Превозмогая боль в плечах и спине, я позволила ей провести меня дальше во внутренний двор и усадить на веранду, где три других путешественника склонились над низкими столиками, уплетая обед. Четвёртый, в соломенной шляпе, обрабатывал свой окровавленный кулак. Я устроилась за отдельным столом, кряхтя от боли в мышцах, и держась за его краешек, чтобы не потерять равновесие. Голова кружилась всё сильнее.

– Подожди, принесу тебе самое сытное блюдо, – проворковала хозяйка.

Я моргнула, пытаясь побороть слабость. Мне совсем не хотелось упасть в обморок перед незнакомцами, включая эту девушку, подозрительно милую и любезную. Я достала карту, перевернула и посмотрела на портрет Суён, который сама написала чернилами. «Живи, сестра, – прошептала я портрету. – И я тоже выживу». Её нежные глаза смотрели на меня со спокойным, мягким…

По затылку пробежали мурашки. Кто-то заглядывал мне через плечо.

Я поспешно свернула листок и подняла взгляд на улыбчивую хозяйку. Она поставила передо мной миску бульона с варёными овощами и травами. От неё ещё шёл пар, но я не заметила ни одного кусочка мяса. Не к такой сытной еде я привыкла, но за последние два года пришлось смириться с тем, что большая часть населения питается тем, что находит в горах.

– Направляешься в Ханьян^[3]?

– Зачем вы спрашиваете? – огрызнулась я.

– Предпочитаю знать, кто у меня гостит. Кого-то ищешь?

– Нет.

– Ты это сама нарисовала? – спросила она, показывая на свёрнутую бумагу.

– Да.

– Юноша на портрете выглядит слишком молодо, чтобы быть твоим отцом…

– Это девушка, – резко возразила я.

Хозяйка вовсе не смутилась, а расхохоталась.

– Да я шучу! Значит, сестра?

– Даже если так, это не ваше дело, ачжумма^[4], – проворчала я, убирая свёрток в походный мешок.

В глазах хозяйки блеснула смешливая искорка.

– Ачжумма? Я ещё молода и не замужем. Честно говоря, и не намерена ни за кого выходить, хотя из желающих выстроилась целая очередь, врать не буду. – Она выдержала паузу, словно ожидая, что я посмеюсь, а затем продолжила: – Мне всего девятнадцать. Ну, что смотришь на меня, как на врага? Я лишь хочу помочь. Ты ищешь старшую сестру, а тебе самой на вид не больше восемнадцати.

Мне семнадцать.

– Тебе кто-нибудь помогает в поисках? Отец? Мать?

Они оба мертвы. А у меня нет желания терпеть чужое любопытство. Я бросаю на хозяйку резкий взгляд и собираюсь сказать что-нибудь терпкое, но вдруг понимаю, что её назойливость может быть выгодна. В гостиницы стекаются и слухи, и полезные сведения. А у меня нет ни знаний о столице, ни плана, как добраться до сестры.

– Ты прошла через охотничьи угодья вана, рискуя жизнью, – жарко прошептала хозяйка, не обращая внимания на мою неохоту говорить о себе. – И теперь ты здесь, недалеко от столицы… Она убежала или…

– Нет, её забрали из нашей деревни три дня назад, – произнесла я ровным голосом, внимательно наблюдая за реакцией хозяйки.

Она вздохнула.

– Ещё одна…

Я тут же ухватилась за эту ниточку.

– Вы знаете о других?

Девушка быстро огляделась. Нас мог услышать только один мужчина, сидевший напротив, но он явно не беспокоил её, поскольку она ответила:

– Да, и о многих. У нас даже повесили колокол, и в него бьют всякий раз, когда через деревню проходит ван, – предупреждают местных девушек. Тех, что здесь ещё остались. Я уже давно не видела в этих краях своих ровесниц.

– Ван сам проезжает через деревню?

Она кивнула.

Мы обе затихли, и я заметила, что постоялец напротив всё-таки прислушивается к нашему разговору. До этого он протирал тканью окровавленные костяшки, но теперь замер. На нём была накидка из соломы, хотя дождь уже давно прошёл, а шляпа надвинута на глаза. Казалось, он средних лет, но я почти не могла разглядеть лица, заросшего бородой.

– Как…

Я стиснула кулак, и ногти врезались в ладонь. Это опасный вопрос. Он может повлечь за собой арест и даже казнь. Никому нельзя доверять, но сейчас не было выбора. Мне больше не к кому обратиться.

– Как мне увидеться с сестрой? Хотя бы поговорить, подержать её за руку… Это всё, что мне нужно, – произнесла я как можно тише, покосившись на незнакомца, который нас подслушивал.

Хозяйка закусила губу, перевела взгляд на него же и нахмурила тонкие брови.

– Знаешь, когда ван выезжает на охоту, он берёт сотни своих любимых наложниц…

– Пленниц, – резко поправила я её.

– …с собой на охоту, – продолжила хозяйка, пропустив моё замечание мимо ушей. – Уверена, его величество не заметит пропажи одной девушки.

А потом торопливо добавила, прекрасно понимая, что наше государство усеяно шпионами:

– Всего на минуту, конечно. Вы с сестрой успеете поговорить, подержаться за руки, как ты и сказала. Уверена, в этом нет ничего преступного. Мужьям запрещено видеться с жёнами, но о сёстрах никто не упоминал…

До меня постепенно дошёл полный смысл её слов, и в душе зажглась слабая искра надежды.

– Когда… – прошептала я и сглотнула, унимая дрожь в голосе. – Когда ван выезжает на охоту?

– Летом довольно часто, – ответила хозяйка, поддерживая поднос у талии. – Полагаю, ты слышала колокол, когда прибыла в деревню.

Я проследила за её взглядом и обернулась. По дальнему холму расползлась тёмная полоса, и под палящим солнцем развевались красные флаги. Я заправила за ухо сальную прядь волос и стиснула юбку обеими руками, чтобы никто не увидел, как они трясутся.

– Ван держит своих женщин при себе, – произнёс мужской голос, такой грубый и повелительный, что я вздрогнула. Лицо постояльца было всё так же скрыто под соломенной шляпой. – Лучшие мечники и лучники охраняют как своего господина… так и наложниц.

Мы обе уставились на него, а он продолжил как ни в чём не бывало, баюкая окровавленный кулак в ладони:

– Если попытаешься выкрасть сестру прямо из-под носа правителя, вы обе лишитесь жизни. Не успеешь и близко к ней подойти, как тебя намертво пронзит стрела.

– Я не собираюсь её красть, – спокойно ответила я, несмотря на поселившийся в груди холод. Вполне возможно, что это шпион вана. – Я всего лишь хочу с ней увидеться.

– Я восхищаюсь твоей любовью к сестре, но своими глазами видел, как такая любовь приводила людей к гибели. На твоём месте я бы поберёгся.

– Это мой дядя Вонсик, – прошептала хозяйка. – Он охраняет гостиницу, защищает нас от воров и головорезов. К его советам стоит прислушиваться.

Она театрально взмахнула рукой, словно надеясь смахнуть с моего лица несчастное выражение, и излишне бодро произнесла:

– Не грусти! Пока твоя сестра жива, судьба может свести вас вместе.

С этими словами хозяйка развернулась и ушла, погасив искру моей надежды.

Я посмотрела на тёмное облако охотничьей процессии, и внутри у меня всё сжалось от страшной мысли, что путешествие было напрасным. Что я бессильна и сестру никогда не вернуть.

– Послушай, – обратился ко мне Вонcик; он ещё раз осмотрел кулак, сжал и разжал пальцы и отложил тряпку. – Ешь свой обед. Ты не доберёшься до дома на пустой желудок.

– Я не вернусь туда, пока не увижусь с сестрой, – отрезала я, но всё же взяла деревянную ложку и принялась черпать овощной бульон.

Вонсик задумчиво на меня посмотрел, а затем встал из-за стола и удалился в свою комнату.

Я взяла миску обеими руками и выпила остатки. Вытерла губы рукавом и посмотрела на пустое дно. Я ничем, абсолютно ничем не могла помочь Суён. Во мне нет ни силы военного генерала, ни хитрости великого стратега. Я обычная девушка, приносящая одни неприятности. Тёмное пятно на жизни моей сестры.

Мои размышления прервал панический крик:

– Госпожа Юль! Госпожа Юль!

Все постояльцы оглянулись на шум, и я тоже. Во двор забежал долговязый юноша в странной одежде: ярко-красном халате, подвязанном золотой лентой. Лицо его было мертвенно-бледным.

Он помчался прямо к хозяйке гостиницы и выпалил, тяжело дыша:

– Труп! Прямо на окраине деревни. Старейшина сказал, что уже доложил об убийстве в столичное следственное ведомство. Он думает, что убийца – Безымянный Цветок. Значит, это уже двенадцатая жертва!

Безымянный Цветок.

Так прозвали неизвестного убийцу, который охотился на чиновников – тех, что поддерживали вана Ёнсан-гуна. Некоторые называли его Хранителем, потому что он крал рис у богатых и подкладывал в дома голодающих. Безымянный Цветок. Я повторяла про себя это имя, пока хозяйка и долговязый юноша горячо шептались.

– Совпадение ли это? – спрашивала она. – Убийство произошло в тот же день, когда ван выехал на охоту через нашу деревню…

– Думаю, что не совпадение.

Юль нервно потёрла шею.

– Старейшина не хочет, чтобы государь видел тело, поэтому приказал перенести труп в тростниковое поле, – продолжал юноша, всё больше бледнея. – Он переживает, что ван подожжёт деревню в порыве ярости, если убийство омрачит охоту.

Убийца меня больше не интересовал.

Я поднялась, чтобы уйти к себе в комнату, но хозяйка ещё не сказала, где мне можно поселиться. Повернувшись к ней, я заметила дрожащий на ветру листок на деревенской стене.

Заботясь о подданных, ван повелевает оповестить народ о том, что в этих местах появился убийца.

Когда у нас развесили эти листы с обращением правителя, я вышла на улицу их почитать, хотя мне следовало бы оставаться дома. Дочери осуждённых опасно попадаться на глаза солдатам, а в тот день они были повсюду.

Помогите друг другу найти преступника. Если вам что-то известно об убийствах одиннадцати чиновников, включая уважаемого господина Има, сообщите немедленно. На одежде жертв преступник оставляет оскорбительные надписи кровью… Любому, кто предоставит полезные сведения, полагается щедрая награда.

«Щедрая награда», – горько прошептала я.

Тогда эти слова возымели на меня волшебный эффект, и я весь день фантазировала, как одарят мою семью в обмен на «полезные сведения», о жизни за надёжными стенами поместья, как раньше: благоухающий сад, верная прислуга, готовая угодить любому моему капризу… Всё вернётся на круги своя, опять станет размеренным и скучным, и больше всего на свете меня будут тревожить красота ногтей, сияние кожи и будущий жених. Полная надежд, я вернулась в наш глиняный домик с соломенной крышей, но сестра меня отчитала.

Не глупи. Никто нас не спасёт, тем более ван.

Напряжение между нами росло, и два дня спустя она обронила жестокие слова, которые заставили меня стрелой вылететь из хижины.

Я закрыла лицо ладонями, жалея, что не могу повернуть время вспять. О том, что вышла тогда на улицу, что прочитала о «щедрой награде»…

Смутные, неясные мысли вдруг заклубились, как облако, но тут же исчезли. Я нахмурилась, пытаясь ухватиться за ускользавшую нить, но меня отвлекла Юль. Она подбежала к решётчатой двери, за которой не так давно исчез охранник, и громко постучала.

– Дядя Вонсик! Дядя!

Дверь отворилась, и хозяйка сказала тихо, но с жаром:

– Похоже, убийца, которого вы ищете, сразил новую жертву.

Вонсик вышел из комнаты всё в той же соломенной шляпе и расправил широкие плечи. Только тогда я заметила, какой он высокий и мускулистый. Влажный ветерок раздул полы соломенной накидки, открывая взгляду меч в блестящих чёрных ножнах, богато украшенных золотом, и я поняла, что он не простой обыватель.

– Тело перенесли в тростниковое поле, – объяснила Юль. – За ним остался кровавый след, поэтому мы без труда его найдём.

– Сначала надо переговорить со старейшиной. Где он?

– Ёнхо видел его в северной части поля.

В ту минуту я поняла, что делать. Во мне поднялась волна страха, но я стиснула кулаки, вонзив ногти в ладони, и отогнала сомнения. Ван обещал щедрую награду. Если помогу поймать преступника, возможно – как знать? – он вернёт мне сестру, которую я подвела.

Я готова сделать всё, чего желает ван, всё, что угодно, лишь бы ещё раз увидеть Суён.