– Вы, должно быть, шутите, детектив? – издаю нервный смешок.

– Кендалл. Детектив Кендалл, – грубо исправляет меня, показывая свое высокомерие.

– Послушайте, детектив Кендалл. У меня украли сумку, и если бы в ней не было одной важной вещи, я бы не тратила свое время. Я абсолютно трезва, чтобы помнить, где я оставила ее.

– Вы были с кем-то? – ни один мускул на его скульптурном лице не дрогнул, отражая все то же безразличие.

– Нет. Я была одна.

– Вы ходите в ночные клубы в одиночку? – звучит странный вопрос.

– А это запрещено законом?

– Нисколько. За то время, что вы были там, к вам кто-то подходил?

– Только владелец заведения.

– Вы с ним знакомы?

– Да.

– Что было в вашей сумке?

– Помимо кошелька с кредиткой и парой сотенных купюр, мой телефон и серебряный кулон на цепочке.

– И что же из этого вам так важно?

– Кулон.

– Как он выглядит?

– Он круглой формы, и его можно открыть. Внутри маленькое фото меня с моей семьей.

– Как я понимаю, это вещь недорогая? – в тоне звучит небрежность, будто я произнесла сейчас какой-то бред.

– Она дорога моему сердцу, – произношу, но понимаю, что вряд ли я еще когда-нибудь ее увижу. – Но вам не понять. Я ведь только трачу ваше драгоценное время. Разве какая-то «безделушка» стоит того, чтобы искать вора, укравшего ее, – поднимаюсь со стула, ощутив навернувшиеся на глаза слезы.

Не хватало мне еще показать свою слабость перед таким напыщенным индюком, как этот чертов детектив.

Единственная память о семье потеряна. Этот кулон мне подарили родители на десятый день рождения. Но я так и не смогла носить его из-за проявившейся сильнейшей аллергии на серебро. Помню, как младшая сестра подшучивала надо мной, что на самом деле я вампир и поэтому моя кожа такая светлая. Даже подбросила мне как-то головку чеснока под подушку. Запах, от которой потом еще долго не выветривался.

– Всего доброго, детектив Кендалл, – выхожу из кабинета, захлопнув за собой дверь.

***

Вечером следующего дня въезжаю на территорию перед огромным трехэтажным особняком, больше напоминающим замок в каком-нибудь английском поместье, с двух сторон украшенного круглыми башнями разной высоты. Здание построено из красного кирпича с решетчатыми окнами темно-серого цвета. Треугольная черепичная крыша и парадный вход, обрамленный массивными столбами, отлично дополняют общую помпезную картину.

Не могу перестать восхищаться этим местом. Когда я впервые приехала сюда, подумала, что в этом доме живет целое семейство английских аристократов. Но оказалось, что единственным постоянным жильцом остался его владелец, по вкусу которого он и был когда-то построен.

Поднявшись по ступенькам, стучусь в дверь, и спустя минуту открывает экономка.

– Добрый день, мисс Джадд, – расплывается в дружелюбной улыбке, шире распахивая дверь. – Мистер Гилберт уже спрашивал про вас.

– Добрый день, Натали. Разве я опоздала?

– Нет-нет. Не волнуйтесь. Просто он всегда с нетерпением ждет вашего прихода, – от слов женщины по телу разливается приятное тепло.

– Тогда не буду заставлять его ждать. Он в кабинете?

– Да.

– Хорошо, – сразу иду в левое крыло дома.

Выбрав путь покороче, прохожу через гостиную, напоминающую настоящий музей антиквариата. Впрочем, как и все комнаты в этом доме. Обилие резной мебели с позолоченными ручками, статуями, картинами и другими произведениями искусства невероятной красоты не может не восхищать. Здесь пахнет историей и веет яркой прошлой жизнью хозяина.

Оказавшись перед коричневой дверью из дорогой породы дерева, стучусь, и на той стороне сразу звучит одобрение.

Вхожу в кабинет, и на меня устремляется потускневший от возраста взгляд серо-голубых.

– Ох…Беатрис, это вы, – сидящий за столом хозяин дома, отнимает от губ закуренную сигару. – Проходите. Присаживайтесь, – указывает мне на удобный кожаный диван, стоящий у стены, где чаще всего я располагаюсь в моменты наших долгих и увлекательных бесед.

– Мы же с вами договаривались насчет этой гадости, Дариан, – кидаю неодобрительный взгляд на сигару в его руке и не потому, что не переношу запах какого-либо дыма, а потому что искренне переживаю за далеко не молодой возраст мужчины.

– Знаю-знаю, Беатрис. Я совсем чуть-чуть. Никак не могу отделаться от этой привычки. Все же двадцать пять лет я с ними не расставался.

– Я понимаю. Но вы же помните, что сказал вам доктор?

– А что ему еще сказать? Мое лечение приносит ему немалые деньги. Чем дольше я проживу, тем больше он заработает, – откидывается на спинку высокого кресла, выглядящего как трон с резным изголовьем, и демонстративно затягивается.

Улыбаюсь, покачав головой и смотрю на восьмидесятилетнего мужчину с серебристыми волосами, зачесанными вверх, который за последние два года стал мне ближе, чем кто-либо. Пусть годы уже взяли свое, но по мужественным чертам несложно догадаться, что этот мужчина когда-то был достаточно привлекателен.

Я была удивлена, когда мой литературный агент Зак предложил написать биографию одного известного в Новом-Орлеане человека. Им оказался Дариан Гилберт – бывший сенатор штата, меценат, культурный деятель, путешественник и ярый филантроп. Что самое удивительное Дариан сам вышел на Зака, оказавшись одним из моих читателей. Я долго не могла принять решение, хоть на меня это совсем не похоже. Я никогда ничего подобного не делала. Писать художественную литературу, где ты свободен в своих действиях – это одно, а биография человека, к тому же настолько уважаемого – совсем другое. Но какая-то часть меня очень хотела получить этот необычный опыт. И когда я познакомилась с Дарианом лично полностью укоренилась в своем решении сделать это.

Мы быстро нашли общий язык. На удивление я смогла проникнуться к нему и со временем словила себя на мысли, что с нетерпением жду наши встречи.

– Готовы продолжить? – открываю сумку, доставая ежедневник с ручкой.

– У вас все в порядке, дорогая? – летит внезапный вопрос, и все сжимается внутри.

– Почему вы спрашиваете?

– Вы выглядите какой-то расстроенной, – не знаю, как ему это всегда удается.

– Честно говоря…кхм… – опускаю взгляд на ежедневник, проведя рукой по кожаной обложке. – Вчера у меня выдался не самый удачный день.

– Что же произошло?

– Не хочу забивать вам голову своими проблемами.

– Вам придется, Беатрис. Мы не начнем, пока я не узнаю, что заставило вас расстроиться.

– Ээмм…ночью у меня украли сумочку, в которой был подарок моих родителей. Для меня он всегда был как талисман и единственной оставшейся памятью о них.

– Как это ужасно. Надеюсь, вы заявили в полицию?

– Я не видела того, кто украл, и никто не видел, вряд ли его можно найти. Да и полиция не особо любит заниматься такими делами.

– Позвольте помочь вам. У меня есть человек, который может заняться этим.

– Нет-нет. Не нужно. Я уже смирилась с потерей. Не стоит тратить на это чье-то время. Процент успеха минимален.

– Я не стал бы так думать. Может все-таки попытаться?

– Не хочу жить ложной надеждой. Пусть все останется как есть.

– Вы ведь знаете, что всегда можете обратиться ко мне за помощью?

– Спасибо вам, Дариан. Но я привыкла справляться со всем сама.

– В том, чтобы принимать чью-то помощь, нет ничего плохого, Беатрис. Это нисколько не делает вас слабой в глазах других.

– Знаете, я чувствую себя увереннее, если сама преодолеваю трудности. Я ни в ком никогда не нуждалась и не собираюсь в будущем.

– Никогда не говорите – никогда. Вы не всесильная. Порой опора нужна даже тому, кто думает, что в ней не нуждается. Человек просто сам еще не знает. Я давно живу на этом свете и знаю, о чем говорю.

– Меня всегда восхищает ваша мудрость.

– Хм…а мои дети так не считают. В их глазах я просто старый маразматик. Но когда им что-то нужно они сразу бегут ко мне.

– Почему вы так думаете?

– Я не думаю, я знаю, дорогая. На мой недавний день рождения моя дочь организовала праздник. Пригласила гостей и даже заказала торт. Ночью, когда уже все гости разъехались, дочь с братьями и их семьями остались ночевать у меня. Они думали, что я уже пошел спать, но мне захотелось скурить сигару перед сном, и я спустился по лестнице, чтобы пойти в свой кабинет. Они все сидели в гостиной и общались, как оказалось, обо мне. И я услышал много вещей. В разговоре меня успели осудить за благотворительные фонды, в которые я вношу приличные суммы, мою прямолинейность назвали старческим маразмом и даже похоронили, поделив между собой имущество.

– Какой кошмар, Дариан. Даже не представляю, что вы почувствовали в тот момент.

– Я лишь укоренился в своем желании переписать завещание и в самое ближайшее время сделаю это.

– Вам нужно еще раз все хорошо взвесить. Это ведь ваши дети.

– Уж поверьте, я очень хорошо подумал.

– Тогда, может быть, мы уже приступим?

– И все-таки вас еще что-то гложет, – никак не унимается.

– Просто сейчас не самый лучший период моей жизни.

– Произошло что-то еще? Я ведь прав?

– Ээм…я узнала, что скорей всего никогда не стану матерью, – выпаливаю, сама не ожидая от себя такой откровенности.

– Какая причина этому?

– Их много, но главная заключается в моей дефектной матке.

– Разве нет никакого выхода?

– Есть. Забеременеть в самое ближайшее время.

– Так в чем же проблема? Вы самодостаточная и умная женщина. Уверен, вы будете прекрасной матерью.

– Все не так просто, как кажется, Дариан, – не собираюсь признаваться ему о своем печальном финансовом состоянии и о том, что просто не справлюсь одна.

– У вас нет бойфренда, с кем вы бы могли это сделать?

– Нет. И его никогда не будет. Я не строю отношений. Но это неглавная причина.

– Только не говорите мне, что вы не собираетесь замуж? – кажется, наш разговор слишком далеко заходит.

– Дариан, давайте лучше займемся тем, для чего я сюда пришла.

– Ладно. Не буду вас больше мучать. Я уверен, что вы найдете правильное решение.

– Спасибо за понимание.

Глава 3

Следующие два дня проходят в каком-то забвении. Почти не выхожу из дома, пытаясь работать над рукописью, но каждый раз больше половины написанного летит в урну или разрывается на мелкие кусочки. Я не могу нормально работать, все время крутя в голове сказанное доктором. В последнее время еще сильнее ощущаю окутывающее одиночество. Кажется, что впереди нет никакого просвета. Почва убегает из-под ног и, кажется, я вот-вот сорвусь в черную бездну.

К тому же с продажами моих книг все складывается не лучшим образом. Если старые еще покупают, хоть и далеко не так, как раньше, то новые просто пылятся на полках магазинов. Не знаю, насколько меня еще хватит. Выиграю я эту борьбу или проиграю?

Неподвижно сидя перед печатной машинкой, кидаю взгляд на кипу сложенных писем и зачем-то тянусь за одним из них. Распечатываю и читаю написанное аккуратным почерком:

«Дорогая Беатрис, хочу выразить вам огромную благодарность за ваше творчество. За последние годы вы стали моим любимым автором, и я с нетерпением жду ваши новые произведения. Ваши книги помогли мне справиться с сильнейшей депрессией после того, как муж бросил меня с дочерью после десяти лет брака. Сюжеты, которые рождает ваше богатейшее воображение, помогают окунаться в них с головой. Пожалуйста, продолжайте дальше. Я восхищена вами и желаю вам успехов в творчестве!»

Откладываю письмо, ощущая прилив сил. Тянусь еще за одним и быстро распаковываю конверт. Лучше бы я остановилась и не стала продолжать, потому что он следующих строк грудь сдавливает, отчего становится тяжело дышать.