– Ну, кхм… Я хотела сказать… Ну… Жарковато здесь, а? – Хорнсби с улыбкой качает головой. – Не то чтобы это я так думала… Но, ты же знаешь, я много раз слышала, как все говорят, что ты, э-э, ты… Ну. Что в команде ты определенно ведущий игрок.

Ощущение такое, будто стаканы с коктейлями вот-вот выскользнут у меня из рук и разобьются об пол, потому что ладони у меня такие потные, словно я пробираюсь по глубинам Амазонки.

– Это кто такое говорит?

Это что, не очевидно?

– Все, – морщусь я.

Он подносит к губам стакан, не сводя с меня внимательного взгляда, весь такой небрежно-беззаботный. Сложно себе даже представить такую самоуверенность.

– Не стоит тебе слушать этих людей.

– А ты хочешь сказать, что это неправда? – Я прикусываю губу и вижу, как взгляд Хорнсби фиксируется на этом движении.

Затем он снова смотрит мне в глаза:

– Я хочу сказать, что на данный момент это неправда.

Ладно, хорошо.

Честно говоря, я понятия не имела, что все это значит и куда ведет. Все, чего я хотела – просто выпить со своей подругой. Поэтому я пытаюсь отвязаться от Хорнсби.

– Я не знаю, что ты сейчас пытаешься мне доказать, и не понимаю, зачем ты это делаешь. Я не могу без разрешения выкладывать в ТикТок факты о личной жизни игроков, так что каким бы распутным парнем ты ни был, я об этом никому не скажу. Можешь расслабиться.

Может, он просто хочет увериться, что никто не выложит в ТикТок нарезку его похотливых выходок под популярную песенку.

Кстати… Просмотры бы такое видео собрало просто отличные… Но нет, я так никогда бы не поступила.

– Я ничего не пытаюсь доказать. – Его взгляд скользит по моему телу сверху вниз и обратно, словно инфракрасным лучом изучая меня на предмет несовершенств. Поверьте, взгляд у него такой силы, что ты чувствуешь его буквально кожей. Подойдя на шаг ближе, он продолжает: – Просто ищу компанию. Ты действительно хочешь, чтобы я провел свой день рождения в одиночестве?

Серьезный удар по моему шаткому плану побега.

Взгляд сине-зеленых глаз встречается с моим, пока я рассматриваю его красивое лицо. Оно такое отвратительно пропорциональное. Губы, нос, сильный, угловатый изгиб челюсти – Хорнсби идеален. По-настоящему, черт возьми, идеален. Добавьте к этому высокий рост, широкие мускулистые плечи, спортивное мастерство и чарующее обаяние – и вам тут же станет ясно, почему ему так трудно отказать.

Невероятно трудно.

– Не моя вина, что ты ошибся в выборе человека, с которым собирался отметить день рождения, – отвечаю я, пытаясь понять, с какой это стати Хорнсби хочет провести ночь в моей компании.

В его мире я – совершенно никто. Конечно, я умею готовить неплохую кесадилью, а еще без проблем отвечу, в каком сезоне «Новенькой» была та или иная серия. И не хочу хвастаться, но я и пуговицы умею пришивать – навык, в нынешние времена давно утраченный большинством.

Но помимо этого, во мне нет ничего особенного – по крайней мере, ничего такого, что могло бы привлечь внимание Хорнсби.

– Верно, но сейчас я хочу выбрать тебя. Ты что, правда мне откажешь?

Э-э…

Я как раз пытаюсь это сделать, но все мои попытки с треском проваливаются.

Понимаете, это не моя вина. Вы просто на него посмотрите. Кто бы из вас сказал ему «нет»? Вперед, сами попробуйте.

Да… Как я и думала. Это совершенно невозможно.

Плакал наш девичник.

А у меня, знаете ли, на него имелись планы: обсудить с Блейкли мой последний опыт восковой эпиляции – сущий кошмар! – и спросить, что она думает об этом нижнем белье для месячных, которое начали повсюду рекламировать. О, и еще рассказать, как я прошлой ночью провела два часа, наблюдая за тем, как прекрасная турецкая пекарша вновь и вновь погружает кулак в тесто для хлеба.

Ясное дело, в присутствии Илая о таком не поговоришь. Тем более что он не должен знать обо мне таких унизительных подробностей.

Помимо всего прочего, я не была уверена, что у него имеется мнение о белье для месячных, которым он мог бы поделиться.

Но, похоже, у Хорнсби были совсем другие планы – и, честно, я ведь не чудовище. Я не могу просто так оставить человека праздновать день рождения в одиночестве. Так что, похоже, наш с Блейкли дуэт только что стал трио.

– Откажу? – Я кидаю взгляд в сторону и замечаю, что Блейкли сидит, уткнувшись в свой телефон. Я с трудом сглатываю. – Полагаю, что нет.

Лицо Хорнсби расплывается в ослепительной улыбке, и от одного только его игривого многообещающего взгляда у меня подкашиваются и начинают пульсировать ноги.

Если бы я не стояла, возможно, они бы даже сами собой раздвинулись.

У меня нет никаких намерений спать с Хорнсби – или с любым другим сокомандником Пэйси, если уж на то пошло, – но он выбрал меня своим лучшим другом на этот вечер, так что все.

Без лишних слов он обнимает меня за плечи, и мы вместе идем к Блейкли, которая поднимает взгляд от своего телефона как раз вовремя, чтобы нас заметить.

Ой-ей.

Эту улыбочку я знаю.

Мне эта улыбка ничего хорошего не обещает.

В ее голове закрутились невидимые шестеренки… А образ мыслей у Блейкли, знаете ли, коварный.

Когда я ставлю ее бокал на стол, то уже понимаю – то, что она скажет дальше, мне не понравится. А еще – ее коктейль, скорее всего, придется пить мне.

– Илай Хорнсби, у тебя сегодня день рождения? – спрашивает она, и я завидую непринужденности ее интонации. Блейкли всегда было легко общаться с игроками. Не то что мне – я обычно стою в углу и нервно потею, отвечая на вопросы странным хрюканьем, пока не разогреюсь. Вы можете подумать, что раз уж я общаюсь с хоккеистами всю свою жизнь, то должна была уже научиться относиться к этому спокойно, но нет. По крайней мере, не когда дело касается Хорнсби.

– У меня сегодня день рождения, – подтверждает он и ставит бокал на маленький круглый столик.

– Что ж, с днем рождения, – говорит Блейкли. – Мне очень жаль, потому что отпраздновать твой день рождения было бы ужасно весело…

Чего это ей жаль?

Зачем она встает со стула?

Почему не возьмет свой бокал, чтобы сделать глоток?

И какого черта она вешает на плечо сумочку?

– Но позвонил Перри, он вернулся домой пораньше, чтобы меня порадовать. Я бы с удовольствием посмотрела, куда нас заведет эта ночь, но мой святой Валентин ждет, что я вернусь.

Она прикусывает губу, но я на такое не поведусь.

Я ей не верю.

Ни на секунду не верю.

– Ты вот так просто возьмешь и уйдешь? – спрашиваю я ее с ноткой паники в голосе. Я бросаю на нее взгляд, в котором любая лучшая подруга легко прочтет: «Господи Иисусе, не оставляй меня здесь одну», но поскольку Блейкли – крайне жестокая женщина, она делает вид, будто не понимает, в чем дело.

– Да, но с тобой остается Хорнсби, который составит тебе компанию и, возможно, поможет тебе с кем-нибудь познакомиться!

– С кем-нибудь познакомиться? – переспрашивает Хорнсби. – Ты ищешь с кем переспать, Пенни?

– Что? Нет! – Мои щеки вспыхивают от смущения. – Нет, я вообще не хотела сегодня вечером никуда идти! Это Блейкли меня уговорила. Я думала просто остаться дома и съесть целое ведро мороженого… Ой, то есть ведерко. Маленькое ведерко мороженого.

Для справки: я имела в виду именно то, что сказала. Ведро мороженого. Три с половиной литра вкуснейшего сливочного крема прямиком из морозилки. Возможно, даже с посыпкой или шоколадной помадкой. Совершенно точно – с вишенками.

Но, конечно, я не собираюсь признаваться в этом Мистеру-Шикарное-Тело.

– Ей нужно было развлечься. Она еще даже свое повышение не отпраздновала, – сообщает Блейкли.

– Вот как? – спрашивает Хорнсби. – Что ж, тогда, похоже, нам придется заказать еще по бокальчику. – Он поворачивается к Блейкли. – Не волнуйся, я позабочусь о твоей подруге. Она проведет лучший вечер в жизни.

К моему ужасу, Блейкли подмигивает.

– Уж надеюсь.

Затем она наклоняется ко мне, обнимает и шепчет на ухо:

– Пожалуйста, закончи этот вечер у него в постели, а потом не забудь мне все об этом рассказать.

– Ты что, сбрендила? – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, как только она отстраняется.

– Я тоже буду скучать, но мы скоро увидимся на работе! – Она легонько тыкает меня пальцем в нос. – Люблю тебя. – Затем она поворачивается к Хорнсби. – Береги мою девочку.

– Обязательно, – отвечает он и салютует ей бокалом. И вот я, даже не успев понять, что вообще только что произошло, остаюсь наедине с Илаем Хорнсби. Мы сидим за уютным столиком в дальнем углу бара, и над головой у нас играет романтическая музыка.

– Присаживайся! – Он отодвигает для меня стул, подцепив его за ножку носком туфли.

Ну ничего себе. Поверить не могу, что Блейкли так со мной поступила.

И сделать я тут мало что могу. У меня не хватит совести поставить стакан на стол и молча уйти. Единственной надеждой была Блейкли, но моя бывшая лучшая подруга только что меня бросила.

У меня нет выбора.

Смирившись с поражением, я сажусь на стул и подношу к губам бокал. Завтра Блейкли получит от меня по полной. Все, членство клуба лучших подруг аннулировано. Если она хочет заслужить его обратно, ей придется расщедриться на целую кучу подарков.

Красивых, блестящих подарков… Не говоря уже о денежной компенсации. Да, если она хочет вернуть мое расположение, я потребую от нее компенсации в твердой денежной форме. Ей придется размахивать купюрами у меня перед носом, параллельно читая эссе о том, как замечательно я умею пришивать пуговицы.

Вот какую цену приходится платить тем, кто меня бросил.

И я не соглашусь на меньшее, чем пятьдесят долларов… Причем это должна быть пачка однодолларовых купюр. Просто чтобы ее побесить.

Ладно, может быть, десять долларов четвертаками.

Пять долларов пятицентовыми монетами?

Все это надо будет поместить в баночку с надписью «Прости меня» и нарисованным сердечком. И одной баночкой она не отделается. Тут еще понадобится стаканчик моего любимого кофе (ванильный латте на обезжиренном молоке), новый блестящий блокнот в подарок плюс красивая ручка. Да, вот такое я задумала наказание. И даже после этого Блейкли останется на испытательном сроке. Я только подумаю о том, согласна ли я с ней говорить.

– Эй, ты в порядке? Ты что, правда разозлилась? – спрашивает Илай, отвлекая меня от придумывания все новых убийственных способов заставить Блейкли вернуться. – Вид у тебя такой, как будто ты собираешься этот стакан через весь зал швырнуть.

Я смотрю на коктейль Блейкли, размышляя, не стоит ли мне сделать именно это. Думаю, мне понравится.

– Я просто раздражена, – отвечаю я.

– Раздражена, потому что осталась со мной вдвоем, или раздражена, потому что твоя подруга вытащила тебя из дома, а потом бросила?

– И из-за того, и из-за другого, – говорю я, прежде чем успеваю себя одернуть. – Ой, то есть нет, только из-за второго… Я против тебя ничего не имею. Ты нормальный парень и все такое.

– «Нормальный парень и все такое»? – спрашивает Илай. Вид у него оскорбленный. – «Нормальный»? Знаешь, многие люди были бы просто счастливы со мной выпить.

– Да, конечно. Все люди. Включая меня, – я иду на попятную. – Я ужасно счастлива. – Я чокаюсь с ним бокалами. – Тост за то, как же счастливо мы проведем вместе ночь. – Я делаю глоток. На губах Хорнсби появляется улыбка. – Погоди. Я не имела в виду «провести ночь» в смысле, ну, ты знаешь, как ты обычно любишь проводить время с женщинами… раздетыми. Я имела в виду «провести время вместе в несексуальном смысле». Строго платонические отношения. Никакого секса. Им мы не занимаемся. Мы, считай, ни разу не разговаривали, так что секс – это не про нас.

Господи, Пенни, заткнись.

Я делаю большой глоток из стакана.

А потом… я снова начинаю говорить.