Как только и этот коридор остался позади, меня ждал следующий. Я будто снова и снова проходила лабиринты, которые не собирались заканчиваться. Пройдя их все наконец и затем обогнув черную гигантскую скульптуру Безликого, что стояла напротив лестницы, ведущей вниз, я свернула в сторону знакомых уже дверей. Чем ближе подходила к ним, тем больше начинала сомневаться в правильности своего поступка. Сомнение не просто останавливало меня, а тянуло вниз, но я не могла больше все оттягивать и ждать, когда лабиринт и весь происходящий вокруг хаос поглотит Бен-Йорк. К тому же я не хотела, чтобы все закончилось именно так, как придумала Мара. Отбросив все сомнения и гордо подняв голову, я вошла в зал, где недавно проходил суд и где нам всем пришлось попрощаться с Лилианой Сойлер.

Разговоры стихли, а несколько членов Совета сразу впились в меня убийственными взглядами, точно змеи, готовые выпустить свой яд в любой момент. Некоторых бессмертных я видела сейчас впервые, с другими же была знакома с тех времен, когда после смерти матери в Совете отца появились новые влиятельные люди. Странно, но почему-то, когда поймала на себе ледяной взгляд дамочки, которую заметила еще на суде, отвечая на вопросы, я никак не могла вспомнить, где пересекалась с ней в прошлой жизни. Сейчас в голове у меня ненадолго вспыхнула картина, показывающая, как умрет бессмертная: ей вырвет сердце король, узнав о ее предательстве и тайной связи с моим отцом и убедившись в них. Как только все закончилось, я вспомнила, кто эта дама и почему мы встречались. Стало немного жутко: я поняла, что в прошлой жизни она служила церкви, подчинялась Божьим Законам и даже пыталась помочь мне, после того как я обратилась к ней, когда стала бессмертной. В этой жизни она купалась в грехах, отдавшись соблазну тьмы.

Внезапное видение смерти настораживало. Зная, кто, как и когда умрет, я чувствовала себя вором, укравшим чужую жизнь. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сделать вид, что никаких видений у меня не было, и перевести взгляд на Ала, который все это время молча наблюдал за мной, находясь напротив статуи правосудия. Когда наши глаза на секунду встретились, в груди у меня начало неприятно колоть, словно из меня вытаскивали застрявшие гнилые шипы.

– Разве ваша сестра сейчас не должна быть с вашей дочерью и охотником? – спросил один из членов Совета, видимо, обиженный тем, что мой визит оборвал его важную речь.

– Мне стало известно, кто устроил покушение на нас, братец, – не теряя самообладания, произнесла я. Одна из лампочек в зале мигнула несколько раз.

Члены Совета, что до этого были увлечены другой беседой и планами, кажется, потеряли к ним интерес и с нетерпением ждали продолжения моей речи. Довольная, что приковала к себе всеобщее внимание, гордой и уверенной походкой я приблизилась к королю, который сидел на величественном темном троне, точно судья, и скрывал за маской хладнокровия гнев на меня. Если бы не Ал и остальные бессмертные, присутствующие в зале, я бы точно попала сейчас под его удар.

Чуть наклонившись, я прошептала на ухо королю имя Белинского, зная, что члены Совета могли нас подслушать, а мысленно отправила имя своего отца и спросила, сколько человек из Совета и мафии король обратил в вампиров лично. Александр удивленно приподнял бровь, смерив меня подозрительным взглядом, и спустя секунду мысленно спросил:

«Зачем вам эта информация? Что она вам даст?»

Естественно, я не собиралась его посвящать в свой безумный план… Пока. Ответив, что мне просто интересно, сколько он в ближайшее время убьет среди них предателей, я натянула милую улыбку и развернулась к ожидавшим бессмертным, возвращаясь в центр зала. Все выглядели так, будто приросли к полу. Хмыкнув, я бросила короткий взгляд на Ала, а затем на бессмертную, которой осталось жить пару недель. Интересно, почему видения о смертях вновь стали меня посещать? Этот вопрос засел у меня в голове, пока его величество объявлял, что на День Короны хочет пригласить Белинского и еще несколько влиятельных особ из вампирской мафии на пир. Лица некоторых членов Совета исказились в недовольной гримасе, и я даже знала почему. Они скрывали от короля свои истинные желания и связи с врагом. Я сразу вспомнила нашу игру с Лили, где практически каждый, кто влез в ее тайную организацию, что-то скрывал от Совета.

«Сто, но некоторых из тех, кого я обратил, уже нет в живых».

Услышав в голове ледяной голос короля, я мысленно коварно улыбнулась, представляя, как в ближайшее время начну безжалостно чистить шахматную доску от ненужных пешек и переделывать некоторым финалы судеб. Оставалось теперь помолиться, чтобы в мою игру не вмешалась Мара. Я заблокировала доступ к своим мыслям и удерживала барьер изо всех сил. Даже сам король не мог сейчас прочитать мои мысли.

Переключив на пару секунд внимание на куполообразный потолок, я увидела солнце. Его слабые лучи проникали в центр зала сквозь разноцветное стекло, на котором была изображена роза, но не чувствовалось здесь никакого тепла и жизни, лишь холод, который щипал кожу и душил. Темные стены с несколькими полуколоннами давили величием и делали помещение неживым. Каждый, кто сейчас здесь находился, был мертв внутри. Душа каждого черна и насквозь пропитана ядом. Единственным, у кого мне удалось заметить немного изменений в душе, был Ал. Я на миг закрыла глаза и увидела, как в лабиринте пара алых роз покрылась белыми пятнами, а по стенам проползла, точно змея, небольшая трещина. Вернув удивленный взгляд на охотника, я заметила в его изумрудных глазах искру боли и сожаления. Что за непонятная чертовщина происходит с душой Ала?

Этот вопрос появился так же внезапно, как и предложение одного из членов Совета, что сидел за темным столом напротив статуи правосудия и постукивал ритмично пальцами:

– А что, если в качестве извинения перед Белинским вы женитесь на его приемной дочери? Таким образом, и у вас под рукой появится помощь, и конфликт между кланами будет устранен.

Я уронила челюсть, а затем подобрала ее. Мне не нравилось ни идиотское предложение бессмертного, ни его аура. От вампира веяло не только угрозой, но и хитростью. Создавалось впечатление, что король собрал вокруг себя стаю лис и волков, готовых при подходящем стечении обстоятельств растерзать друг друга, лишь бы добраться до трона и скинуть его величество. Переведя взгляд на Александра, увидела, что он задумался над предложением. Вот глупец! Его сейчас пытались загнать в ловушку те самые «преданные» псы. Извиниться за то, что я убила сына Владимира, и сделать новой королевой бессмертных его дочь… ну что за бред! Может, я чего-то здесь еще не знала и не понимала, но факт, что Белинского нельзя подпускать к власти, не забыла с тех времен, когда Владимир управлял от имени моего отца, пока тот был в трауре.

Тишина, пропитанная напряжением, затянулась. Я не выдержала и решила высказать все, что сейчас думала:

– Белинского нельзя подпускать к власти. Вспомните, что он сделал со страной, когда правил от имени его величества д’Эсте! Да, сначала все было хорошо. Он поднял страну на ноги, но потом снова погрузил ее на дно, – обвела я всех взглядом, убеждаясь, что меня слушали. – Что изменится, когда Александр извинится перед тем, кто еще не раз может подставить? Что касается новой королевы и правой руки короля, то не думаю, что Анна будет слушать вас. – Сказав это, я посмотрела на Александра. Он с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим. Его, кажется, забавляло, что я вмешалась сейчас туда, куда меня не просили. – Она скорее станет марионеткой и начнет делать то, что попросит ее отец. Все мы понимаем, к чему это приведет.

Закончив свою речь, я не ждала, что кто-то сейчас перейдет на мою сторону и поддержит меня. Хотелось просто, чтобы хотя бы до короля дошло, что жениться на Анне – очень плохая идея. Это все ловушка и жалкая месть. Кто-то из членов мафии жаждал смерти короля и хотел всех бессмертных настроить против своего правителя. Интересно вот только, кто именно, ведь Лилианы Сойлер больше не было в живых. Как много вопросов расплодилось, а я всего лишь пару дней как нахожусь больше не с Лили, а с королем. Мир вампиров оказался еще сложнее, чем мир людей.

– А что изменится, если мы послушаем вас, сестрица короля? – последние два слова прозвучали от бессмертного так, словно он плюнул в меня змеиным ядом.

Когда наши с ним взгляды встретились, я на пару мгновений увидела в лабиринте черные гнилые розы и почувствовала жуткий холод. Душа вампира настолько глубоко была погружена в болото тьмы, что, казалось, ее не спасти.

Я собралась было ответить, но меня опередил король, попросив Ала увести меня из зала в спальню, и я почувствовала себя так, словно мне заклеили рот и затем выбросили в мусор. Когда охотник открыл дверь и отошел в сторону, пропуская меня вперед, я обернулась и гордо бросила в ответ:

– Изменится финал этого апокалипсиса.

Ал закрыл гигантскую дверь, и мы оказались наедине. Я тут же поспешила убраться от него подальше, но охотник резко меня остановил, схватив за руку. Не знаю, сколько прошло времени, но смотрели мы друг другу в глаза долго. Мое сердце успело наполниться несколькими новыми шипами, до того как Ал разорвал мучительно тянувшуюся между нами паузу:

– Прости.

Всего одно слово, а столько, казалось, раз ударили по тому месту, где раны не успели затянуться.

– Прости, – шепотом повторил Ал спустя пару секунд.

Одно слово, а столько боли оно вызвало внутри.

– Прости меня. Я знаю, что теперь не имею права называть тебя своей звездой, знаю, что не заслуживаю твоего доверия, но хочу, чтобы ты знала, что мне очень жаль. Я сожалею о том, что сделал.

Увидев, как одна из роз в лабиринте стала полностью белой, я тряхнула головой и прогнала эту картину.

– Прощения будешь просить не у меня, а у Анжи, – ответила я и выдернула руку.

В сердце кольнуло, и в виски ударила невыносимая боль, из-за которой я зажмурилась, после чего увидела, как по стенам лабиринта проползла вторая трещина, а бутон одной из алых роз покрылся белыми пятнами. Черт возьми, как же это больно – рушить лабиринт в одиночку! Если пару минут назад в зале я не могла понять, что происходило с душой Ала и лабиринтом, то сейчас до меня наконец-то дошло. Охотник начал бороться со своими демонами и осознал вину. Его душа стала менять цвет. Ал словно сам себя принялся вытаскивать из болота тьмы, когда понял, что натворил. Так, Каролина, спокойно. Дыши.

Поймав обеспокоенный взгляд охотника, я грустно улыбнулась. Мысль, что я теперь буду чувствовать адскую боль каждый раз, когда кто-то из бессмертных начнет избавлять себя от тьмы, немного пугала меня. Однако в то же время я понимала, что лабиринт был когда-то создан мною, а значит, он та часть меня, которую, к сожалению, придется уничтожить, чтобы дать свет будущему.

– С тобой все хорошо? Выглядишь ты не очень.

Я выдавила усмешку, видя, с какой осторожностью Ал интересовался о моем состоянии. Интересно, он с такой же заботой и обеспокоенностью смотрел на Анжи в больнице? Твою мать, что за мысли меня сейчас атаковали! Выбросив их, я напомнила себе, что сейчас моя задача состояла в том, чтобы как можно скорее разорвать у всех бессмертных связь с лабиринтом и направить их на путь борьбы со своей тьмой.

– Со мной все отлично, – заговорила я, когда придумала, что ответить. – Просто вспомнила кое-что не очень приятное.

По взгляду охотника выяснила, что он мог подумать не о том, поэтому поспешила заверить:

– Нет, это не та наша с тобой неудачно проведенная ночь.

В следующее мгновение последовала горькая усмешка Ала. На этом наше общение закончилось. Мы больше не знали, что друг другу сказать. Я видела в глазах охотника нависающую тень боли и сожаления, в то время как шипы в моем сердце все так же продолжали колоть каждый раз, когда наши взгляды пересекались. После того как Ал провел меня снова по бесконечным коридорам замка, прежде чем возвращаться в спальню, я остановилась в нескольких шагах от ее двери и, переборов себя, заглянула в изумрудные глаза охотника.

– Я хочу увидеть Анжи. Прямо сейчас. – Слова вырвались раньше, чем я успела вспомнить о сестре. – Я должна попросить у нее прощения, пока не поздно.