Минджу – специалист по особо важным делам в подразделении сложных и опасных операций. В частности, она занималась расследованием серийных убийств. Подобное явление в Южной Корее редкое, как и в целом убийства, однако стоило полиции ослабить бдительность, как появлялись прецеденты. Для выявления хорошо организованной преступности нужны мозги. Убийства, совершенные на почве эмоций, проблем с деньгами, раскрыть проще и быстрее, а вот спланированные, где каждая улика на вес золота, – как правило, требовали намного больше времени. И Минджу обладала всеми качествами, чтобы, как пес-ищейка, выходить на след психопатов и маньяков. Она пугала своей уникальной особенностью мыслить в точности как преступник. Всего за пять лет после выпуска из полицейской академии Минджу стала главным детективом Юго-восточной части Сеула. Хотя иногда, как сейчас, помогала другим отделам.

– Вот наберешь новичков, а потом разгребай за ними ошибки. – Она поджала пухлые губы, развернулась и посмотрела на людей за лентой, качая головой. – Если толпа не исчезнет в течение минуты, отправлю домой вместе с ней.

– Что же это такое… – простонала Юнсоль, высокая блондинка с длинными волосами.

Половина наблюдающих изучали именно ее, а не место преступления. Ее европейская внешность бросалась в глаза. Кто-то щелкнул камерой рядом.

– Так, граждане, вам необходимо покинуть близлежащую территорию около оцепления. При несоблюдении этого требования мне придется выписать вам штраф.

– Детектив Сон убьет нас здесь же, если они не уйдут. Вот она разрешила нам называть ее по имени, но что-то я никак не решусь. Меня пусть хоть баком мусорным называет… Может, пострелять в воздух, чтобы люди разошлись? – прошептал Янчжэ, который, в отличие от своей напарницы, не вышел ростом.

Он прятал неудачную стрижку под горшок под полицейскую кепку, очки его то и дело спадали с носа. Янчжэ с трудом устроили на работу месяц назад, и получить увольнение с первым чеком зарплаты совсем не хотелось.

– А ты точно не в сговоре с маньяком? И да, я согласна, называть госпожу Сон по имени странно. Нас хоть как пусть называет. По имени так по имени, – шепотом ответила Юнсоль. – Любят же люди сплетни. Еще повезло, что убийство совершено в переулке.

Толпа, после того как ее припугнули, все же начала расходиться. Остались только самые бестолковые и любопытные, и им пришлось повторить.

– Повезло? Кто тут еще в сговоре с убийцей, Юнсоль, – колко ответил Янчжэ. – Называть убийство удачей – странно. Девушка, лежащая под простыней, явно с тобой поспорила бы.

– Нас обоих за такие разговоры выгонят из полиции, и пойдем работать на завод, – поджала тонкие губы Юнсоль. – Фух, вроде справились. Почему мы, подчиненные главного детектива, должны разгонять толпу? Мы же не менеджеры кей-поп-айдолов, почему мы этим занимаемся?

– Считай, мы менеджеры госпожи Сон. – Янчжэ говорил так тихо, что Юнсоль еле услышала его.

– Или жертв, – добавила Юнсоль. – Ладно, хорошо. Пошли. Время заняться настоящей работой.

– Принесите мне воды! – закричала им Минджу.

– Ну вот этой, да. – Янчжэ наклонил голову и посмотрел по сторонам в поисках ближайшего магазина.

Начальница могла сделать им выговор за подобные рассуждения, поэтому они старались много не болтать.

Их странный разговор не мог остаться без внимания. Высокий парень в идеально сидящем черном костюме стоял под сливой с голыми ветками. Он достал пачку сигарет из кармана и закурил. Слова про менеджера для трупов повеселили его. Эти полицейские, еще совсем юные, пока не понимали, что их ждет на самом деле. Многие из их коллег заканчивали на месте жертв, в инвалидных креслах или тратили пенсию на психотерапевта, а если не хватало денег, то искали спасение в океане соджу ^[4] или в реке Ханган. Не стоило им пока так рваться погружаться в работу. Минджу, несмотря на молодой возраст, уже набралась опыта и делиться им не хотела далеко не из-за жадности.

Парень в костюме провел рукой по челке, убирая ее с глаз. От сигаретного дыма глаза слезились и краснели, поэтому он старался курить быстро. Жаль, от этих реакций избавиться так и не получилось; это облегчило бы работу. Затушив сигарету о дерево, он закинул бычок внутрь и засунул пачку в карман пальто.

– Хорошо, что хоть в туалет ходить не надо. – Парень сложил руки на груди, натягивая костюм на бицепсах.

Его глаза зацепились за двух юных помощников Минджу.

– Когда она стала нанимать на работу комиков?

До переулка, где произошло убийство, примерно двести метров; подходить и слушать, что произошло, смысла он не видел. В целом, он просто наблюдал из-за скуки. Работы в Сеуле не так много, и судьба то и дело сводила его с Минджу. Это, если он правильно помнил, была их уже шестнадцатая встреча. Половина из них произошла на курсах в полицейской академии. Сложно сказать, везло ей или, наоборот, кто-то старался прибавить ей проблем. Руководитель ее практики приметил аналитические особенности Минджу еще на втором курсе, а на четвертом единственную приглашал набираться опыта в настоящих делах. Возможно, по этой причине Минджу стала единственной, кто по выпуске сразу нашел работу без связей, имея на руках лишь рекомендательное письмо руководителя. И все же не было никаких оснований утверждать, что она ошиблась с профессией. Единственной причиной, почему ее до сих пор не повысили, – возраст. В их стране иногда просто нужно дождаться «той самой» даты – вот и Минджу ждала своего тридцатилетия.

Она с недовольством поглядывала на спины молодых парней со связями, хотя лучше ей не знать, что творилось в тех же пятидесятых. В те годы ее, наверно, вполне устраивало бы, например, собирать груши.

– Если ты готова, подходи, – прошептал парень и улыбнулся.

Его улыбка уже давно потеряла краску искренности, но добавляла к его и без того строгому виду каплю безумия.

Невысокая девушка в широких джинсах, что почти скрывали ее кеды, в толстовке на несколько размеров больше повернулась в его сторону. Она утопала в своей бесформенной одежде, на голову натянула капюшон, на глазах – черные очки на половину лица. Подобные привычки и стиль жизни оставались только при сильной фиксации души на каких-то эмоциях, например на страхе. Такую же манеру одеваться он видел у души погибшей девушки две недели назад.

Душа посмотрела на свое тело и наклонила голову. Такую ситуацию парень за лентой ограждения видел сотни раз, поэтому решил подождать еще немного – в конце концов, за ним никто не гнался. В отличие от души бедной девушки. Время сохраняло относительность даже после смерти.

Пока полицейские, общаясь между собой, покрывали всю поверхность порошком, выясняли личность жертвы, душа металась, не зная, что ей делать. Тогда парень у сливы покашлял, еще раз напоминая о себе.

– Давай, подходи. – Его низкий, с хрипящей бархатцой голос подозвал ее, и в этот раз она подчинилась, медленно двигаясь к нему. – Как тебя зовут?

– Мейлин, – прошептала она, не смотря ему в глаза. – Кто вы? Что произошло?

– Меня зовут Шин Джихван. Примерно час назад ты погибла насильственной смертью в том переулке. – Он говорил ровно. Скрывать, что она умерла, было глупо. – Меня послали проводить тебя на ту сторону. Ты еще можешь задержаться, но время ограничено. Назад пути нет. Если мы опоздаем, ты превратишься в вонгви, и тогда мир мертвых закроется для тебя, – пояснял ей Джихван.

– Джихван-щи ^[5]…

– Оставь эти формальности. Моя работа – обеспечить твою жизнь после смерти и указать дальнейший путь твоей душе.

– Почему так рано? – исправилась и задала вопрос Мейлин.

– «Рано» или «поздно» – слова, которые нельзя использовать в одном предложении со «смертью». Она приходит по расписанию. Так уж распорядились, что твое время пришло. Не стоит зацикливаться на этой мысли и эмоциях, иначе я не смогу перевести тебя. – Джихван говорил как есть, не подбирая более мягких выражений. Успокаивать мертвых он перестал лет пятьдесят назад. – Скажешь, почему ты даже сейчас выглядишь так? Толстовка явно тебе не по размеру.

– Не люблю, когда люди смотрят на меня. – Мейлин оглянулась по сторонам. Прохожие по понятным причинам не обращали на них внимания. – Кажется, только сейчас я нашла один значимый плюс в своей смерти.

– Помнишь, как это произошло? – поинтересовался Джихван.

– Смутно… – Она покачала головой. – Вот, пока шла к тебе, даже лицо этого подонка помнила, а сейчас имя свое с трудом вспоминаю. Да и кому теперь надо знать, кто меня убил и – тем более – зачем.

– Это говорит о том, что времени до перерождения осталось не очень много. – Джихван не улыбался, не выражал сочувствия. – Когда душа покидает тело, еще некоторое время, обычно не больше часа, помнит свою жизнь. Жнецы являются к тем, кто умер насильственной смертью. Ушедшие по естественным причинам сами достигают другого мира, а у душ, с которыми мы работаем… Почти всегда они злятся.

– Я не чувствую злобы. Я уже ничего не чувствую. – Мейлин наклонила голову. – Последнее, что я ощущала, – сожаление. Но сейчас и его нет.

– Это хорошо, проблем не возникнет. – Джихван кивнул. – Обычно проблема душ состоит в том, что они не хотят уходить. Чем больше времени проходит, тем меньше они помнят, зачем вообще тут остались. Их наполняет лишь злоба. Никто не хочет умирать по вине другого, это становится своеобразным якорем. Как бы это отвратительно ни звучало, но хорошо, что тебе плевать на случившееся.

– Тогда я готова?.. – то ли задала вопрос, то ли просто озвучила факт Мейлин.

– С того самого момента, как сердце твое перестало биться. – Жнец наклонил голову и кивнул на дорогу. – Еще один плюс в смерти… не надо далеко ходить. Она всегда с тобой.

Грудь Джихвана засветилась перламутровым блеском, и он оттолкнулся от ствола сливы, чтобы встать рядом с Мейлин. Он смотрел на нее несколько секунд, выдохнул и пошел по проезжей части. Дышать жнецам тоже не требовалось, однако Джихван остался в мире людей не для того, чтобы совсем потерять признаки живого человека.

Работа исказила его мировоззрение, и эйфория от бессмертия сошла довольно быстро… где-то через двадцать лет. Единственное, за чем осталось наблюдать, – за технологическим прогрессом, цикличностью в развитии культуры, политики, общества. Люди что семьдесят три года назад, что сейчас – вели себя одинаково. Вероятно, и через тысячу лет они не изменят себе. Если, конечно, не поубивают друг друга окончательно. Тогда у жнецов будет сначала много работы, а потом и в них исчезнет смысл.

Джихван предпочитал не заглядывать так далеко. Сейчас он поможет Мейлин перейти на другую сторону и, возможно, потом посетит Австралию.

– Итак, Мейлин, твое время в этом мире вышло. Я здесь, чтобы помочь твоей душе найти путь на тот свет.

Проезжая часть опустела, словно они были не в центре Сеула. Неожиданно вокруг Мейлин закружили лепестки гербер, подобно снегу зимой. Когда душа человека отправлялась по ту сторону, любимые цветы сопровождали его в дороге.

Джихван замахнулся, схватился за воздух, как за занавес в театре, и дернул за него. То, что раньше выглядело как улица, превратилось в красные резные ворота, чем-то напоминающие тории ^[6]. Пространство внутри них переливалось, как бензиновая пленка, и поначалу выглядело пугающе. Однако чем больше души смотрели на мерцание, тем больше успокаивались и летели на него, словно мотыльки. Джихван наблюдал, как с Мейлин исчезала одежда, очки, контур тела размывался, и, вероятно, скоро исчезнет и ее личность. В таком виде души и отправлялись на ту сторону.

Когда Мейлин исчезла, Джихван махнул рукой, и ворота разлетелись на те же лепестки гербер и закружились в воздухе, исчезая. Мир снова пришел в движение.

Жнец похлопал по карманам пальто по привычке, проверяя, не потерял ли вновь сигареты. Он вернулся к сливе и посмотрел на полицейских. Они продолжали делать свою работу, пока он выполнял свою. Джихван присмотрелся.