, которые она уже оплатила онлайн. Она разорвала их пополам и выбросила в корзину для бумаг. Дальше лежало письмо с данными бронирования поездки на Кипр и двумя билетами на самолет. Годовщина. Четыре года. Они не смогли продержаться даже четыре года. Билеты были порваны на мелкие клочки и отправились вслед за счетами.

Следующее письмо было явно поважнее. Конверт из качественной светло-кремовой бумаги, адрес написан от руки. Причем перьевой ручкой – точки были четкими и жирными.